Мы сыграем свадьбу в начале будущего месяца, в этом имении. Я рад за тебя, сын.
Тот остановился, толпа расступилась перед ним, и он оказался напротив отца, в десяти шагах от него.
Кто давал право распоряжаться моей судьбой?
Полдень давно прошел, сын. Ты не дал отрицательного ответа и дело можно считать улаженным. Я твой отец и я знаю, что тебе лучше
Да, ты мой отец, но срок могу назначать только я и я говорю тебе, говорю всем здесь присутствующим: свадьбы не будет ни в начале месяца, ни в конце, ни когда бы то ни было еще. Я не давал на нее согласие, и я отказываюсь от всех слов, произнесенных моим отцом. Мое молчание знак отказа. Ты неправильно истолковал мои мысли, отец.
Барон изменился в лице: взгляд стал холодным, тело напряженным, как будто налилось свинцом, голос огрубел, и в нем появились нотки гнева.
Ты неразумен, тебе же открываются такие блага
Отец, взгляни на себя, взгляни вокруг. Как ты живешь? Роскошь, блеск, чрезмерное великолепие! Посмотри на других, выгляни за свои стены люди нищенствуют, голодают, их замучили болезни и эпидемии! Ты ничем им не помог, наоборот, сокращаешь их существование! И теперь, когда ты купаешься в золоте, другие бродяжничают и попрошайничают. Как это понимать, отец, как понимать?
Они сами себе хозяева, сами выбрали свою судьбу, сквозь зубы процедил Крониус.
Раньше да, но сейчас нет. Ты превратился в хозяина, они в твоих рабов, а помнишь, как они шли за тобой, умирали, проливали кровь?! Помоги им, сделай жизнь более достойной!.. Ты скуп, отец, признай это!
Да как ты смеешь говорить мне о таких вещах? закричал старик, его руки сжались в кулак и затряслись мелкой дрожью.
Когда-нибудь они отвернутся от тебя.
Ты хочешь пойти против своего отца?
Нет, я всегда любил тебя и продолжаю любить, но
Ты перечишь собственному отцу! закричал он. Я властвую здесь над всем, и я приказываю тебе исполнить мою волю!
А если откажусь, что, убьешь?
Юноша смотрел в глаза барона и ждал. Бал прекратил свое существование, и все это понимали. По залу прокатились возгласы удивления и негодования, но никто не вмешивался в грядущую бурю, боясь оказаться в эпицентре ее разрушающего воздействия. Все молчали и были поражены тем обстоятельством, что впервые кто-то пошел против воли Крониуса. До сих пор никто, даже старшие сыновья и самые приближенные к барону не осмеливались противостоять ему. Против него не было высказано ни единого противоречивого слова, но теперь, сейчас рушилась та стена повиновения и покорности, возведенная некогда молодым Крониусом, дабы ни один не смог бы осквернить его «светлую» душу своими погаными словами.
Ты обязан это сделать!
Нет!
И это все, что ты можешь мне сказать? срывая голос, закричал старик.
Именно так.
Повтори!
Я никогда, никогда не последую твоему совету и не женюсь на той, которую ты мне предлагаешь.
Жалкий, ничтожный глупец, проговорил борон, доставая из голенища сапога всегда носимый пре себе нож. Ты поплатишься за это! еще секунда и он бросил его в сына.
Толпа ахнула. Юноша с трудом отпрянул в сторону, уворачиваясь от предмета. Тот продолжил свой полет и стоящий за спиной Тима слуга, с открытыми глазами упал на спину. Толпа безмолвно расступились, образовывая круг. Над лежащим нагнулся Эдуард и, посмотрев на друга, отрицательно покачав головой.
Именно так ты и поступаешь со всеми, кто тебе не нужен?
Тим закрыл слуге глаза, вытащил из груди вошедший в плоть по самую рукоятку нож и повернулся к отцу. Вперед вышло несколько человек личной охраны барона.
Ты жесток, отец, но жизнь твоя подходит к концу. Возможно, после смерти появится жизнь.
Он метнул нож в сторону, и тот вонзился в деревянное подножие трона, в трех шагах от Крониуса.
Вон! Вон из имения! Ты был моим сыном, но теперь воспоминания о тебе стерлись, твое имя забыто, отныне, ты считаешься изгоем в моей империи. Забирай своих никчемных слуг и этого безродного пастуха, возомнившего себя твоим другом, ничтожество! Возможно, ты забыл, что именно я вытащил его из того навозного места, где он находился до твоего знакомства, именно я дал ему образование. Ты, указал он кривым пальцем с алмазным перстнем на сына, немедленно отправляешься в самую восточную часть империи место, под названием Этилия и не дай тебе бог встретиться со мной, где бы то ни было. Вон! он топнул ногой и сел на трон.
Сын, соблюдая все почести, поклонился и вышел из зала. За ним шел Эдуард и трое слуг, с обречением глядящих по сторонам и ждущих удара из-за угла, как обычно поступала стража барона, когда Тим выходил из повиновения.
