В таком положении, свисая из кабины почти вниз головой, я легко и быстро вошел в роль тяжело раненного человека. Мне действительно было больно мерзавцы не щадили моей головы, когда били меня ногами. Кровь стучала в висках, отвратительный запах теплого ливера вызывал тошноту, острые края покореженной жести впились в ноги, и я почти натурально застонал.
Рядом скрипнули тормоза. Фары нескольких машин осветили место драмы. Я услышал топот ног и крики. Какой-то идиот стал поливать давно потухшую машину из огнетушителя, и белая вязкая пена брызнула мне в лицо.
Мне уже было невмоготу лежать в такой неестественной позе, но милиционеры и оперативники, суетящиеся вокруг машины, не предпринимали никаких попыток извлечь меня из покореженного кузова. И тогда я горько посочувствовал всем пострадавшим в дорожно-транспортных происшествиях. Наверное, много людей умерло под обломками машин, не дождавшись помощи.
Я уже терял сознание, когда, наконец, двое мужчин в оранжевых спецовках, стали распиливать корпус машины и освобождать мои ноги. Меня выволокли за руки и положили рядом с машиной на асфальт. Я негромко простонал, чтобы спасатели поняли, что я еще не труп. Большого эффекта на окружающих это не произвело, лишь некто сердобольный подложил мне под голову какую-то тряпку.
Потом подъехали телевизионщики из "Дорожного патруля". Ассистенты налаживали освещение, оператор снимал меня с разных позиций. Это продолжалось еще минут пятнадцать. Только потом ко мне подпустили врачей.
В машине "Скорой помощи" я по-настоящему потерял сознание.
3
Сначала я подумал, что это автомобильные фары несутся на меня. Вскрикнул, дернулся, попытался закрыться от них руками, и почувствовал острую боль на локтевом сгибе. Женщина в белом зашипела на меня, успокаивая, как на младенца, и прижала руку к холодной клеенке.
Фары превратились в большие затуманенные очки. Глаза человека в марлевой повязке рассматривали мой лоб, нос и губы.
Очнулся, сказала женщина.
В рубашке родились, Михаил Цончик, сказал мужчина и выпрямился, унося с собой свои страшные очки.
Я не понимал, о чем они говорят. Сон, который мне бредился, еще наползал прозрачным слоем на реальность, и я с трудом различал, где есть что. Где-то родился Михаил Цончик. А кто это? Фамилия какая-то редкая. Поэт или художник? Но при чем здесь рубашка?
Вы помните, что с вами случилось? спросил мужчина, помахав перед моим носом едко пахнущей ваткой. Когда я скривился, он скрутил ватку и послал белый шарик куда-то под стол, на котором я лежал.
Взрыв, с трудом разлепил я губы, прислушался к своим ощущениям и добавил: Голова кружится.
Небольшое сотрясение мозга, тотчас поставил диагноз врач. Несколько ушибов. Жить будете, не переживайте.
Счастливчик, подчеркнула мое привилегированное положение женщина и выдернула из моей руки иглу капельницы.
А что А где остальные? спросил я.
Женщина молча взглянула на мужчину, предоставляя ему право сказать мне тяжелое известие. Врач, сунув волосатые руки в карманы халата, нависал надо мной, как скульптура Петра над Москва-рекой.
Спасти никого не удалось, ответил он. Кто они вам были родные, друзья?
Я отрицательно покачал головой и только тогда почувствовал на голове повязку, которая закрывала большую часть лица. Врач взглянул на женщину, и она поднялась со стула и тихо вышла.
Вам не трудно говорить? спросил мужчина. Вы можете ответить на несколько вопросов?
Могу, якобы делая над собой усилие, произнес я.
Хорошо, ответил врач и тоже вышел. Через минуту дверь снова открылась, и ко мне подошел маленький, аккуратно причесанный, с идеально-ровным пробором молодой человек. Он был в темном костюме, поверх которого, как плащ, был накинул белый халат. Человек держал в руках папку. Лицо его было красивым и приветливым. Мне почему-то захотелось назвать его "товарищ секретарь райкома ВЛКСМ".
Здравствуйте, Михаил Игоревич, сказал человек, присаживаясь рядом со мной и участливо, как сын у постели больной матери, обвил мою ладонь своими. Как самочувствие? Идет на поправку? Врач говорит, что вы легко отделались. Это чудо. За это надо благодарить Бога
Они нашли в пальто какие-то документы убитого и приняли меня за него, понял я. Это очень хорошо. Это так хорошо, что хуже не бывает.
Моя фамилия Егоров. Я сотрудник отдела по борьбе с терроризмом, представился комсомольский активист, пытливо глядя мне в глаза, чтобы угадать мою реакцию. Но мне нетрудно было скрыть свою реакцию под маской бинтов. Я вынужден задать вам несколько вопросов.
