Давай.
А, как у тебя дела? через несколько минут, интересуюсь я.
Нуу вздыхает Игорь, Сегодня, вот, сколько норку не смотрели всё глухо. За исключением двух сомнительных отпечатков. Вот А по лисице отлично! Вон уже, сколько экскрементов сушится!
Брат кивает головой вверх. Я тоже бросаю взгляд под потолок, на гирлянду пузатых матерчатых мешочков на верёвке, что протянута над печкой. Здесь есть и моя, немалая, доля
Саратовский кордон. Пятнадцатое апреля. Утро. Мы торопливо едим, одеваемся в рабочую одежду и вываливаемся из кордона. Напрямую шагаем через долину Саратовской на запад, в сторону Саратовского борта
Речка. Мы переходим её. У Игоря начинается работа он обследует Перевальный, он ищет следы норки. Я брожу вокруг, в ближайших окрестностях
Склоны Борта уже рядом. Я появляюсь перед братом: Ну, как?. Стоя в ручье, Игорь поднимает голову: Хм! Никаких намёков на присутствие норки! И рыбы нет. Хотя в Саратовке рыба есть.
Ну, киваю я, В Саратовке рыба есть.
Мы выбираемся из ручья и сворачиваем к Борту
Под самым Бортом, мы натыкаемся на след медвежонка годовичка! Я приседаю над следом, на корточки.
Десять сантиметров.
Медвежонок. И так видно, отзывается брат, Маленький.
Мы стоим, озадаченно рассматривая отпечатки маленьких медвежьих лап, по уцелевшей под пихтарником, полянке снега.
Вчерашний след Один! озадачиваюсь я, Как это понимать?
Не знаю! пожимает плечами Игорь, Как понимать Пацан с рогаткой, шляется по лесу один! Не понимаю
Сплошное недоумение, на наши головы
Давай, потропим. Может, что узнаем? предлагаю я.
Давай. Пока снег будет. Мы, ведь, не собаки.
И мы сворачиваем на следы медвежонка
По подножиям Саратовского борта, зверёныш шлёпает в сторону Перевального. Здесь, под густым пихтарником, ещё лежит снег! Лёгкий медвежонок, без проблем шагает по нему. Мы же, особенно я, топимся по мягкому и местами ещё глубокому снегу, как кабаны. Из меня медленно, но уверенно, выходит дух
Наконец, между лапами хвойника, впереди начинает угадываться просвет.
Это пойма Перевального, понимаю я.
Из-под кроны толстой ели, медвежонок скатывается в пойму. Ступив под чистый от снега ивняк, он сразу же решает подкрепиться. С дневничком в руке, я считаю его покопки на проталине
Девять штук! сообщаю я брату, Лизихитона.
С проталин, медвежонок шагает дальше. Дальше простор снежного поля. Зверёныш собирается пересечь широкую ленту пойменного ивняка ручья. Но, вдруг, крутнувшись на месте, он торопливым шагом убирается обратно, под кроны спелого пихтарника. Мы тоже шагаем обратно, по следам полубегущего медвежонка. Чуть скосив взгляд на следы, я отмечаю, как комочки подтаивающего снега раскатывались из-под когтей спешащего медвежонка. Останавливаемся на краю хвойника.
Что случилось? Игорь, в недоумении, вертит по сторонам головой, Шёл в ту сторону, и вдруг обратно удрал!
Не знаю, отзываюсь я, Интересно бы это разузнать.
И мы начинаем, широким полукругом, обрезать окрестности
О!
Вон, след!
Мы издалека видим, что по краю хвойника с противоположной стороны ручья, куда намеревался перебраться наш подопечный, по снегу тянется вереница следов большого медведя. Мы с Игорем, прямиком направляемся к этим следам.
На, подержи? я протягиваю брату своё ружьё.
Я достаю из кармана рулетку и приседаю над отпечатком от передней лапы медведя. Игорь стоит рядом, присматриваясь к окружающему лесу. Его задача по сторонам смотреть. Он трогает чёрным носком болотника когтистый отпечаток: Да-а! У одинокого медвежонка, жизнь не сахар.
Ага! согласно киваю я, не поднимая лица, продолжая замерять ширину следа, Шестнадцать с половиной.
Мы возвращаемся на след медвежонка и тропим его дальше
Саш! Помёт! вскоре кивает Игорь вперёд по следу.
Ага! я вытаскиваю полиэтиленовый пакетик, Лизихитоновый.
Вскоре, мы подходим ко второму помёту. Даже на глаз, я вижу, что и этот помёт состоит из лизихитона.
Игорь! говорю я, Он, как все медвежата, ест один лизихитон. То есть, он кормится по сырым ольховникам.
Ага! кивает брат, шагая чуть впереди, Значит, на сухой склон Борта он не пойдёт.
Не пойдёт, соглашаюсь я.