Вон, все вон! услышал юноша, выходя из дворца.
Сборы не заняли большого времени, да и что было брать? Все самое ценное и нужное в пути уместилось в двух заплечных мешках, отданных слугам. Экипировавшись в кожаный жилет и подвесив слева легкий меч, Тим спустился в конюшню, где стоял его красавец рыжий конь Сиозор. Слуги оказались в седлах мгновенно, но вот Эдуарда пришлось подождать. Отведенных ему полчаса не хватило на сборы воинов младшего сына барона. Только через час, ближе к трем дня, ему удалось собрать все две с половиной сотни пикинеров и полсотни лучников. Именно эти триста человек пару лет назад отдал Крониус сыну и то только для того, чтобы тот научился командовать и вести их в бой. Время шло, и вскоре лучники Тима стали почти самыми лучшими снайперами империи, а пикинеры самыми выносливыми и ловкими. Барон, видя их превосходство, хотел вернуть их обратно, но Тим, под угрозой собственной смерти, отказался и сумел добиться своего. Теперь они стояли ровными рядами около юноши и ждали любого приказа. Золоченые, начищенные до блеска кольчуги, сверкали на солнце не хуже любого золота; острые пики в правой руке, всегда заточенные мечи с левого бока, стрелы с железными наконечниками в колчанах, луки переброшены через спины. Одно слово и все двинутся вперед, не разрывая строй.
Они подходили к уже открытым воротам, когда их догнал старший сын барона Рион. Длинные, до плеч, волосы развивались, когда он скакал верхом. Остановившись, он провел рукой по усам и маленькой бородке, спешился и взял поводья брата.
Зачем ты разорвал отношения с отцом, он ведь так любил тебя, неужели нельзя было согласиться с ним?
Нет Я не мог! Брат, ты тоже намереваешься склонить меня к идее отца? Если так, то у тебя ничего не выйдет, отойди в сторону, и я начну свой путь.
Не спеши, Тим, я пришел не только за этим. Отец по-прежнему остается отцом и, хотя он в ярости, я уговорил его отдать часть личной охраны. Дорога до Этилии опасна и занимает восемь дней конным шагом, с привалами и остановками двенадцать, а пешим строем и того больше. На тебя могут напасть как ненавистники нашего семейства, так и дикие звери, заполонившие в последнее время леса. Не отказывайся, они помогут тебе! он указал рукой на приближающихся воинов. Семьдесят солдат: двадцать арбалетчиков и пятьдесят мечников.
Старший брат не ошибся и не обманул, к изгоям Тима добавлялась личная охрана барона. Ее легко можно было узнать по серебряным латам с синими нашивками на предплечьях. Это, конечно же, не те седобородые «старики», находящиеся с Крониусом повсюду, а юнцы, не более тридцати лет, но, тем не менее, даже они считались лучшими из всего замка с прилежащими к нему окрестностями.
Идеально ровный строй поравнялся с братьями и из него вышел один единственный пожилой воин и, поклонившись одному, другому, сказал:
Не гневись на нас, молодой император, мы по собственному желанию, да с подсказки старшого к тебе пришли. Нет сил и житья с бароном, загонял он нас совсем, все деревни и города строевым маршем прошли, прежде чем поступили к нему на службу, а не прошли бы все с голоду б подохли, не любит он свой народ!
Тим посмотрел на Риона, потом на Эдуарда и коротко кивнул головой.
Хорошо, я готов вас взять. Пойдете после лучников, но на первом же привале поменяете свои нашивки на желтые.
Мужчина склонил голову.
И еще, добавил Тим, на время нашего перехода до Этилии, назначаю тебя мастером мечником. Ты знаешь всех своих людей и на что каждый способен, а там посмотрим.
Не ожидал от тебя такого, молодой император. Спасибо! он еще раз поклонился и повел свою группу в тыл воинов Тима.
Лихой ты брат, лихой, покачал головой Рион. быстро находишь лучших воинов.
На то они и лучшие, чтобы быть лучшими.
Юноша тронул коня, и все двинулись за ним. Старший сын барона вскочил в седло, да так и остался сидеть до того момента, когда последний мечник не скрылся за громадными деревянными створками ворот.
Позади остались воспоминания, дом, считавшаяся до сего момента семья, но Тим совершенно не жалел о содеянном. Он думал, что возможно и не стоило выставлять барона таким кровожадным убийцей и скупердяем, но относительно всего остального, юноша был спокоен. Раньше ему мало проходилось путешествовать по городам и замкам, но зато сейчас он был доволен своим положением, и хотел увидеть настоящую империю собственными глазами. За все время пути, Тим пытался узнать, что происходит с некогда великой, процветавшей страной. Сейчас же она представлялась совершенно старым, дряхлым, сгорбленным стариком, который доходит с клюкой свой остаток жизни в нищете и разорении.