Как?
Вр-ракунья. Это от «вещунья» и «вр-раки». Ну, в общем, ты понял.
Жаль, Кощеевич разочарованно вздохнул, и воронёнок глянул на него сочувственно.
Хочешь не пр-редсказание, а др-ружеский совет?
Ну, давай.
Ты в последнее вр-ремя везде видишь вр-рагов. Даже там, где их нет. Пр-рямо как твой отец. Попей р-ромашки. Она р-расслабляет.
Тут уже Лис не удержался. Стянул с ноги сапог и запустил в пернатого негодяя.
Никогда! Слышишь? Никогда не говори, что я похож на отца!
Вертопляс, конечно, увернулся и с воплем «кар-раул!» вылетел в окно. Лис затворил ставни, и в комнате сразу воцарился полумрак.
Может, хоть теперь получится поспать?
Он смежил веки, но сон не шёл. В голове всё крутились тревожные мысли. Княжич натягивал одеяло на уши, пробовал считать овец, но воображаемые овцы так и норовили превратиться в ненавистных горынычей. И Лис содрогался. Все чешуйчатые-ползучие гады вызывали у него оторопь. Он сам знал, что это очень глупо Кощеев сын, который боится змей, но при этом носит на плече отцов знак в виде двух переплетённых гадюк. Сама по себе метка достаточно удобная. С её помощью, например, можно без труда ориентироваться в пещерах под замком. А ещё ни один злыдень без почтения не подойдёт, ни один упырь даже дикий случайно не цапнет. Но почему нельзя было нарисовать, например, лисичку? Да хоть зайчика и то было бы приятней
Он вертелся ужом, сбил простыни, уронил подушку. Без одеяла было холодно, с одеялом жарко. Наконец Лис отчаялся. Сел рывком на постели и с тоской молвил, глядя в потолок:
Рена, ты же здесь? Давай поболтаем?
Смерть явилась в тот же миг. Просто возникла, сидя на кровати и болтая ногами:
Отчего же не поболтать. Не спится, дружок?
Угу, он кивнул. Надоело всё хуже горькой редьки. Мне кажется, если бы я даже придумал заклятие, которое разделило бы меня на много маленьких Кощеевичей, они бы и то не справились.
Ещё бы и передрались, кому страной править. И всё равно не стали бы друг другу доверять, усмехнулась Смерть.
Хочешь сказать, я сам себе не верю?
Уж со мной-то можешь не юлить, я тебя насквозь вижу. И, знаешь, очень тебе сочувствую.
И Лис поперхнулся уже придуманным колким ответом. А потом как-то отстранённо подумал, что прежний Лис тот, который ещё не добился вечной жизни, услышав такое, непременно бы нюни распустил. Сейчас он стал сильнее, бесстрастнее. И это хорошо: от чувств только лишние хлопоты. Как здорово, что бессмертие замораживает слишком ретивые сердца.
Нельзя сказать, что Кощеевич совсем ничего не чувствовал. Он мог бы запросто различить свои чувства: вот это гнев, это радость. Но их будто бы присыпало пылью. А со временем этой «пыли» будет становиться всё больше. Не зря же его отца называли бессердечным и укоряли в неумении любить.
Но Лис точно знал одно: он должен спасти мать. Даже если ради этого понадобится разрушить города и перевернуть весь мир с ног на голову. Огоньку искренней сыновней любви никакая пыль столетий была нипочём!
Ты говорила, что можешь помочь, он улыбнулся Смерти.
Да.
То есть можешь сделать всё, что я захочу?
Даже Смерть не всемогуща, развела руками Марена. Но мы можем договориться. Например, в рамках моего основного ремесла. Хочешь кого-нибудь убить?
Наоборот. Разбуди мою мать, пожалуйста! Она спит вечным сном в башне, вмороженная в нетающий лёд.
Узнаю Кощееву руку, Смерть перестала болтать ногами, вдруг посерьёзнев. Тут помочь не смогу, дружок. Она не жива и не мертва, понимаешь? В общем, не в моей власти. Придётся тебе справляться самому.
Что ж, этого следовало ожидать. Но попробовать стоило.
Тогда, может, подскажешь, кому можно доверять и на должности назначать? Можно как-то отличить тех, кто мне желает зла и таится?
Марена ненадолго задумалась:
Ну, дядьку Гидана можешь сразу не рассматривать. Я его сегодня заберу.
Э-э ладно. А это вообще кто? Лис помнил в лицо и по именам многих своих подданных, но всё же не всех.
Не знаешь? Ну и пёс с ним. А точных способов отличить врага от друга нет. Можно только слушать своё сердце. Оно тебе ещё что-нибудь подсказывает?
Изредка.
Вот и пользуйся, пока можешь. Потом перестанет. Думаешь, почему твой отец всех подозревал? Потому что сердце льдом покрылось, перестало биться. Ну и всё. Дальше кругом враги! Марена протянула ему красное душистое яблоко.
