Мы уже этого не узнаем, включился в разговор Валекиан.
И то верно, я тяжело вздохнул.
После ужина Элиз успокоилась, и я рассказал ей всё, что успел узнать за время пребывания на корабле. Не стал только пока пугать экспериментами доктора и заставлять учить общий язык. Теперь, когда она тут, я точно должен найти способ сбежать!
Во время обходов корабля вместе с Лукасом мы снова думали, как безопасно снять ошейник. Было решено, что с помощью украденной отвёртки можно посмотреть, какие там провода, и попытаться отключить взрыватель. Сделать это нужно было в комнате с инвентарём, подальше от чужих глаз.
Сразу после завтрака мы отправились в инвентарную, а вот Элиз и всех новоприбывших забрал доктор. Как же я надеялся, что он ничего с ней не сделает!
Нам несказанно повезло, что доктор не разместил камеры по всему кораблю. Система видеонаблюдения была подключена только в рубке и каюте самого Гемилиона.
Лукас сначала пытался открутить болт на моём ошейнике, но ничего не получилось, болт слишком туго сидел. Тогда мы поменялись. На его ошейнике я с лёгкостью открутил четыре болта и открыл небольшое отверстие с проводами.
Что ты видишь? нервно спросил Лукас.
Тут всего два провода: красный и зелёный.
Это значит, спешно пояснил он, что один отвечает за питание, а другой за детонатор. Если перерезать провод питания, то детонатор не сработает.
Откуда ты это знаешь?
Мой отец обезвреживал бомбы. Но и подорвался на одной из них
Пот стекал по лицу Лукаса ручьём.
И какой провод надо перерезать?
Красный! мгновенно ответил он.
Ты уверен? А что, если это неправильный?
Тогда мы оба умрём! сдавленно крикнул Лукас.
Я не хочу умирать! возразил я, думая уже оставить эту идею.
Никто не хочет умирать, но и жить так я тоже не хочу. Предлагаю рискнуть!
Надеюсь, ты прав, и красный провод верный, говорил я, кусая губы.
Уверен, всегда нужно резать красный, я уже это не раз делал! Не будь ребёнком! прикрикнул на меня Лукас.
Хорошо, хорошо, я сделаю!
Так, давай на счёт «три»! Лукас протянул мне кусачки для проводов.
Мы медленно считали вместе. «Раз», и я взял кусачки из его руки. «Два», и я захватил кусачками красный провод. «Три», и щелчок. Провод перерезан.
Огонёк на ошейнике стал мигать всё быстрее, и запищал детонатор. Лукас оцепенел в ужасе, а я резко отбежал от него на пару шагов. Через секунду раздался взрыв. Меня отбросило к стене, было очень горячо, я упал на пол, ощутил дикую боль и потерял сознание. Комнату охватил огонь, отчего включилась сирена, от звука которой я и пришёл в себя.
Тело моего товарища разметало по всей комнате. Моя одежда сгорела, я был весь чёрный, в саже, на мне остались кусочки обгоревшего тела Лукаса. Но огонь не мог ранить моей кожи. В голове отдавался звон после удара, и я понимал, что необходимо выйти из комнаты, иначе я умру, если не от огня, так от угарного газа точно! Перед глазами всё расплывалось. Кругом пламя и дым. Я кое-как доковылял до двери. Её заело. Кнопка открытия не срабатывала, я стал стучать в дверь и звать на помощь, но никто не откликался. Сирена заглушала мой голос. Тогда в дыму я разглядел у двери короб, отвечающий за питание. Еле-еле я смог открыть его, но провода в моих глазах сливались в один комок. Я сообразил, что нужны кусачки, прошёл пару шагов в огне, стараясь не дышать, и вот нашёл одни с расплавленной ручкой. Я взял их, как же горячо, словно кожу на руках разъедает! Но выбора не было. Я вернулся к двери.
Сирена замолкла, и за дверью были слышны голоса доктора и детей. Они пытались освободить меня. Я молча стал высматривать нужный провод, мы с Лукасом уже находили его, когда вламывались в лабораторию. Всё расплывалось перед глазами, но я не сдавался, и через пару минут смог отличить нужный провод. К тому моменту, как я его перерезал, ручка кусачек застыла в моей коже. И, наконец-то дверь открылась!
Из комнаты, наполненной огнём, я вышел почти невредимый. На мне остался один ошейник, который расплавился от огня и прикипел к коже. Я держался за голову, которая жутко болела. Доктор ошарашенно смотрел на меня, как только я показался из-за двери.
Маркус! Что случилось? вскричал он.
Лукас хотел снять ошейник пробормотал я, пытаясь отдышаться на нормальном воздухе, и почти свалился с ног, но доктор вовремя подхватил меня.
Гемилион велел детям потушить огонь, снял с себя белый пиджак и накинул его мне на плечи. Потом он медленно проводил меня в душевую, где помог отмыться от гари и обгорелой плоти друга. Сам я был не в состоянии даже нормально стоять. Гемилион одел меня в новые штаны, также не спеша отвёл в каюту, уложил в постель и накрыл одеялом. «А с рукой мы завтра разберёмся», сказал он, рассматривая приплавленные к моей ладони кусачки. Мне было очень плохо, и я сразу же отключился.