Они нашли в пальто какие-то документы убитого и приняли меня за него, понял я. Это очень хорошо. Это так хорошо, что хуже не бывает.
Моя фамилия Егоров. Я сотрудник отдела по борьбе с терроризмом, представился комсомольский активист, пытливо глядя мне в глаза, чтобы угадать мою реакцию. Но мне нетрудно было скрыть свою реакцию под маской бинтов. Я вынужден задать вам несколько вопросов.
Он выждал такую длинную паузу, что мне нестерпимо захотелось выпростать из-под простыни ногу и пнуть его.
Скажите пожалуйста, наконец ожил и задвигался Егоров. Водитель машины или кто-нибудь из числа пассажиров были вам знакомы?
Нет, ответил я.
А как вы оказались в машине?
Остановил попутку. Попросил подвезти, произнес я медленно.
Откуда и куда? быстро послал очередной вопрос Егоров.
Игра становилась опасной. Я чувствовал себя как на минном поле. Егоров не сводил с меня глаз. Я морщился, облизывал губы, делая вид, что мне трудно и больно говорить.
Я остановил машину около "Элекс-банка". Попросил отвезти меня в центр.
Водитель сразу согласился?
Да, он попросил "полтишку".
Пассажиры, которые сидели в машине, не показались вам подозрительными?
Нет. Я их толком и не рассмотрел. Они были у меня за спиной.
Вас не насторожило, что с набережной машина свернула в проулок?
Нет. Я плохо ориентируюсь в Москве. Я подумал, что так быстрее.
И что было потом?
Потом меня словно по башке грохнули Вспышка. Грохот. Удар в голову.
Как образно вы рассказываете, похвалил меня Егоров. Приятно работать с людьми, которые умеют так складно и ясно обрисовать обстановку Еще вопросик: у вас с собой были какие-нибудь вещи? Скажем, портфель, полиэтиленовый пакет или кейс?
Нет, покрутил я головой, шурша бинтами. Ничего не было. Я шел с пустыми руками.
Егоров остался не доволен таким ответом. Он опустил глаза, словно украдкой посмотрел на шпаргалку, лежащую у него на коленях, чмокнул губами, вздохнул и на выдохе спросил:
Тогда, может быть, вы обратили внимание, какие предметы держали в руках или на коленях пассажиры?
Нет, не обратил. А случилось с машиной? с безразличием спросил я. Пары бензина?
Егоров дал мне вволю полюбоваться своим красивым лицом.
Нет, не пары, наконец ответил он. Дело в том э-э-э что среди обломков машины найдены м-м-м части самодельного взрывного устройства, которое находилось в черном кожаном кейсе. Оно сработало в тот момент, когда кейс открыли. Эквивалентно стам граммам тротила.
Вот зараза! Не хватает мне умения управлять выражением на своей физиономии. Хорошо, что она наполовину была забинтована, и все же вряд ли мне удалось скрыть от Егорова отвисшую челюсть.
Ошарашенный дикой новостью, еще не понятым финтом Влада, который он выкинул, и счастливым стечением обстоятельств, которое спасло жизнь мне, но казнило четверых грабителей, я закрыл глаза и застонал.
Вам плохо? с фальшивой обеспокоенностью спросил Егоров.
Да, прошептал я. Мне только сейчас стало понятно, как близко я был от смерти.
Ну, будет с вас, сжалился надо мной Егоров, встал и снова поместил мою ладонь между своими, как гамбургер. Выздоравливайте! И обязательно делайте все, что предписывают вам врачи.
Кивком головы я пообещал ему, что так и сделаю. Едва дверь за комсомольским активистом закрылась, как я, не в силах сдержать волнение, привстал с каталки. Вот это дела! Выходит, Влад, скотина, вместо монет подсунул мне бомбу? Ну да, конечно, это намного дешевле. В самом деле, зачем отдавать четыре кило золота, если можно подсунуть сто грамм тротила? А что же Анна? Неужели она знала, что этот Кинг-Конг задумал? Моя Анна, добрая и верная подруга, с которой нам столько пришлось пережить?
Добыть огромные сокровища оказалось намного легче, чем ими воспользоваться. Пока я решал вопросы со своей гостиницей в Крыму, Влад с Анной разделили найденные нами в Закарпатье монеты на троих, и положили мою долю в личный сейф "Элекс-банка" на мое имя так во всяком случае утверждал Влад, когда звонил по телефону в Судак. Но с чего я взял, что Влад принадлежит к числу людей, которые могут добровольно расстаться с такими бешеными деньгами?
Я никогда полностью не доверял Владу, думал я, расхаживая по маленькой и невероятно чистой перевязочной, накинув на себя простыню, как римский сенатор. И правильно делал, что не доверял: этого нельзя делать по отношению к мужчине, которому нравится твоя женщина. Это потенциальный предатель. Это