Да. Пошёл он к чёрту.
Ага.
***
Дома меня ждал весьма «ожиданный» сюрприз: Радей какого-то чёрта был уже у меня (у него всегда были ключи от моей квартиры, а у меня от его).
Зачем пришёл? спросил я.
Просто так. Ты что, против?
Конечно не против.
С ним я не виделся, получается, месяц, то есть, пока я был в Керчи. Но для нас это было довольно долго.
И как дела? спросил я, а сам направился в свою спальню, чтобы избавиться от надоедливого пакета. Но когда я открыл дверь, я чуть не выронил его: передо мной стоял человек: он был среднего роста, с разными глазами (один глаз был карий, другой серый) и с каштановыми волосами. Вообще-то, это было моё собственное отражение, а передо мной стояло большое зеркало.
Радей стоял рядом со мной и пытался сдержать смех.
Это новогодний подарок для зеркального близнеца, сказал он и всё-таки засмеялся.
Я облегчённо выдохнул. Потом достал настенные часы и завёл будильник, благо в них уже были батарейки. Я протянул часы к Радею, и будильник тут же прозвенел. Теперь Радей испугался точно так же, как и я с зеркалом.
Новогодний подарок, прокомментировал я.
Ясно, теперь у меня есть часы, кивнул Радей. Как поездка?
Так себе, сказал я, ставя зеркало у стены напротив своей кровати. Потом я принялся описывать Радею город, Царский курган и Лану.
Это затянулось до вечера, но Радей не думал уходить и решил переночевать у меня, ведь всё равно придётся возвращаться сюда завтра, чтобы встречать Новый год.
А возвращаться это плохая примета, добавил он.
Ясно.
Радей спал в гостиной, а я полночи не мог заснуть. У меня жутко разболелась голова.
Раз я не могу заснуть, то тогда расскажу, что значит «зеркальные близнецы». Это такие близнецы, у которых всё наоборот. Если у меня правый глаз карий, а левый глаз серый, то у Радея правый глаз серый, а левый карий. Я левша, а Радей, он правша. Ещё так получилось, что у меня, как и у всех нормальных людей, сердце с левой стороны, а вот у Радея оно с правой. Да и вообще у него все органы тоже расположены зеркально. Вот что значит «зеркальные близнецы».
А вот провалиться в глубокий сон у меня получилось только тогда, когда я наглотался снотворного.
Глава 2.
Когда я проснулся, то обнаружил, что головная боль наконец стихла. Это меня обрадовало. Единственное, что этим утром мне не понравилось, так это то, что я проснулся не в своей комнате и даже не в своём доме.
Я сонно огляделся: небольшая светлая комната, апельсиновые стены и белый потолок. У стены стоял шкаф, и я почему-то решил, что он наверняка пуст.
Я встал с кровати и сразу ощутил противный холодок: пол был холодным, а я был босым.
Я вышел из этой незнакомой спальни и, идя по коридору в полном недоумении, заглядывал во все комнаты. Я находился в абсолютно обычной, правда, пустоватой квартире, но вот в гостиной я обнаружил кое-что поинтереснее: целого человека. И я узнал его.
Вуд!
Он сидел в кресле спиной ко мне, но от оклика вздрогнул и повернулся.
Вуда я знал со школы: мы учились в одном классе. Он был выше меня и, конечно, по-настоящему его звали не Вудом, а по-другому. Но все его называли только так, и я уже забыл его настоящее имя.
И ты тоже? удивлённо спросил Вуд.
Что тоже? не понял я.
Того, он показал пальцем наверх.
Я озадаченно смотрел на него.
Умер тоже, договорил Вуд.
Чего?! Ты в своём уме? Мы вообще где?
Не ори! сказал Вуд. Ты умер. Я не знаю, где мы. Если мне не веришь, то в этой двухэтажке есть ещё люди. Всё, больше полезной для тебя информации нет.
Умер? эта информация воспринималась только в качестве шутки.
Ммм Какие твои действия вчера были последними?
Я задумался.
Я не мог вчера заснуть и выпил снотворное.
Много выпил?
Достаточно.
Ты наглотался таблеток, постановил Вуд. От того и умер.
Он говорил это так спокойно, словно мы говорили о чём-то привычном и каждодневном.
Ну, раз так, а как ты умер? спросил я, обнадёживая себя тем, что это я ему просто подыгрываю.
Вуд, всё это время смотревший мне в глаза, отвернулся.
Я не помню, сказал он. Я не совсем уверен, но, кажется, на меня что-то упало
Он пожал плечами.
Так вот куда ты делся! наконец дошло до меня, но от этой догадки стало не по себе: вот был человек месяц назад, а теперь его нет. Он ведь казался живым, но был мёртвым.
Так мы призраки? спросил я.
