***
А в чем видит герр Сталин конечный смысл «мирового пожара», раздуваемого вашими комиссарами? вкрадчиво и вежливо вдруг поставил рейхсканцлер как бы не в тупик советского вождя, вперив в него свой гипнотический взгляд.
Сталин не заснул под медиумическим взором фюрера. Он, Сталин, неспешно помял в руках трубку и сказал:
В вашем гэрманском фашизмэ, кромэ крыка, дэмонстратывности и заявляэмой агрэссыи, нэт ваабщэ ныкакова смисла!
Гитлер ничего не ответил, но ему польстило, что Сталин сказал «вашем германском фашизме». Германского фашизма еще не было, и Адольф только успел взять три урока фашизма у Бенито Муссолини дистанционно, по паротелевизионному приемнику.
Стоит сказать, что Сталин и Гитлер на долгих переговорах по разделу Польши сдружились и уже стали иной раз понимать друг друга почти без слов. Этому в достаточной степени поспособствовал и казус с Генадием Зюгановым, который, взявшись неизвестно откуда, проколесил мимо беседовавших мирно вождей, да прямо перед ними в кабине старого чумазого паровозика с большой красной звездой на выпуклом паровозном лбу. Такие явления неудивительны в эпоху стимпанка, легко пронизывающего все измерения. Паровозик остановился, окатил клубами белого пара стоявших ближе всех Риббентропа, Молотова и всю двустороннюю свиту из генералов. Высунувшись из кабины паровоза, Генадий Ондреевич провозгласил, как всегда, дело. Генадий Ондреевич это было известно всем всегда говорил дело. И он воззвал: «Плодитесь, размножайтесь, заселяйтесь где хотите! Но только на виду у правительства народного доверия, которому народ разрешает распродавать недра, облигации и паро-циркониевые гаджеты! И не дай бог, чтобы вы притесняли коммунистов Пенсильвании или поигрывали в либерастические игры! Уж мы, коммунисты, будьте уверены, отыщем деньги за распроданные неизвестно куда наши советские недра! Наш пенсионный фонд единым строем выступает за военное сотрудничество СССР и Германии!». При этих последних словах у едва не прослезившегося Гитлера возникло желание обнять Сталина. Но вегетарьянски уважая протокол, фюрер только незаметно и с чувством коротко, рывком пожал левую руку собеседника. Паровоз, непонятно как приехавший при полном присутствии полнейшего отсутствия рельсов, дав свисток, резво умчался. Видимо, на поиск денег, вырученных за проданные недра.
Что есть «гаджет», о котором говорил этот взволнованный человек в паровозной будке? спросил Гитлер, наклонившись к уху Сталина.
Советский вождь коротко мотнул головой и пожал плечами, дав понять, что тоже не знает, что есть «гаджет». Но про себя Сталин о Гитлере подумал: «Гад же ты!».
Марте, на некоторое время заснувшей от паров текилы, приснился один из прекраснейших моментов ее раннего детства. Она с родителями на пляже озера Штоссензее. Плещется в теплых его водах, видит плавающих у самого берега маленьких, юрких, шевелящих плавниками рыбок, а в небе радостно голосящих, кружащихся чаек.
***
Пришедший окончательно в себя и испытавший удовлетворение от благополучного спуска с неба и с дерева, на каком застрял, Баксков достал из кармана зеркальце и с радостью отметил, что «милоновская» рыжесть с него спала. Он снова о счастье! тот же прежний любимец публики неподражаемо поющий блондин! Николай, глядясь в зеркальце и поправив челку, вдохновеннейше, совершенно бесплатно и даже не за аплодисменты, неожиданно для самого себя вдруг посреди утреннего леса запел:
«Ивушка зеленая,
Над водой склоненная,
Ты скажи, скажи не тая,
Где любовь моя».
Марте, заснувшей от паров текилы, приснился один из прекраснейших моментов ее раннего детства Она с родителями на пляже озера Штоссензее
От громкого пения сознание Марты трансформировалось из сновиденческих миражей с теплыми водами детства в действительность, и она приняла сидячее положение. Какой-то светлый парень в обрывках от шароспасательного устройства удивительно приятным голосом пел на непонятном языке песню, берущую за душу. Вдруг Баксков заметил сидящую Марту, уже подобравшую свой вальтер и на него направившую. От такой неожиданности сопран, любимец вождя, резко перешел на исполнение тирольской песни и стал глохнуть, как патефон, истощивший энергию пружины. Марта не могла не отметить, что некой своей творческой вдохновленностью и добродушием, написанными на его лице, поющий парень выгодно отличался от всех самодовольных зазнаек из Люфтваффе.
«Жаль, что он не фюрер», подумала Марта. По истлевшим ошметкам «Таисия», кое-где валявшимся, Марта догадалась, что перед ней пилот сожженного ею же неизвестного дирижабля.
