Ребята, ставшие невольными свидетелями этого комичного случая, совершенно растерялись, вдруг обнаружив, что чистый прикол спровоцировал подлинную вражду между всегда общительным и расположенным, нормальным во всех отношениях другом, которого все здесь знают не первый день, и этой куколкой с отличными рекомендациями и отзывами с стороны её немногочисленного «клана». Кейл не мог удержаться, чтоб не порыкивать на неё в присутствии друзей, а то и высмеивать. Теперь никто и подружиться с ней не мог, поскольку Эйлз каким-то немыслимым образом умудрился разбить съемочную группу на противоборствующие лагеря: за него против гримерши, и наоборот. А ведь многим по его просьбе даже истинная причина конфликта известна не была. Так начали появляться сплетни и домыслы.
Интересно, она тоже коллекционирует теперь сплети про их давнюю неудавшуюся интрижку? Ведь с тех пор они ни разу не общались.
Интересно, что у неё на уме? думал он. И знал точно: а ведь эта работа ещё неминуемо столкнет их. Хочешь-не хочешь.
И что же будет тогда? Бой не понарошку?
А ведь съемки уже начались. Пока обкатывали самые простые кадры крупные планы, отыгрыши, переходы между сценами, ведь декорации и дубликаты костюмов ещё доводились до ума.
И Кейл пытался приноровиться к роли актера. Не дублера, которого снимут и смонтируют как надо, со спины, а лица, главного рассказчика своей истории. Ох, права была мама, что ему с его любовью к киноиндустрии когда-нибудь могут пригодиться актерские курсы!
Хорошо, что главрежа Мартина его актерская образованность (точнее НЕ) не слишком волновала. Оказывается, режиссер знал и хотел снимать его давно, и затягивал с утверждением только чтоб раззадорить. Его ж ещё надо было втащить в эту авантюру, то есть в кадр всем фасадом! Это агент хотел Кейла в главных ролях, а Кейл хотел просто что-нибудь такое. Киношное-спортивное-отчаянное. Без особых амбициозных прицелов. Он так развлекался между учебой и преподаванием в бойцовском клубе.
В общем, кроме персональной к нему лояльности режиссер был очень заряжен. Горел своими идеями и заражал всех подряд вместе с оператором-постановщиком на столько, что никто даже не успевал сконцентрироваться на сложности задач. Делаем, всё! Меньше думаем, просто делаем!
Всё происходило в лёт и мимоходом пока они отстраивали и настраивали свет, ракурс и фокус кадра живого ли скорпиона в бескрайних песках, или развалин корабля на отмели, он успевал отрепетировать и понять свою сцену и как в неё грамотно встроиться, и даже научиться быть тем, кем нужно. Ему нравился костюм, нравились партнеры, ему импонировал подход к делу всех задействованных и занятых, четкая выстроенность процесса, и быть занятым большую часть времени. Этого захватывающего приключения.
И ему потихоньку начинал нравиться персонаж, по крайней мере становился всё более понятным.
И История. Ему тоже начинала нравиться. Воспринимая кино прежде чисто техническим процессом для себя, не вникая в хитросплетения характеров, мотиваций и этических моментов, он никогда не лез на эту территорию просто выполнял команды постановщиков и задачи режиссера в данный момент времени, не связывая и не привязывая сцены одна к другой. Теперь же ему становилось всё более интересно создавать Героя и его линию, а не просто его экшн-картинку. Понимать, откуда он пришел, и куда идет. Это было в новинку, это оказалось волнительно, ответственно,
свежо. Это был вызов для него, каких он раньше не принимал.
Облачаясь в накладку креативного индивидуального цвета поверх черного и стильного, он умел войти в нужное состояние, которое переносило его в тот мир, что создавали все вокруг, и ничто не могло сбить его с заданного курса ни выкрики режиссера, ни неудачные дубли, ни лажи от партнеров, ни падающие рядом плохо закрепленные декорации.
Иногда это, конечно, было весело. Именно на этих площадках в пустыне и влажных лесах побережья, не всегда ловко и удачно спрыгивая с ветвей, или во взаимодействии с партнерами, он обнаружил в себе неожиданную способность заливаться смехом как ребенок, неудержимо, до сбитого дыхания и новых приступов-хохотунчиков. Смех его бывал заразителен, и вот уже у всей группы случалась пятиминутка развеселой истерики, и режиссер чуть не выпадал со своего стула, не в силах произнести что-то в свой граммофон. Все сразу поддержали снимать бэкстейджи и потом смонтировать фильм о фильме!
Всем нужны были эти пятиминутки, никто не рычал за него за самовольство и экспромт, а так же свободу действий в кадре. А ведь он не бросил ставить и хореографию противоборствующих сцен (пока еще не боев но скоро!), а теперь ещё и добавлять своего в текст! Сценаристы вписывали под него все больше нюансов, рискуя хронометражом!
Все это было игрой, которой он увлекался всё больше. А ведь это был ещё только первый тур по окрестным локациям, по паре часов в пути, где снимали пока все незначительные связки, а также опробовались в работе костюмы и связки партнеров.
Еще не бои, нет. И не полный «комплект» гримеров.
Еще не бои, нет. И не полный «комплект» гримеров.
Часть 3. СоКРОВенное
11. Не в теме
Лили знала, что злодей, замаскировавшийся под дорбрячка в кино, злословит про неё. Называет бестолковой и неловкой, надменной и занудливой.
Конееечно, куда уж нам маленьким до спортсменов, ловкачей, имеющих свой дьявольский контракт с гравитацией. И такую же фамилию
Вероятно, его не без причин остерегаются, и потому льстят и играют в дружелюбие. Поэтому он всегда окружен шумной толпой весельчаков. Некоторые ей даже нравились. И явно пытались быть любезны с ней. Ну в тайне от этого монополиста на мнения, конечно Да, скорей всего, он не всегда адекватен, и потому его попросту боятся!