Настоящий дикарь поступил бы совсем по-другому. Он вообще не связал бы сыпь с ядовитым плющом. Он живет в мире, в котором прошлое, настоящее и будущее неразрывно переплетены. Все его мертвые вожди выживают как Боги, а его мертвые соседи выживают как духи, и все они продолжают оставаться невидимыми членами клана, и они сопровождают каждого отдельного члена, куда бы он ни пошел. Они едят с ним, спят с ним и стоят на страже у его двери. Это его дело держать их на расстоянии вытянутой руки или завоевать их дружбу. Если он когда-нибудь не сделает этого, он будет немедленно наказан, и поскольку он не может знать, как постоянно угождать всем этим духам, он находится в постоянном страхе перед тем несчастьем, которое приходит как месть Богов.
Поэтому он сводит каждое событие, которое вообще выходит за рамки обычного, не к первопричине, а к вмешательству со стороны невидимого духа, и когда он замечает сыпь на своих руках, он не говорит: Черт бы побрал этот ядовитый плющ!, но он бормочет: Я оскорбил Бога. Бог наказал меня, и он бежит к знахарю, однако не за примочкой, чтобы нейтрализовать яд плюща, а за чарами, которые окажутся сильнее чар, наложенных на него разгневанным Богом (а не плющом).
Что касается плюща, главной причины всех его страданий, он позволяет ему расти прямо там, где он всегда рос. И если вдруг белый человек придет с канистрой керосина и сожжет кустарник дотла, он проклянет его за беспокойство.
Отсюда следует, что общество, в котором все происходит в результате прямого личного вмешательства со стороны невидимого существа, должно зависеть для своего дальнейшего существования от строгого соблюдения таких законов, которые, по-видимому, смягчают гнев Богов.
Такой закон, по мнению дикаря, существовал. Его предки разработали его и даровали ему, и его самым священным долгом было сохранить этот закон в неприкосновенности и передать его в его нынешнем и совершенном виде своим собственным детям.
Это, конечно, кажется нам абсурдным. Мы твердо верим в прогресс, в рост, в постоянное и непрерывное совершенствование.
Но прогресс это выражение, которое было придумано только в позапрошлом году, и для всех низших форм общества типично, что люди не видят никакой возможной причины, по которой они должны улучшать то, что (для них) является лучшим из всех возможных миров, потому что они никогда не знали другого.
* * * * * * * *
Допустим, что все это правда, тогда как можно предотвратить изменение законов и устоявшихся форм общества?
Ответ прост.
Путем немедленного наказания тех, кто отказывается рассматривать обычные полицейские правила как выражение божественной воли, или, говоря простым языком, жесткой системой нетерпимости.
* * * * * * * *
Если я заявляю, что дикарь был самым нетерпимым из людей, я не хочу оскорбить его, поскольку спешу добавить, что, учитывая обстоятельства, в которых он жил, его долгом было быть нетерпимым. Если бы он позволил кому-либо вмешаться в тысячу и одно правило, от которого зависела безопасность и спокойствие его племени, жизнь племени была бы поставлена под угрозу, и это было бы величайшим из всех возможных преступлений.
Но (и этот вопрос стоит задать) как группа людей, относительно ограниченная по численности, может защитить сложнейшую систему устных предписаний, когда нам в наши дни с миллионами солдат и тысячами полицейских трудно обеспечить соблюдение нескольких простых законов?
И снова ответ прост.
Дикарь был намного умнее нас. Он добился с помощью хитрого расчета того, чего не мог сделать силой.
Он изобрел идею табу.
Возможно, слово изобретенный неподходящее выражение. Такие вещи редко бывают результатом внезапного вдохновения. Они являются результатом долгих лет роста и экспериментов. Как бы то ни было, дикие люди Африки и Полинезии изобрели табу и тем самым избавили себя от многих неприятностей. Слово "табу" имеет австралийское происхождение. Мы все более или менее знаем, что это значит. Наш собственный мир полон табу, вещей, которые мы просто не должны делать или говорить, например, упоминать о нашей последней операции за обеденным столом или оставлять ложку в чашке кофе. Но наши табу никогда не носят очень серьезного характера. Они являются частью руководства по этикету и редко мешают нашему личному счастью.
С другой стороны, для первобытного человека табу имело первостепенное значение.