Гемилион велел детям потушить огонь, снял с себя белый пиджак и накинул его мне на плечи. Потом он медленно проводил меня в душевую, где помог отмыться от гари и обгорелой плоти друга. Сам я был не в состоянии даже нормально стоять. Гемилион одел меня в новые штаны, также не спеша отвёл в каюту, уложил в постель и накрыл одеялом. «А с рукой мы завтра разберёмся», сказал он, рассматривая приплавленные к моей ладони кусачки. Мне было очень плохо, и я сразу же отключился.
Утром следующего дня звонок на завтрак меня не разбудил, я проснулся после обеда. Состояние было вялое, жутко болела голова. Валекиан сидел рядом.
А я уж думал ты не проснёшься! тревожно сказал он.
Почему же так плохо? пробормотал я, держась руками за голову.
Может, потому что ты выжил после взрыва. Скажи мне, как? На тебе ни единого ожога!
Не знаю, я ничего не соображал, очень мешались кусачки, которые уже стали частью моей правой руки.
Доктор велел отвести тебя к нему, как проснёшься. Ты готов?
Да, я тяжело вздохнул.
Путь по коридору был мучителен, я только и повторял про себя: «Когда же это всё закончится?». Мы шли медленно, меня шатало от бессилия. Друг придерживал меня за плечи. Он постучался в дверь лаборатории, и Гемилион встретил нас. Доктор велел Валекиану возвращаться в каюту и помог мне дойти до кушетки.
Казалось, вся моя спина это один большой синяк, и я аккуратно присел. Гемилион придвинул стул и сел рядом со мной.
Ты помнишь, что вчера произошло? спросил старик, пристально глядя на меня.
Отчасти, я снова взялся за голову.
Почему Лукас хотел снять ошейник?
Он был самым старшим из нас, поэтому боялся, что скоро пропадёт, честно ответил я.
Ты знаешь, что именно, он сделал?
Нет, он велел отойти, а я собирался выходить из комнаты, когда всё случилось, я ещё крепче схватился за голову и говорил, изнывая от боли.
У тебя может быть сотрясение мозга, мне нужно посмотреть. Ложись на кушетку.
Доктор присоединил к моей голове четыре провода, и минут десять что-то анализировал на приборах.
Да, всё, как я и думал. Несколько дней покоя, и это пройдёт. Пока поставлю тебе обезболивающий укол, он снял провода с моей головы.
Нет! громко возразил я, насколько было сил. Не надо никаких уколов!
Маркус, иначе твоя голова будет болеть ещё долго. И только под действием обезболивающего я смогу снять расплавленный ошейник и кусачки.
Я вам не верю!
Что случилось? Я никогда не обращался с тобой плохо, недоумевал старик.
От ваших уколов умирают другие дети! в отчаянии поспешно говорил я. Я же не слепой!
Доктор замолчал и задумался. Он встал и ходил по лаборатории, то и дело потирая очки. Я вертелся на кушетке, боль не давала ровно лежать. Гемилион подошёл ко мне и спросил:
Хочешь я расскажу тебе о тех уколах? Если ты позволишь потом поставить тебе обезболивающее
Давайте, еле ворочая языком, согласился я.
Я хотел сделать тех детей особенными, почти как ты. Я вколол им сыворотку на основе твоей крови, и, честно, я был уверен в успехе, последние слова он произнёс надорванным голосом.
Но вы повторите этот опыт снова.
Да, но тебе нет смысла бояться своей же крови, старик усмехнулся. Я надеюсь сделать её безопасной для остальных.
Почему вы не спросите у детей: хотят ли они стать такими же, как я? возмущённо закричал я.
Я всегда говорю с детьми, когда спасаю их. Они в курсе, что пути назад нет. Тоже самое я говорил и тебе на Амаране.
Вы спасаете детей, чтобы сделать из них подопытных! от злости я почти во весь голос кричал.
Я даю им лучшую жизнь! Да если бы не я, они бы умерли уже давно в том аду, что творится на их планетах! в сердцах вскричал Гемилион, достал автоматический шприц, и по нажатию кнопки в него набралось содержимое из ампулы. Ты готов?
Да, ответил я с недоверием, но ради избавления от боли уже готов был рискнуть.
Боль пройдёт в течении пяти минут, ты будешь в сознании, так что мы всё сделаем вместе.
Я почувствовал облегчение уже через пару минут после укола и смог присесть. Гемилион приложил свою карточку от двери к ошейнику, предварительно набрав на ней какой-то код, и тот раскрылся на три части, но всё ещё соединялся с моей кожей.
Старик взял обычный скальпель и стал срезать прибор с моей шеи. Больно не было, только кровь полилась и залила верх белой рубахи, что была на мне, как и обычно. Потом доктор смочил бинты в голубой жидкости и обмотал мою шею. Я почувствовал легкую прохладу, и кровь больше не текла. С правой рукой он проделал тоже самое. С неё содралась почти вся кожа, так что я мог разглядеть мышцы ладони. Гемилион достал что-то из холодильника и объяснил, что положит на рану специальную биологическую плёнку, из которой потом восстановится моя кожа. Он вырезал два нужных лоскутка, один из которых приклеил к шее, а другой к ладони.