Словно прислушавшись к нашим рассуждениям, медвежонок поворачивает в другую сторону в массивы сырых гленников Саратовской. А нам уже по горло хватило тропить его по хвойнику, где ещё лежит снег. Поэтому, мы, без всякого сожаления, бросаем след медвежонка. Нам, сегодня не по пути. Мы разворачиваемся и шагаем вверх, на склоны Саратовского борта
Ах, Саратовский борт! Здесь уже давно нет снега! Сейчас это одна гигантская проталина, прогретая солнцем! Мы бродим по склонам, с азартом собираем материал И, постепенно поднимаемся выше середины высоты склонов Борта!
Саш! Медведь пасётся! замирает, с биноклем у глаз, Игорь.
Я тоже поднимаю бинокль. Внизу пасётся медведь.
Хм! Весь чёрный!
Ну. Взрослый.
Ага.
Мы долго рассматриваем медведя в бинокль, с высоты нашего положения. Не задерживаясь, зверь, кормовым ходом, тянет вдоль подножия Борта. Мы спокойны сама по себе, близкая встреча с медведем, нам не нужна. Мы, рыская челноками по колкам хвойников, разбросанным по всем склонам Борта, собираем материал.
Саш, лёжка!
Моим глазам предстаёт лёжка взрослого медведя. Без подстилки.
Смотри-ка! делюсь я с братом, умной мыслью, Тепло стало, так уже все лёжки без подстилки пошли!
И опять лёжка! И снова помёты!.. Я доволен материал сегодня обильный, как никогда
Что там, за дырка, в склоне? спрашивает меня Игорь.
Он смотрит в бинокль круто вверх, на склон впереди, по ходу нашего движения: Похоже на лисью нору!.
По-моему, крупновата она, для лисьей норы, пожимаю я плечом, опуская свой бинокль, Конечно, надо бы ближе посмотреть.
И мы начинаем забирать вверх, всё выше и выше по склону
На очередном перекуре, Игорь снова поднимает к глазам бинокль: Она слишком крупная, для лисьей норы!.
Игорь, это берлога! с опаской догадываюсь я.
К берлоге, у нас и отношение совсем другое. Мы расходимся в разные стороны
Я выбираюсь на уровень берлоги, метрах в тридцати в стороне. Игорь поднимается ещё выше. Мы осторожно приближаемся к норе
Вроде бы, пусто. Вот он, полуобвалившийся провал, более полутора метров по горизонтали и почти метр в высоту.
Эгей! подаю я голос, готовый отскочить прочь, Есть кто?
В ответ тишина
Эгей!!! уже грозным голосом, рычу я вглубь земли.
Всё вокруг, по-прежнему, тихо.
Цик цик! Цик! цикает птичья мелочь, копошится в прошлогодних листьях.
Ветерок перебирает соломинки на поверхности почвы
Нет никого! делает вывод Игорь.
Это нам, как-раз и нужно! удовлетворённо выдыхаю я.
Но, всё-равно, боязно. С яркого света весеннего дня не разглядеть, что делается там, в черноте берложьего провала. Конечно, нужно замерить берлогу! Кто спорит? А если медведь там?! Соваться головой в лапы медведя не очень-то хочется
Холмик обвалившейся по весне, мягкой, коричневой земли, посередине продавлен телом медведя.
Смотри! В берлогу медведь заползал! прикидываю я, Судя по размерам, он средний, с человека.
Ну! соглашается Игорь, Он выполз из неё наружу или заполз внутрь?
Мы внимательно рассматриваем каждый бугорок почвы, каждую крошку В прошлом году, я сам убедился в том, как, случайно напоровшийся на чужую берлогу медведь, залез в неё, тщательно её обследовал и даже, по-хозяйски поскрёб когтями потолок и стены спальной камеры.
Смотри здесь вот, ком земли отвалил наружу, резюмирует Игорь, Похоже, что выполз.
Похоже! киваю я.
Но, одно дело сказать и пойти прочь, и совсем другое сказать и засунуть туда свою голову.
Да-а! И уйти нельзя! Такая ценная информация!
Ну! соглашается Игорь, Не каждый день, мы берлоги встречаем.
Я обречённо вздыхаю и шагаю прочь за длинным прутом прошлогоднего высокотравья. Как действовать при обследовании берлоги опыт, у меня, имеется
Я удовлетворяюсь длинной трубкой какалии, метра два длинной. Вернувшись, я засовываю её в чёрную нору берлоги, вершинкой вперёд. Противоположной стенки берложной камеры прут не достаёт!
Маловато! отрицательно качаю я головой.
Я начинаю водить концом прута по берлоге, из стороны в сторону Всё тихо, никто, за прут, не хватается
Точно, нет никого!
Я снова обречённо вздыхаю: Придётся лезть!. Я ложу на нагретую солнцем, такую тёплую, солому склона своё ружьё, снимаю с пояса подсумок, тесак, коробку высотомера, секцию патронташа мне нужно, до предела, похудеть в талии. Вход в берлогу всегда самое узкое место.
Ну, всё!
Я засовываю в нору входа руки и голову. Эта нора немного уходит вниз, и вскоре я оказываюсь лежащим вверх ногами. Руками, я ощупываю глиняный пол и стенки тоннеля, впереди себя. Свет полностью перекрыт моим туловищем и вокруг абсолютно черно. Сантиметр за сантиметром, я постепенно продвигаюсь вперёд