Достались сваты, выговаривала мама, когда Даша ее не слышала. Скупердяи. Тоже мне, директор музея.
Зал сняли в столовой, но по знакомству, и еда была, как в ресторане. Дашин отец пришел в мятом пиджаке, потолкался с краю, где накидывалась водкой четвероюродная родня, и через час исчез, а Артем заметил, что Даша без него вздохнула свободнее.
Она искрилась счастьем среди шальных гостей, и Артем уже убедил себя, что лучшей жены, чем Даша, ему не найти. Он принял судьбу и выбросил из головы дурацкий совет компаса, рассуждая, что устройство, заточенное на воровскую удачу, вряд ли подскажет что-то верное в такой деликатной области, как любовь.
На Даше было платье с серебристо-голубым отливом, сшитое подругой покойной матери. Артему показалось, что портниха, разорив театральную костюмерную, пустила в дело капот снегурочки, но свадьбу он вообще считал формальностью, и поэтому смирялся с любым абсурдом. Он подметил, что его невеста нравится его гостям Даша с такой неподдельной радостью лобызалась с новой родней, что невольно подкупала свойственников, и никто бы не сказал, что она гордится или задирает нос. Возвращаясь за стол, чтобы послушать тосты и поцеловаться с новобрачным под крики «горько», она придвигала к себе бадейку с селедкой под шубой и накладывала очередную тарелку.
Как вкусно! лепетала она, щурясь от удовольствия. Как я люблю.
Артема после Дашиных поцелуев украшали багровые разводы, и он довольно хохотал свекольноселедочный шабаш он предпочитал чопорности, которую могла напустить на себя Даша, увидев разом столько незнакомого народа.
Когда свадьба уже гуляла вовсю, Артем зашел в туалет и обнаружил там названного дядю, Филиппа Макаровича, который лунатически нависал над подоконником: очевидно, высокого гостя вконец развезло.
Филипп Макарович приходился Артему седьмой водой на киселе, но занимал серьезный пост в Госплане, и поэтому его, как большого человека, обычно звали на семейные торжества, которые он редко жаловал. Сейчас горемычный дядя в забрызганном пиджаке, со съехавшим галстуком, который болтался на его шее, как веревка, стоял у окна и нетвердыми пальцами раскладывал на подоконнике игральные карты, то и дело падавшие на пол: десятка червей, шестерка треф, пиковый валет.
А, жених, выдавил Филипп Макарович заплетающимся языком, когда оторопелый племянник поинтересовался, что происходит. Иди, твое дело дурное. Да, набрался, по звездам гадаю, тут нужно измененное сознание фарт нужен, удача. Холодная голова противопоказана серьезное дело, коммерческое.
На ловца и зверь бежит, сказал Артем, поддерживая за локоть родственника, который поминутно терял равновесие. У меня прибор на воровскую удачу хотите, спрошу? Или тема честная?
Филипп Макарович выпятил губу.
Шутишь какая честная при нашей службе. Он напряг глаза и посмотрел на племянника с интересом. Не верю, ты щенок.
Карта выскользнула из его пальцев и упала на пол, а Артем, оскорбленный, что уважаемый человек пренебрег его возможностями, принялся надувать щеки. Он изо всех сил убеждал дядю, что не шутит. После долгих уговоров и аргументов, что никто не заставляет искателя правды следовать полученным директивам, Филипп Макарович захмыкал и в конце концов согласился.
Черт с тобой. Он нахмурил брови. Спроси прибор, куда мне двигать. С начальством в проект или на малую родину, в Первомайск, там обломки за бесценок обещали. Вообще-то я знаю, что родина на фиг не сдалась, но сомнения берут, и проект у начальников больно стремный рисковый.
Ладно, согласился Артем. Он не хотел показывать компас ушлому дяде и потому состроил таинственную мину, зашел в кабинку, запер дверь и задал коробочке вопрос, в то время как Филипп Макарович хлопал ладонью по подоконнику и икал от смеха.
С кем советуешься, жених? орал он во всю глотку. Твой конфидент сейчас наговорит такого!
Получив ответ, Артем спрятал компас и только тогда откинул крючок на двери. Филипп Макарович чуть не свалился на него всей тушей.
На родину, сказал Артем уверенно, и Филипп Макарович, осклабившись, похлопал племянника по плечу.
Ох, жених забавный ты парень. Главное, апломб! В непонятках, а рубишь с плеча. Небось, в покер режешься? Наш человек.
Он погрозил пальцем в пространство и принялся собирать карты, прилипшие к полу, а Артем вышел в кафельный коридор, и у него, вспомнившего о старом долге, вдруг испортилось настроение. Он вернулся в зал, где гремела музыка, обошел столы и разыскал Коляна, в пиджаке с ватными плечами, с прыщавой дамой. Дама озабоченно провожала глазами очередной фужер, который Колян нетрезвой рукой заливал в глотку.
Ох, жених забавный ты парень. Главное, апломб! В непонятках, а рубишь с плеча. Небось, в покер режешься? Наш человек.