Это означало, что определенные люди или неодушевленные предметы были отделены от остального мира, что они (если использовать еврейский эквивалент) были святыми и не должны обсуждаться или затрагиваться под страхом мгновенной смерти и вечных пыток. Довольно значительное предписание, но горе тому или той, кто осмелился ослушаться воли духов-предков.
С другой стороны, для первобытного человека табу имело первостепенное значение.
Это означало, что определенные люди или неодушевленные предметы были отделены от остального мира, что они (если использовать еврейский эквивалент) были святыми и не должны обсуждаться или затрагиваться под страхом мгновенной смерти и вечных пыток. Довольно значительное предписание, но горе тому или той, кто осмелился ослушаться воли духов-предков.
* * * * * * * *
Было ли табу изобретением священников или жречество было создано для поддержания табу это проблема, которая до сих пор не решена. Поскольку традиция намного старше религии, представляется более чем вероятным, что табу существовали задолго до того, как мир услышал о колдунах и знахарях. Но как только появились последние, они стали убежденными сторонниками идеи табу и использовали ее с такой большой виртуозностью, что табу стало знаком запрещено доисторических эпох.
Когда мы впервые слышим названия Вавилона и Египта, эти страны все еще находились в состоянии развития, в котором табу имело большое значение. Не табу в грубой и примитивной форме, как это было впоследствии найдено в Новой Зеландии, а торжественно преобразовано в негативные правила поведения, своего рода декреты ты не должен, с которыми мы все знакомы по шести из наших Десяти Заповедей.
Излишне добавлять, что идея терпимости была совершенно неизвестна в тех краях в то раннее время.
То, что мы иногда ошибочно принимаем за терпимость, было просто безразличием, вызванным невежеством.
Но мы не можем найти и следа какой-либо готовности (какой бы неопределенной она ни была) со стороны королей или священников позволить другим осуществлять ту свободу действий или суждений или ту «терпеливую и беспристрастную способность переносить несогласие с общепринятым доводом или точкой зрения», которая стала идеалом нашего современного века.
* * * * * * * *
Поэтому, за исключением очень негативного аспекта, эта книга не интересуется доисторической историей или тем, что обычно называют древней историей.
Борьба за терпимость началась только после открытия личности.
И заслуга в этом, величайшем из всех современных откровений, принадлежит грекам.
ГЛАВА II. ГРЕКИ
КАК случилось, что маленький скалистый полуостров в отдаленном уголке Средиземного моря смог предоставить нашему миру менее чем за два столетия полную основу для всех наших сегодняшних экспериментов в политике, литературе, драматургии, скульптуре, химии, физике и Бог знает, что еще, это вопрос, который озадачил великое множество людей на протяжении многих веков и на который каждый философ в тот или иной момент своей карьеры пытался дать ответ.
Уважаемые историки, в отличие от своих коллег с химического, физического, астрономического и медицинского факультетов, всегда с плохо скрываемым презрением смотрели на все попытки обнаружить то, что можно было бы назвать законами истории. То, что относится к полевкам, микробам и падающим звездам, похоже, не имеет никакого отношения к человеческим существам.
Возможно, я очень сильно ошибаюсь, но мне кажется, что должны быть такие законы. Это правда, что до сих пор мы не обнаружили многих из них. Но опять же, мы никогда не смотрели очень внимательно. Мы были так заняты накоплением фактов, что у нас не было времени прокипятить их, расплавить, выпарить и извлечь из них те немногие крупицы мудрости, которые могли бы представлять какую-то реальную ценность для нашей конкретной разновидности млекопитающих.
С большим трепетом я подхожу к этой новой области исследований и, взяв лист из книги ученого, предлагаю следующую историческую аксиому.
Согласно лучшим знаниям современных ученых, жизнь (живое существование в отличие от неживого существования) началась, когда на этот раз все физические и химические элементы присутствовали в идеальной пропорции, необходимой для создания первой живой клетки.
Переведите это на язык истории, и вы получите следующее:
Внезапная и, по-видимому, спонтанная вспышка очень высокой формы цивилизации возможна только тогда, когда все расовые, климатические, экономические и политические условия присутствуют в идеальных пропорциях или настолько близко к идеальным условиям и пропорциям, насколько они могут быть в этом несовершенном мире.
Позвольте мне дополнить это утверждение несколькими негативными замечаниями.