Путь в Наталь оказался очень нелегким. Сезон был выбран неудачно старая трава сгорела, новой еще не было, к тому же у овец начался окот, и все это не позволяло делать за день в среднем больше двух миль. Многие эмигранты, напуганные трудностями, повернули назад; менее чем через месяц после начала переселения под началом Ретифа из первоначальных 54 фургонов осталось 23. Но те, кто не испугался трудностей, были вознаграждены. Сезон дождей не заставил себя ждать. Когда, преодолев долгий и тяжелый подъем, фургоны приготовились спускаться в Наталь, степь расцвела. Началась весна, вельд покрылся травой, благоухали цветы. С высоты перевалов Дракенсберга путники смотрели на новую обетованную землю, оценивая ее возможности и любуясь ее красотой. Трава и вода для скота, деревья, из которых можно построить дома, и, главное, свобода! Господь дал все это детям своим!
Правда, спуск в Наталь оказался ненамного легче подъема. Склон был усеян валунами, которые нужно было убирать. В других местах надо было рубить деревья, расчищать кустарник, засыпать ямы. И главное тормозить тяжелые фургоны, которые так и норовили вырваться и покатиться по склону. Людям пришлось выйти из фургонов; детей несли на руках, больных на носилках.
Только 19 октября фургоны достигли относительно ровного места, за которым начинался спуск в долину, и путешественники смогли передохнуть и вознести благодарственные молитвы. Тут был устроен временный лагерь. Рядом была большая пещера, в которой устроили временную церковь; по этой причине место расположения лагеря получило название Керкенберг (Гора-церковь).
Ретиф к тому времени уже был далеко еще в начале похода он, стремясь выяснить положение вещей и наладить все возможные контакты, налегке, с четырьмя фургонами и 14 всадниками ушел вперед, оставив руководство остальными 19 фургонами на своего пасынка.
Глава 7
«Убить колдунов!»
Король зулусов Дингаан ждал белых. Давно один колдун предсказал ему, что с юга придут белые люди и заберут его землю. Дружбы к белым он не испытывал небезосновательно он считал, что белые и черные люди враги и друзьями никогда не станут. Он уже знал о поражении, которое потерпели матабеле в долине Мосега и при Фегкопе. На мирные предложения буров он ответил согласием по двум причинам во-первых, он надеялся получить от буров огнестрельное оружие и лошадей. Во-вторых, понимая, что вряд ли сможет противостоять им в открытом сражении, надеялся заманить их в засаду и расправиться с ними.
Ретиф торопился встретиться с Дингааном еще по одной причине. Незадолго до этого отряд всадников, вооруженных и одетых, как белые, напали на зулусское пвстбище и угнали 300 голов скота. Во время нападения они кричали, что сами они буры, что за ними скоро придет множество других и сделают с Дингааном то же, что раньше сделали с Мзиликази.
Двигаясь к порту Наталь, Ретиф видел разрушенные краали, жители которых были угнаны или прятались. Достигнув порта, Ретиф обнаружил, что он никому не принадлежит, а англичане, живущие там, немногочисленны и разделены на фракции: обе эти фракции боялись Дингаана, но одни видели гарантом своей безопасности Англию, другие надеялись на буров и прибытие Ретифа было для них большой радостью.
Чтобы собрать максимально подробную информацию, Ретиф оставался в Порт-Натале до 27 октября. Он пришел к выводу, что трудностей не предвиделось ни со стороны англичан, ни со стороны Дингаана. Особенно порадовали его известия, полученные из столицы Дингаана крааля с труднопроизносимым названием Умгунгундхлову. Там находился английский миссионер, преподобный Френсис Оуэн, которого Дингаан принял как друга. Ретиф написал письмо, предназначенное для Дингаана, которое Оуэн 26 октября ему прочитал; в письме выражалась уверенность на добрые отношения между бурами и зулусами, надежда на встречу Дингаана с предводителями буров и на то, что буры смогут поселиться на свободной земле, примыкающей к территории зулусов. Ответа Ретиф ждать не стал и выехал к зулусской столице в сопровождении четверых своих людей и двух переселенцев из Наталя, знавших зулусский язык. Ответ Дингаана он получил уже в дороге, и ответ был весьма обнадеживающим: Дингаан писал, что его воины отобрали у матабеле несколько овец, захваченных теми ранее при Фегкопе, и желает их вернуть. Воодушевленный таким ответом, Ретиф продолжил путь, надеясь на легкое решение всех вопросов.