Мадам, мадам! запричитал Баксков, не зная чешского. Я не маньяк! Карел Готт! Йозеф Швейк! Ян Гус! Отченаш Яношек! Хинди-Руси бхай бхай!
Ствол пистолета стал опускаться. Марта почувствовала, что этот бесхитростный парень чем-то ее притягивает, словно некий магнит.
Какой непонятный язык! досадливо и чуть слышно произнесла сама себе Марта по-немецки.
И тут Баксков, который выучил немецкий раньше, чем русский по немецко-турецкому разговорнику (разговорник бабушка подкладывала под низкую подушку ребенка в коляске), воспрял!
Фрау! Фрау, не стреляйте! заговорил он на вполне понятном немецком. Я потерпевший крушение дирижабля путешествующий несчастный русский артист, выигравший в корпоративное лото сексуальный тур
Здесь вдруг он осекся, опомнившись, что сказал лишнее очень красивой женщине с бесстрашным, не умевшим не нравиться лицом.
Вот так сюрприз, сказала Марта, пряча в кобуру пистолет. Я думала, что плохой немецкий здесь знает только Анж Дуда. Но Анж мне не нравится, по-моему, он обыкновенный торгаш, готовый продать земли Польши, а заодно и Украины. Прошу прощения, если вас напугала.
Что вы, какие пустяки!
Вдруг вспорхнув, Баксков сорвал на ходу пролесок и через секунду коленопреклоненный стоял около сидящей на засохшем мху Марты, картинно и верноподданнически протягивая ей цветок.
Самой очаровательной девушке Чехословакии! сопроводил Баксков дарительный жест пришедшей на ум своей записной речевкой.
Поблагодарив, Марта воткнула пролесок торчать в кармашке с сюрикенной обоймой и, представившись в ответ «таинственной лесной феей», выразила искреннее сожаление о потере Николаем своего воздушного судна. Николай, схватив руку собеседницы, прильнул к ней поцелуем (совсем как не так давно к руке подруги Настасьи на Мальдивах, где настойчиво и нередко в этом упражнялся) и, глядя отнюдь не скромно в глаза Марты, истово поклялся:
Я незамедлительно приобрету новейший, современный несгораемый дирижабль на более совершенной паро-фотонной тяге и назову его «Таинственная незнакомка»! скороговоркой протараторил артист, забыв, что квантово-механического преобразователя на быстрых углеводах, подаренного фон Брауном, больше нет. Сгорел вместе с его дирижаблем и набором пластинок с оперными ариями и Каем Метовым.
Слишком длинно. Назовите проще «Марта», загадочно улыбнувшись, предложила пилотица.
Конечно, Марта не могла не предложить доставить на своем паробайке к гостинице вволю настрадавшегося русского сопрана, его же секс-туриста. Но Баксков уже не хотел в гостиницу. Он хотел подольше побыть с очаровательной пилотицей, какая ему нравилась так же сильно, как и Анжу Дуде. А возможно, что и больше. Он, Николай Баксков, уже значительно меньше думал о таких бесконечных и умеющих иногда пламенеть ногах Настасьи, с которой у него как раз программа в рамках романтичного, полного приятных неожиданностей адюльт-тура на чехословацкой земле.
Вместе с Мартой они пошли под руку по лесной тропинке. Долго шли молча. Сопран не знал, что сказать. Да и говорить не хотелось. Душа Николая пела. Он забыл про усталость и чувствовал себя на подъеме. И откуда только брались силы?
Слышите? Птичка поет! вдруг сказала, приостановившись, Марта.
Я сегодня эгоист! Слышу только исключительно себя и свое бьющееся сердце! отвечал зачарованный пилотицей сопран.
Эгоизм это плохо, сказала Марта. Любить только себя некрасиво и бесплодно!
Разве мы, люди, знаем, что есть эгоизм? Мы просто чувствуем нечто внутри нас, что заставляет с чем-то считаться, к чему-то прислушиваться, парировал сбитый пилот.
Эгоизм есть жадность, зависть и агрессия, просто сказала Марта.
Фихте? уверенно предположил Баксков, прочитавший в отрочестве всего Шопенгауэра и Фейербаха с Кантом.
Нет, это я нашла в немецком издании «Словаря разумений слов» Палыча. Здорово, правда? Мы, немцы то есть чехи, опомнившись, исправилась тут же Марта, предпочитаем, чтобы все по полочкам.
Баксков почуял в Марте интеллектуалку-ведунью, и у него пусто засосало под ложечкой.
Когда сосет под ложечкой, произнесла вдруг Марта, это в человеке возбуждается гордыня. Такое бывает, когда самооценка индивидуума недостаточна и требуется подпитка похвалой со стороны.