Вполне закономерным стало то, что довольно быстро я потерял хорошую работу и снова очутился на авторынке, где работал шесть дней в неделю за в два раза меньшие деньги. А потом я потерял и девушку.
Тогда я был примерно на минус пятом этаже дна. Пил, жалел о прошлом, снова пил и тешил себя надеждой, что еще смогу выкарабкаться. А потом искал где бы купить снотворное. Не хотелось вешаться, а стреляться было не из чего. Разве что из пальца.
Тогда судьба и послала мне Наташу. А вместе с ней и Марину, и Женю. Наташа прекрасная девочка со сложной судьбой. Не знаю точно, может у нас и мотивы были похожими, только она как-то смогла вытащить меня в студию на Синопскую. Туда же она привела и Марину с Женей. Они были начинающими музыкантами, им нужен был старт. Мне нужнее был финиш, и тем не менее мы подходили друг другу. Я сыграл несколько своих песен. Им понравилось, и начались репетиции.
В тот момент я работал шесть дней в неделю и посвящал два вечера репетициям. Очень скоро опять начались квартирные посиделки, разъезды, тусовки, и прочие радости. Пару раз проскочил легалайз. И все вернулось обратно. Тогда же, во время двухнедельного загула на чьей-то хате, я первый раз попробовал стимуляторы.
Бросал долго. Было нелегко. Пару раз срывался. Научившись видеть, чувствовать, и дышать по другому довольно сложно возвращаться в маленькую комнатку два на шесть метров, к зарплате которую смешно называть вслух и к одиночеству.
То время наполняли атаки паники, паранойи, страха и оцепенения. Водка особо не брала, хоть литрами пей или смешивай с пивом. Ночь на наркотиках и алкоголе, день на работе, вечер на студии, ночь на наркотиках и алкоголе. Результатом двух месяцев такой жизни стала демо-запись. А потом я распустил группу и запил еще сильней. Вот одна из моих песен того времени:
«Еще четыре часа и я как тряпка упаду под стол.
Что делать, что рассказать? Я через ноздри выпускаю ментол.
В твоих глазах пустота, она сливается с гладью стекла.
Еще четыре часа, я не вернусь сюда никогда.
Ментол.
Ты молча смотришь в окно и больше нечего тебе сказать.
А я смотрю на часы, я понимаю, скоро убегать.
А двести сорок минут и я свободен от твоих коков.
Еще четыре часа, еще четыре. Я вырываюсь из мира снов.
Ментол».
Пил без остановки. Уволился. Находил халтуру, получал деньги и снова пил. Тошнил водкой, открывал новую бутылку и пил снова, упрямо запихивая в себя эту дрянь. И самым отвратительным было то, что я не пьянел. Просто забывался сном часов на пять после второй бутылки водки, чтобы проснуться в том же дерьме, в котором засыпал.
К февралю я остался совсем один, круг замкнулся и у меня случился психоз. Деньги кончились, водка натерла мозоль в желудке. Удивительно, как еще осталась в доме мебель. Теперь точно все, сказал я себе, залез в ванную и перерезал вены. Но криво, глупо и не до конца. Да и мельхиоровые ложки в доме еще оставались, и немного золота все это можно было сдать в ломбард.
Спустя еще два месяца водки и отчаянья закончились последние деньги. Наступила черно-серая питерская весна. Я пошел в ломбард и заложил золотую цепь с крестом. После этого зашел в аптеку и купил снотворное. Сел в автобус и поехал на вокзал. С собой взял таблетки, маленькую бутылочку воды и кулон, подаренный девушкой. Все, что мне было нужно на этот раз. На вокзале взял билет до Чудова триста километров от Питера, чтобы не нашли и не опознали никогда.
Но на пути к платформе меня встретила цыганка, которая вкрадчиво посмотрела мне в глаза и сказала: «Живи! Твой час еще не пробил. Ты еще будешь жить. Ты еще полюбишь, будешь счастлив и у тебя будут дети. Ты еще скажешь мне спасибо, а теперь иди!». Цыганка забрала у меня последние деньги, но я бы отдал ей еще. Не каждый день спасают твою жизнь.
Тогда я доехал до Чудова, но таблетки пить не стал. Оставил их вместе с кулоном в старом деревянном доме и вернулся обратно. Не скажу, чтобы после этого жизнь моя сильно изменилась. Но внутри я понял, что жизнь состоит не только из отношений, наркоты или музыки. Это еще и пение птиц, солнечный свет, а также другие прекрасные банальности.
***
Никита, вы же говорили, что это будет история про любовь, а про любовь в ней нет ни слова.
***
Никита, вы же говорили, что это будет история про любовь, а про любовь в ней нет ни слова.
