Я припомнила:
Да за все заказы бралась, какие подкидывали: и подлечить, и крыс вытравить, и волков от деревни отогнать, и приворотами-отворотами не гнушалась. А что?
Возможно, в этом и кроется причина того, что ее унесла самая простая человеческая болезнь. Врожденный дар бесценен, редок и силен, но он не терпит одного когда его тратят на что-нибудь, не связанное с основной целью. Вероятно, если бы твоя мама только лечила, то без забот прожила бы свою тысячу лет. Разумеется, наверняка мы сейчас сказать не можем, лишь предполагать, ты дар и от других предков могла перенять. Но сейчас ситуация другая ты знаешь, а вооруженная знанием ты пропадешь уже только по глупости.
Поняла, я сосредоточилась. Что же мне теперь делать, светлейший наставник?
Он глубоко задумался, потирая впалые щеки, затем все же выдал:
Для начала бросить свою школу и нацелиться на более серьезное образование. Университет или столичная академия тебе подойдут куда больше. Изучишь теорию, освоишь практику целительства, разберешься в заклинаниях и свойствах разных трав. К сожалению, даже таким, как ты, без учений никуда.
Я вновь помрачнела:
Боюсь, у меня не найдется средств на обучение, светлейший наставник. В маленькую школу меня на стипендию приняли, а во всяких университетах разговор будет другой.
Но он усмехнулся в кулак и заверил:
У моего храма много должников из высшего света, дорогая Нилена. И я никогда этим не пользовался. Уж будь уверена договорюсь о месте и стипендии. Только для начала проведем еще несколько испытаний.
По его просьбе я попробовала оживить полузасохший куст у дальнего храмового забора. Не сказать, что он прямо расцвел розами, едва зеленые листочки проклюнулись, но настоятель решительно закивал мол, вот, это оно самое. В окончательную уверенность он пришел, когда подсунул мне под нос несколько мешочков с травами и попросил угадать, из какой можно сварить отвар от головной боли. Я остановилась на двух, наугад ткнула, а между ними уже выбрать никак не смогла, и настоятель расцвел:
Одна трава в высокой концентрации станет смертельным ядом, а вот из другой можно изготовить сонный порошок.
То есть смерть или сон? не поняла я. Ошиблась в обоих случаях!
Угадала в обоих случаях, поправил он. Головная боль-то в любом случае пройдет! Это прекрасно, Нилена. А теперь возвращайся к прополке грядок, мне надо отправить весточки в столицу и разные университеты посмотрим, где тебе будут рады сильнее.
Той же ночью он сообщил, что получил несколько ответов. И сам же выбрал лучший вариант Объединенный университет Центрины, неподалеку от города Радожки, в котором готовят специалистов самых разных направлений. С таким-то образованием через несколько лет я уже точно смогу ехать в Сердцевину и отыскать там себе любую отличную работу.
Настоятеля храма я благодарила долго. Еще дольше прощалась с одногруппниками и учителями, которые впали примерно в тот же шок, что и я поначалу. Но сама эта ситуация и показала разницу уровней разных преподавателей: они ведь даже не заметили скрытого таланта, а светлейший наставник за три дня разглядел, просто наблюдая за нашей работой со стороны. Жаль было маму, которая погибла от незнания, но ее потерю я давно успела принять и пережить. Зато теперь точно не повторю ее ошибки, пусть она хотя бы там, сидя за столом с богиней, наблюдает за мной и радуется, что ее дитя нашло свой путь. Лечить людей, растения и животных только лечить, не тратя свою магию ни на какие другие цели! разве можно придумать дело в жизни интереснее и значимее?
Разумеется, я не могла уехать без брата. Но пришла в раздражение от того, что долго не могла его отыскать. Оказалось, Мить колол дрова старикам, которые обычно оплачивали его усилия небольшой котомкой продуктов. К сожалению, в нашей деревне было очень мало возможностей подработать за настоящие медные краты такой ценностью сельчане платили обычно за более важные услуги ведьмам или за товары проезжим купцам.
Мить! заорала я издали, несясь к нему. Ты с ума сошел, почему все еще здесь? Вещи собрал? Уже через полчаса повозка придет, а у нас с тобой денег хватит только на одну попытку добраться!
Парень вытер запястьем вспотевший лоб и хмуро глянул на меня из-под густых бровей:
Я ведь уже объяснил, сестренка, нет никакого смысла мне ехать с тобой. Ну что я там буду делать? У тебя начинается новая жизнь. Вероятно, когда-нибудь ты станешь знатной маг-шелле в самой столице, так не тащи уже в самом начале пути с собой балласт! Что делать зверолюду в Центрине их богатых отпрысков смешить своей рожей?