Столица Дингаана Умгунгундхлова представляла собой окруженной палисадом поселение, состоявшее из примерно 2000 больших хижин (каждая могла вместить до 20 воинов). Помимо этого, в центре находился плац, на котором устраивались парады воинов или королевского скота. Значительную часть занимали личные покои Дингаана: его дворец, стоявший на искусственной насыпи, хижины, в которых жили 90 жен его гарема, и хижина его матери. Кроме этого, было особое отгороженное место, где Дингаан несколько раз в день совершал омовения. Дворец Дингаана представлял собой круглое здание, диаметром 20 футов. Крышу поддерживали 22 деревянных покрытых бусинами столба. Пол, по описаниям, был абсолютно гладок и сиял как зеркало.
Примерно в километре от столицы находился холм, названный Ква Мативане (место Матеване), служивший местом казней. Свое название он получил от одного из казненных там вождей, которому случилось вызвать гнев Дингаана. Трупы казненных на холме не убирались, и над холмом постоянно кружили стаи стервятников. Этих птиц Дингаан называл своими детьми и старался не оставлять их без еды. Казни происходили почти каждый день, часто по два и более человека за день. Сегодня могли казнить женщину, которая не так что-то сказала индуне, а на следующий день самого индуну. Поводов для казней всегда было достаточно, и путешественников ужасала беспричинная жестокость Дингаана. Особенно поражало то, что Дингаан отправлял людей на смерть не под влиянием гнева, а совершенно хладнокровно. Увы! В те времена доброта и жалость часто приравнивались к слабости и могли дорого обойтись правителю.
Помимо казней любимым развлечением Дингаана было созерцание принадлежащих ему стад: скотина была обучена ходить строем и выполнять эволюции наподобие воинов на параде. А большую часть времени король проводил в своем гареме. Посещавших Дингаана белых путешественников это удивляло, потому что на европейский взгляд женщины были очень толсты и некрасивы.
Миссионера Оуэна Дингаан принял приветливо, потому что общение с ним давало ему возможность лучше узнать белых людей, а, может быть, и найти через него способ достать огнестрельное оружие. Правда, место для размещения лагеря святому отцу досталось не лучшее: небольшой холм, лишенный растительности, продуваемый всеми ветрами, зато с видом на соседний Ква Мативане.
К христианской вере Дингаан не проявил большого интереса; все уроки богословия прерывались вопросами о том, как устроено огнестрельное оружие и как можно его получить. Больше всего, очевидно, Дингаана напугала перспектива воскрешения мертвых. Оуэн писал, что Дингаан задал ему вопрос о том, сколько времени был мертв Христос. Услышав, что всего три дня, он успокоился и сказал, что, скорее всего, он был не мертв, а просто притворялся.
Ретиф прибыл к Дингаану 7 ноября как раз тогда, когда на берегу Марико коммандо Потгитера добивало импи Мзиликази. Дингаан был в раздумьях убить Ретифа сразу или потом? Оставив его в живых и позволив заселить свободные земли, он рисковал потерять лицо во мнении своего народа. Убить значило сделать буров своими врагами, а иметь такого сильного врага не хотелось. Поэтому, выжидая и советуясь с индунами, он два дня развлекал Ретифа, демонстрируя ему военные упражнения своих импи, которые произвели на Ретифа большое впечатление.
Дингаан начал беседу с того, что сказал Ретифу, что для предводителя тот кажется ему слишком маленьким человеком. Ретиф сказал, что желал бы купить пустующую землю к югу от Тугелы. Выдержав паузу, Дингаан начал обвинять Ретифа в том, что это его люди напали на его пастухов, разорили его землю и угнали стадо. Говорил он так быстро и громко, что Ретиф не имел возможности ответить, и только когда Дингаан замолк, чтобы перевести дыхание, сказал, что его люди тут ни при чем, а нападение, скорее всего, совершили люди из племени батлоква (народ Дикого Кота), которым в то время управляла Мантанизи со своим сыном Секонелой. Это племя давно общалось с белыми и многое от них заимствовало, в том числе одежду и навыки верховой езды.
Здесь Дингаан проявил себя неплохим политиком. Если буры ни в чем не виноваты, сказал он, и хотят с ним, Дингааном, иметь добрые отношения, пусть они возьмут десять пастухов, которые смогут опознать королевский скот, и отправятся с ними к Секонеле. Когда скот будет возвращен, а Секонела наказан, Дингаан отдаст бурам землю, которую они просят. Тот факт, что немного ранее эту землю он уже три раза отдавал другим европейцам и один раз Великобритании, Дингаан как-то забыл.