Есть, Наташа, есть. Просто все слова про любовь написаны невидимыми чернилами между строк.
Как это?
Посмотрите, что я, то есть он написал? Здесь только про него, про его чувства, его желания и поступки. Разве написал он про цвет глаз любимой девушки? Или про волшебный оттенок ее кожи? Стук ее сердца, тепло рук?
Нет.
Нет. Значит, это была не любовь. Это был обычный роман. Хоть и растянутый во времени, но обреченный на неудачу. Любовь я встретил намного позже. И только встретив любовь понял, что никто и никогда до этого меня не любил.
О ком вы?
О матери моих детей, которая ждет меня в Нижнем Новгороде. Знаете, пожалуй мы засиделись. У меня уже все затекло. Было бы здорово найти выход отсюда, вы не против?
Вы обманщик, Никита! Обещали про любовь, а сами рассказали что-то совсем другое.
Раз обещал, значит обязательно расскажу. Но теперь давайте выдвигаться. Потому, что от сидения на одном месте толку, как видите, никакого нет.
Ну почему же нет, вот и я вас нашел, откуда-то сбоку раздался сиплый мужской голос.
Наташа вздрогнула и издала то ли стон, то ли короткий выкрик. Никита вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть говорившего.
Давно вы здесь стоите?
С того момента как вы, молодой человек, начали рассказывать прекрасной девушке про свои отношения с алкоголем и наркотиками. Вы так увлеклись рассказом и своей прекрасной слушательницей, что даже не заметили моего появления.
Почему же вы не представились нам? спросила Наташа.
По двум причинам. Во-первых, я не хотел мешать. А во-вторых, хотел дослушать.
Кто вы такой? спросил Никита.
Я местный гид, ответил собеседник подходя к огню. Это был крепкий мужчина, неопределенного возраста, с большой белой бородой. Одет он был в мешковатый потертый свитер, делающий его похожим то ли на бомжа, то ли на старого охотника.
Значит, вы покажете нам дорогу к людям?
Я покажу вам путь. И, пожалуй, Никита, вы правы. Нам действительно пора выдвигаться.
***
Влюбленные часто сидели долгими вечерами в ее квартире на улице Лазо, недалеко от метро Ладожская. Разговаривали про магию, тайны, загадки и другие миры. Художница любила в фэнтези. Ей казалось, что она живет на земле уже не первую жизнь.
Она рассказывала ему кем была в прошлой жизни. Жила она тогда в Атлантиде и занимала какой-то видный пост. «Мы с тобой не такие как все», часто говорила она, «Мы не такие, как те люди, которые нас окружают. Все вокруг живут свои суетные жизни, ни на что не обращая внимания. Мы с тобой другие ты и я».
А потом они раздевались и приглушали свет. Художница доставала кожаный ремень и просила отхлестать ее. Тогда ему действительно казалось, что они не такие как все особенные, посвященные в какие-то тайны. Но по большому счету, ничего особенного и не было. Просто отношения двух людей, скрытые от посторонних глаз. Двух людей, которые делились друг с другом тем, что было им дорого и делали то, что считали нужным, никого не стесняясь. Сильно ли они отличались тех людей, которые их окружали?
Он был мастером короткого рассказа и носил длиннополый плащ с белыми мокасинами. Она говорила, что он выглядит как человек не умеющий одеваться. У них было мало общего.
И все же она улыбалась ему при встрече, а он улыбался ей. И так они сходились друг с другом где-нибудь у Летнего сада, когда на дворе стоял теплый месяц лета. Работали они стол к столу и все время ужасно ругались из-за всякой ерунды, вроде степлера на чужой половине или громкой музыки. Но чаще они играли, переписывались в офисном чате, и ходили курить на лестницу.
Потом вдруг он начал ревновать ее. И это чувство смешивалось со страхом того, что он не сможет удержать ее. Что останется один, когда она найдет себе другого. Он пестовал в себе это чувство, но не знал как с ним быть. И нужна она ему была, и не знал он, что делать с ней
А она просто любила. Так, как может любить молодая женщина страстно и пылко. Они встречались два с половиной года, но не в этом дело. Дело в том, что когда они ссорились в очередной раз или когда он ждал ее под дверью, слушая новый альбом популярной исполнительницы и глядя на яркие окна соседнего дома он был счастлив. Единственным образом счастлив. Естественным образом.
И снег белыми хлопьями падал за окном когда они пили сбитень в кухне. Нет, все же было в этом что-то, чего не объяснить словами. Хоть и рвутся они на волю, а как начнешь писать так и иссякают, остаются только чувства. «А помнишь она попросила проколоть ухо, и ты проколол? Как вы вместе увольнялись с той работы и мечтали, что теперь все будет здорово?».