Наверно.
А почему я чувствую холод? Разве призраки не должны быть бесчувственными?
Не знаю.
А боль тоже чувствуем?
Не знаю, хочешь, проверь, сказал Вуд, ему уже надоели мои дурацкие вопросы.
А если я себе руку ножом отрежу? я взял со стола нож.
С помощью него Вуд строгал карандаши. Строгал их до тех пор, пока в его руках не оставалось маленькое бесполезное подобие карандаша, которое он бросал на пол.
Ты полудурок? Совсем уже? Вуд отобрал у меня нож, хотя я в действительности совсем не собирался отрезать себе конечности.
Не беспокойся, сказал я. Я лучше схожу и посмотрю эту двухэтажку. Узнаю, что она из себя представляет, и что творится снаружи.
В доме нет входной двери, сказал Вуд.
Ну Ничего, отыщем.
Я вышел из квартиры. Мы с Вудом были на первом этаже. Сам дом был деревянным и на полу лежал красный пушистый ковёр. Помимо квартиры, из которой я вышел, здесь были ещё и общие комнаты: гостиная и столовая. Неужели призраки чем-то питаются? Тогда какой толк вообще называться призраком?
Входной двери действительно не нашлось.
Но я двинулся дальше и поднялся на второй этаж, чтобы найти обещанных Вудом других людей. На втором этаже была одна единственная дверь, в которую я и постучался, прежде чем познакомиться с остальными.
Мне открыл незнакомый парень. Он удивлённо меня оглядел.
А тебя я не видел, сообщил парень.
Потому что я только сегодня тут оказался, объяснил я.
О! Ты новенький, понял парень и пропустил меня в комнату.
Эта квартира была точно такой же, что и на первом этаже, пока что я нашёл только одно различие: она была обжитой.
Меня зовут Василием, парень протянул мне руку.
Я Мирко.
Странное имя, сказал он. Но это ничего. Вот у меня намного интереснее. У меня фамилия «Кот». Василий Кот получается.
Здорово, кивнул я, разглядывая квартиру.
У меня была надежда, что я найду ещё какие-нибудь различая с первой, и я нашёл.
А ты здесь один? спросил я, увидев единственную плотно закрытую дверь, остальные здесь были нараспашку.
Нет, Кот, поняв, куда я смотрю, сказал. Там Царь.
Кто?
Царь, Кот глубоко вздохнул, будто раздражённый моей тупостью. Его зовут Иваном, только он даже хуже, чем Иван Грозный. Поэтому, я думаю, к нему стоит обращаться только как к царю.
Ясно А вы здесь одни?
Да. Теперь в этом доме четыре человека.
Хорошо, ну, то есть, плохо, наверное сказал я. А Царь этот хоть выходит?
Конечно выходит, иногда только.
Тогда я направился к плотно закрытой двери, хотя Кот и попытался меня остановить:
Ты лучше к нему не заходи, он не обрадуется.
Ой, мне все всегда рады, я всё же зашёл к этому названному царю.
Теперь комната с апельсиновыми стенами и белым потолком была погружена в полутьму, а сам Царь смотрел телевизор и попивал из бутылки. Именно телевизор и создавал здесь полутьму. Кажется, по нему пробегала очередная пустая передача.
Царь обратил на меня внимание, только когда я случайно задел ногой бутылки, валявшиеся здесь повсюду.
Ты кто вообще? Я тебя не видел, сказал Царь.
Я только сегодня здесь очутился, объяснил я. Вот, решил проверить обстановку.
А, ясно, и он снова отвернулся к телевизору.
Иван был высоким и бледным. У него были чёрные запутанные волосы до плеч, тёмные глаза и усталый вид. Вот такого можно смело назвать призраком. Обычно такие призраки шляются по всему белому свету, пока что-нибудь не заставит успокоиться их душу.
Ммм А откуда здесь телек? И все эти бутылки? спросил я, хотя этими вопросами я больше хотел дойти до главного и узнать, как он умер.
Оттуда, Царь показал на шкаф.
Как это? не понял я.
Ну как: ты подходишь к шкафу, при этом думаешь о том, что тебе очень надо, потом открываешь шкаф. Только это не работает, если тебе нужен выход из этого дома. Я пробовал.
Ты искал выход отсюда? обрадовался я, потому что оказался не один такой. Вуду, кажется, всё равно, где быть, хоть в аду гореть, а Кот и не пахнет жаждой высвободиться из капкана.
Ну да, только как видишь, не нашёл.
Что не удивительно, я подошёл к нему и забрал его бутылку. А умер ты тоже из-за этого?
Но я сразу же заткнулся, поняв, что перегнул палку. Я не хотел, чтобы Царь обиделся на меня, ведь одному намного труднее будет искать выход отсюда.