Парень вытер запястьем вспотевший лоб и хмуро глянул на меня из-под густых бровей:
Я ведь уже объяснил, сестренка, нет никакого смысла мне ехать с тобой. Ну что я там буду делать? У тебя начинается новая жизнь. Вероятно, когда-нибудь ты станешь знатной маг-шелле в самой столице, так не тащи уже в самом начале пути с собой балласт! Что делать зверолюду в Центрине их богатых отпрысков смешить своей рожей?
Мить в самом деле был зверолюдом, но издали об этом вряд ли кто-то мог догадаться. Капля демонской крови в нем водилась, и совсем непонятно в каком поколении взялась. Возможно, бабка или прабабка его спуталась с красноглазым или была изнасилована, но бывает такое, что смески далеко не всегда рождаются сразу изуродованными, а ген этот в себе несут. А может, один из его предков уже был зверолюдом, но потом полюбил человека и через несколько поколений в Мите почти не осталось примеси демона. Его лицо было достаточно симпатичным, хоть и отличалось грубоватыми чертами ничуть не грубее, чем у большинства местных мужиков. Ребра искривлены однако подобное заметишь, лишь если внимательно разглядишь его могучий торс. Единственное, что выдавало изменение его генов наверняка, ноги. По воле злой судьбы природа повернула его колени в обратную сторону. Но Мить еще в раннем детстве научился ходить, почти не сгибая коленей: со стороны это выглядело так, будто его походке мешает старая травма. Носил всегда просторные шаровары, чтобы случайными изгибами никого не напугать. Зато, как почти все зверолюды, он являлся обладателем мягкого и добродушного характера, а из себя способен был выходить только в тех случаях, когда сталкивался с несправедливостью.
Я расстроенно покачала головой и сбавила тон:
Мить, у меня других родных нет. Кем же я буду называться, если уйду в свою новую жизнь без брата?
Строго говоря, он не был мне братом. После смерти матери меня взяла на попечение ворчливая сельчанка с очень тяжелым характером и гигантской душой. До самой своей смерти бабуля Седа заботилась, воспитывала, кормила и обогревала, не ленясь притом бесконечно ворчать за любую проделку. Она же мне выписала подзатыльник, когда я засомневалась, идти ли мне учиться в местную магическую школу я ведь и так ведьма, а моя мать вообще безграмотной всю жизнь прожила. Но бабуля в свойственной ей манере меня за пару мгновений переубедила. В ее грубости скрывалась жизненная мудрость, ни одно решение она не приняла во вред своим приемышам. А Мить появился в ее халупе за много лет до меня она его совсем младенчиком подобрала и выкормила. Он даже сам не знает, откуда взялся в нашей Окраине, где зверолюды только проездом бывают.
Мить бабку Седу сразу мамой звал, а меня чуть ли не в первый день «сестренкой» припечатал. Я тогда и поняла, что эти люди, хоть и не родные мне по крови, сразу стали семьей, а хижинка на краю села с перекошенными оконцами домом. И теперь случился ключевой момент, когда наши с братом жизненные пути грозили разойтись в разные стороны.
Но и он тяготился сомнениями:
Правда в том, сестренка, мне в Центрине туго придется. Здесь ко мне привыкли, косо не глядят, а там начнут рассматривать, как диковинное животное. Зачем тамошним людям брать на работу непривычного зверолюда, если они могут нанять человека? Мне обязательно пришлось бы тратить часть твоей стипендии, чтобы снять какую-нибудь комнатушку в Радожке. И сдадут ли такому уроду?
Уродом Мить не мог назваться даже с самого предвзятого взгляда: красивое мужественное лицо еще ни одному парню в минус не засчиталась. А что походка странная так ведь это полная ерунда.
Я подалась к нему, заглянула в чистые голубые глаза и прошептала:
А моя правда, братишка, в том, что я страшно боюсь. Никому об этом не сказала, полное счастье изображала и благодарила, но меня до жути пугает этот переезд в такую даль, из родной Окраины, за много дней пути от всех знакомых и друзей. Я ни одному человеку этого не открыла бабуля Седа давно отучила нас с тобой ныть и показывать слабость, но тебе могу признаться. И только представь, насколько легче стало бы сердцу, знай я, что если все пойдет наперекосяк, если я там завою от тягот и одиночества, то смогу пойти к своему брату и хоть его обнять. Поплакать, попросить защиты или рассказать об успехах.
Я знала Митя как облупленного и наверняка угадала, что после этого он сразу кивнет и согласится. Он наотрез отказался быть обузой, но защитником и каменной стеной для меня готов был стать, даже жертвуя собственными интересами. Я была настроена оптимистично: надеюсь, ни одному из нас ничем жертвовать не придется.