Он погрозил пальцем в пространство и принялся собирать карты, прилипшие к полу, а Артем вышел в кафельный коридор, и у него, вспомнившего о старом долге, вдруг испортилось настроение. Он вернулся в зал, где гремела музыка, обошел столы и разыскал Коляна, в пиджаке с ватными плечами, с прыщавой дамой. Дама озабоченно провожала глазами очередной фужер, который Колян нетрезвой рукой заливал в глотку.
Артем нашарил ногой стул и опустился напротив, следя за кислой Коляновой физиономией. На мгновение его ослепила вспышка фотографа, старавшегося запечатлеть главных лиц во всех ракурсах.
Потом, когда фотограф отошел, он сбросил улыбку с лица.
Загнал меня в капкан и рад? спросил он агрессивно, глядя в бессмысленные Коляновы глаза.
Колян, заслышав его свирепый голос, даже подскочил, а дама встрепенулась и сжала вилку, словно собиралась отбиваться.
Трояк отдай, продолжал Артем. Должен за кур. Сквалыга что ты такой сквалыга? Приперся на халяву.
Пьяный Колян дрожащими руками вытаскивал из кармана бумажки.
В расчете. Артем забрал из вороха зеленую купюру. Я сегодня добрый. Он нацелил в Коляна вытянутый палец. Разбежались, адью. Он довольно вспомнил, как со знанием дела дал Филиппу Матвеевичу совет, и осознал себя шишкой, которой подвластна фортуна. У меня компас, он дорогу найдет.
Он направился к счастливой, светящейся Даше, а Колян долго скреб по скатерти дрожащими руками, собирая банкноты и мелочь.
*
От идеи жить с родителями Артем отказался с самого начала, ему не улыбалось чувствовать себя вечным ребенком, связанным по рукам и ногам. Скоро он нашел жилконтору, которая предоставляла дворнику казенное помещение, и они с Дашей вселились в убитое логово на первом этаже кирпичного дома, куда почти не проникало солнце. Эта однокомнатная квартирка с потолком, покрытым плесенью, с дребезжащими рамами и с санузлом, насквозь пропитанным грязью, казалась им райскими кущами. Даша осваивала роль хозяйки, которая ни от кого не зависит; Артем кичился тем, что поступил как взрослый человек, и радовался, что родительские сентенции, порядком надоевшие, больше до него не доходят.
Оказалось, что дворник распоряжается ресурсами, часть которых передается ему полуофициально, с молчаливого согласия жилконторы, а часть Артем освоил сам, не спрашивая чьего-то одобрения. Например, он сдал пустующий подвал на своем участке коммерческой фирме под склад, поставив одно условие: производить погрузку и разгрузку ночью, чтобы любопытные глаза не углядели лишнего.
Как-то он, накинув армейскую бекешу своего безвестного предшественника, наблюдал, как грузчики в куртках на рыбьем меху таскают водочные коробки. Стоял мороз, мела вьюга, худосочные грузчики скользили по льду, который Артем на своей территории убирал без фанатизма. Фургон не смог подъехать близко к подвалу, поэтому разгоряченные трудяги бегали через стоянку, а Артем, подняв воротник, морщился и бормотал:
Наберут ханыг что вы как вареные?
Когда грузчики закончили работу, водитель отправился в кабину, а его напарник подошел к Артему и закурил.
Слышишь, хозяин, проговорил он, выдохнув дым. Похоже, кто-то пасет, видишь, «мерин» стоит?
Артем обернулся и напряг глаза, пытаясь что-то рассмотреть за пургой, летевшей ему в лицо. Скоро он разглядел подержанный «мерседес», который особняком красовался у детской площадки и явно стоял там считанные минуты, потому что машину едва припорошило снегом, а внутри теплился огонек, который подсвечивал фигуру за рулем.
Давно он тут? спросил Артем.
Грузчик пожал плечами.
Заезжали, не было.
Артем нахмурился и вспомнил слухи, будто председатель жилконторы собрался покупать иномарку. Но речь, вроде бы, шла не о «Мерседесе», а о японке кажется, о «Мазде», хотя сантехникам и электрикам все автомобильные марки были на одно лицо. Артем с досадой заподозрил, что неуемный председатель так потратился на машину, что изыскивает способ закрыть брешь в бюджете, следя за подчиненными. Хапуга не просто потребовал бы долю в бизнесе, но обобрал бы Артема, как липку.
Ждите, разберемся, проговорил Артем и направился к загадочному «Мерседесу».
Он надеялся обнаружить, что в машине спряталась парочка, или что ее распонтованного владельца подстрелили киллеры, оставив труп на произвол судьбы. Артем согласился бы даже на последний вариант, чреватый неприятностями. Но за рулем «Мерседеса» сидел живой человек: он был собран, сосредоточен, а его пальцы, на которые падал луч от фонаря, лежали поверх руля свободно. На крупной печатке играл золотой блик. Артем подошел к машине и наклонился над лобовым стеклом. Дворники сдвинулись, сбили снег, автовладелец подался навстречу и, глядя в лицо, на которое лег фонарный свет, Артем узнал Филиппа Макаровича.