Это что? Кощеевич с опаской покосился на фрукт.
Бери, угощаю.
Волшебное? А что оно делает?
Да самое обычное яблоко, успокойся уже.
Лис потянулся, Смерть немного подразнила его, не давая взять угощение, но потом всё-таки отдала. Оно и правда оказалось вкусное. Сочное такое, со вкусом лета.
Шпасибо, пробормотал Кощеевич с набитым ртом.
Вот и люди такие же, как это яблоко. Пока не попробуешь не узнаешь, что под кожицей, улыбнулась Марена.
Знаешь, это немного помогло.
Я рада, она встала, собираясь уйти, но Лис, поражаясь собственной смелости, поймал её за рукав:
Погоди!
Чего-то ещё желаешь, дружок? Нет, она всё-таки потешалась над ним. Но почему-то это не было обидно.
Слушай, а можешь сделать, чтобы царь Ратибор согласился со мной встретиться? Я ему уже столько птичек-весточек отправлял, уж и просил, и угрожал всё без толку. Между прочим, весточкам это ой как не нравится. От безответных писем они хиреют.
Любишь птиц? Смерть, казалось, удивилась.
Лис задумался.
Наверное. Или раньше любил. В общем, птицы хорошие. Не то что люди.
Да, эту просьбу я, пожалуй, могу выполнить. Ты только вот что сделай отправь ещё одну птичку прямо сейчас. И вели передать царю то, о чём умалчивал ранее. Тогда дождёшься ответа.
«Что, например?» хотел было спросить Лис, но Марена уже испарилась и больше на зов не откликалась. Вот несносная
Вздохнув, он дошёл до стола, открыл ящик и достал берестяную птичку размером с ладонь. Прошептал заклинание, и игрушка ожила, моргнула глазками-бусинками. Он подставил руку, подождал, пока птичка поудобнее зацепится коготками за указательный палец, и насыпал в ладонь немного корма. А когда она склевала последнее зёрнышко, сказал:
Слушай и запоминай, это была колдовская фраза, после которой весточки бросали все свои дела и замирали, не в силах противиться голосу чародея. Лети и передай царю Ратибору из Дивьего царства, что, если он согласится со мной встретиться, я не стану претендовать на Серебряный лес, о котором они издавна с Кощеем спорили. Пусть забирает себе ели с серебряными иголками все до единой. Ежели он согласен, пускай приходит через семь дней на закате на вершину Лысой горы, на границе наших земель расположенной, но никому не принадлежащей, там и грамоту подпишем, и потолкуем заодно.
Закончив послание, Лис отворил ставни. Птичка-весточка чирикнула, взмахнула крыльями и фр-р-р, вылетев в окно, вмиг затерялась на фоне огненного неба.
Глава третья. Терпение княжеская добродетель
Ты написал царю что?!
Лис не помнил, чтобы Май прежде хоть раз так орал.
Что слышал, он поморщился. Считаешь, какой-то там лес стоит жизни моей матери? Да если Ратибор за него поделится перстнем Вечного Лета, то я и два леса отдам. И пять! К тому же, помнишь, из-за него всё и началось. Ну, я имею в виду прошлую войну.
Серебряный лес был только поводом, княже, вздохнул советник. Кощей хотел развязать ту войну.
Вот именно. А я не хочу. Много мы, что ли, хорошего видели в битвах? Люди устали, понимаешь. Я хочу дать им передышку.
Ещё больше Лис хотел передышки для себя, но говорить об этом вслух было как-то неловко. Хотя Май, конечно, понял бы.
Я тоже не хочу воевать, советник прошёлся взад-вперёд по комнате, собираясь с мыслями. Но ты же знаешь Ратибора. Ему палец дай он руку оттяпает.
Нам так говорили. Дивьи люди злые, мы хорошие. Так было надо, иначе воевать бы никто не пошёл. Ну, кроме упырей и злыдней. Им всё равно, они хозяину подчиняются. Только против чародеев слабые, с ними много не навоюешь.
Кстати, раз уж ты об этом заговорил, Май резко остановился. Что ты собираешься делать с упыриными фермами отца?
Ещё этого не хватало! Лис закатил глаза. А можно ничего не делать? Пусть как-нибудь само
Сейчас они работают как при Кощее, потому что распоряжения остановиться не было. Скоро появится новая партия молодых упырей, которых надо обучать. Если пустить дело на самотёк, они начнут жрать кого ни попадя. А в замке и без того небезопасно
Лис в сердцах стукнул кулаком по столу и заорал:
Хватит!
Нет, он совсем не хотел вымещать гнев на советнике. Понимал, что Май ни в чём не виноват, но чем дальше, тем меньше хотел его видеть, потому что тот всякий раз приходил с мешком новых проблем.
Невольно княжич вспомнил, как в таких случаях поступал Кощей, и вкрадчиво, с отцовыми интонациями задал встречный вопрос: