Павел Алексеев
Вероломное племя
Вероломное племя
1
По спешному течению реки Сумаэ бежали серебристые под солнцем волны от причалившего к берегу каноэ. Прохладное журчание воды подхватывало тонику зыбучего шелеста, льющегося из-под крыльев стрекоз, круживших над саблями аиры. Симфонию природы разбавил звучный всплеск. На глинистый берег сначала ступила мужская грубая нога, а за ней последовала нежная женская. Копье острием вонзилось в мягкую почву. Лодка покачнулась и отплыла, но вскоре прибилась к остальным двум десяткам каноэ, скрывшимся в зарослях камыша.
Привяжите! прозвучал суровый мужской голос.
Молодые смуглолицые ребята, в числе которых был Кина, отнеслись к команде ответственно. Он вместе с Синицей, Познавшей Утро и Предрассветным Облаком кинулся к лодке. Кина забежал в холодную воду и принялся толкать каноэ к берегу. Синица бросил ему веревку, один конец которой уже овивал ивовый ствол. Кина обвязал ею нос каноэ, после чего выбрался на берег, нашел булыжник и аккуратно положил его в лодку, чтобы течением ее не отбросило в сторону. Этому его научил отец Отчаянный Волк.
Завтра твоя первая охота, сказал Облако, хлопнув по плечу Кину. Счастливчик!
Счастливчик у нас Крот Широкий Нос, возмутился Кина. Он на охоте бывал уже в тринадцать, а мне пятнадцать.
Крот любимчик Урагана, прозвучало со стороны Синицы. Эта бабка кого угодно пристроит. Не понимаю, почему ее все слушают!
Она из аджа, а мы хеллисине, произнес Предрассветное Облако.
И что с того? спросил Синица, Познавшая Утро. По-твоему, хеллисинин недостоин слова?
Ну задумался Облако, наверное, да! Мы ведь здесь гости.
Все мы хеллисине, сказал Кина. Прекращайте спорить!
Считаешь это спорами? А ты не замечал, как на остальных смотрит Млечный Путь, Знавший Духов?
И как же он смотрит? спросил Кина.
А вот так! Синица остановился, с прищуром взглянул на Кину и, прихрамывая, подошел ближе. Затем он метнул взгляд на Облако, скорежил лицо, но не раскрыл веки, а сощурился еще более устрашающе, и приблизился к нему.
Старик! Что с него взять?! усмехнулся Кина.
Да ну тебя! Синица махнул рукой и поспешил вперед.
Поднявшись с берега, Кина увидел свой большой лагерь. Едва проснувшуюся после зимы почву, серую, но местами в клочках салатового цвета, устланную десятками типи. Желтые на верхушках и голубые у основания жилища выпускали в небо облака бледного дыма. Женщины в туниках, украшенных корешками колокольчиков и бисером, беспокойно ходили мимо жилищ: одни готовили обед, другие облагораживали центральную площадь, раскладывая вокруг высокого дубового столба растения. Некоторые индианки отбивали кожицы животных, а другие шли к реке с пустыми глиняными сосудами, чтобы наполнить их водой. Многогласие, как яркий признак живости и суеты, сопровождалось лаем собак, а за всем этим, если заострить слух, можно было расслышать перекликающийся металлический лязг. Воины камнем затачивали свои клинки, топоры и пики стрел.
Кина смотрел на лагерь с выражением полного недовольства. «Каждый день одно и то же: привяжи лодку, побей шкуру, порежь мясо, помоги одним, помоги другим!» негодовал он. Синица и Облако ушли вперед, а Кина в нерешимости двинуться с места изучал стоянку сухим взглядом. Когда задумался, за бока его кто-то ущипнул.
Не ждал? весело вскрикнула Шайна.
Ждал-ждал, озарился он. Почему не встречаешь родителей?
А что их встречать? Скука и только! сказала она и обошла с другого бока. Думаю, уж лучше брата напугаю
Напугала?
Ты испугался
Нет!
Ага, рассказывай! Не видел своего лица.
Не испугался я!
Хватит оправдываться! игриво отмахнулась. Расскажи лучше, страшно перед грядущей охотой?
Все ходили, и я пойду. Что в этом страшного?
Говорят, лоси сжирают заживо не попавших в них охотников!
Неправда! Ты просто хочешь меня запугать!
Успокойся! голос Шайны поник. Ее губы обдало холодным ветерком, а глаза вдруг заслезились, как от едкого дыма. Я хочу, чтобы ты вообще не отправлялся туда.
Почему?
Это опасно! увела взгляд. С каждой третьей охоты кто-то да не возвращается!
Глупости! Не возвращались те, кто охотиться не умеет
Не всегда, со страхом в серых глазах выдавила Шайна.
Не бойся. Рано или поздно это должно было случиться. Кто, как не я?
Других охотников нет?
Они стары. Охотников в племени осталось сорок человек. Кто-то же должен их сменить. Сейчас я, в следующий раз Облако пойдет, потом Синица, и Янтарный Вихрь с Ледяным Дождем никуда не денутся. Это наш долг.
Долг кому?
Племени! Мы охотимся, чтобы выжить! Или ты рада корешкам и полыни? На этом долго не протянешь!
Она хмыкнула, сложила на груди руки и остановилась. Остановился и Кина. Долгую для него минуту они не сводили друг с друга взгляда. Он смотрел на сестру искристо, губы невольно расходились в милой улыбке. Она же, наоборот, сверлила брата глазами полными обиды. Спустя мгновение наигранно вздохнула и ушла.
Опять весь вечер будешь дуться? вдогонку крикнул он. Та лишь фыркнула и вздернула плечами.
Проводив понурым взором Шайну, он испытал вдруг чувство, когда находишься под чьим-то чутким вниманием. И верно, в стороне за ним следил отец Отчаянный Волк. Тот кивком пригласил его в свое жилище. Затянув набедренную повязку из оленьей шкуры, Кина двинулся к типи отца, который все еще стоял у хижины и терпеливо отсчитывал неторопливые шаги парня.
Когда Кина вошел в типи, то по привычке примкнул к дальней стене, упал на лежанку и принялся дергать ловца снов за перья. Оберег качался, нитями разбрызгивая искры света, льющегося через отверстие в жилище.
Ты готов к охоте, Кина, Смелый Заяц, Пробудивший Бизонов? строгим голосом спросил Отчаянный Волк.
Что в вашей охоте такого, что может быть опасным? спросил Кина. Все ходят
Ты забыл про Лана? Прошло два года. И ему на тот момент было семнадцать.
Лан вечно лез вперед. Годом ранее его бизоны чуть не затоптали. Разве это показатель готовности к охоте?
Он был хорошим стрелком и да, одного бизона Лан все же убил.
Я тоже хороший стрелок. Ты мне это говорил! Забыл?
Пойми, сынок, стрелы в жизни не главное
А что главное?
Ловкость, сынок!
Я ловок. Ты только за этим меня сюда позвал?
Нет, ответил Отчаянный Волк. Он отвернулся, перевел дыхание и, смотря в кожаную стену, выдавил. Я с вами не еду, сынок.
То есть удивился Кина. Это как? Ты же сам говорил, что не отпустишь меня
Мы с твоей матерью и Скромным Лисом послезавтра отправимся в Бронс. Нужен уголь и топливо.
Как долго вас не будет?
Столько же, сколько и вас.
Неделю?
Отчаянный Волк обернулся к Кине. В маслянистых глазах плескалась тревога. Выражение его лица выдавало нежелание отпускать сына одного. Он держался, хотя и скулы заострились в попытке совладать с эмоциями.
Пап, все будет хорошо, подойдя к нему, произнес Кина. Это обычная охота.
Кина посмотрел на Отчаянного Волка. В пыльном свете его глаза казались серыми, непримечательными. Парень положил свои руки ему на плечи, а он вздрогнул, как будто не ожидал того.
Ты точно готов? спросил отец.
Да! Млечный Путь, Знавший Духов говорил, что я надежда племени.
Млечный Путь много чего говорит. Его слова пыль, и не стоит ему доверять. Верь только себе.
Они переглянулись, и Кина покинул жилище отца. Снаружи его ждали Синица, Облако и Шайна. Те сделали вид, что не подслушивали разговор, отпрянули в сторону, а спустя пару секунд дружно обернулись и в удивлении вскликнули: «Вот ты где!» Он усмехнулся, подошел к ним и вполголоса выдавил: «Лук, стрелы, и мы на тайном месте!» В ту же секунду все разбежались. Кина бросился в типи, где жил с матерью и сестрой, забрал свой лук, колчан со стрелами и копье, а после ринулся к реке Сумаэ.
Что тебе говорил отец? поинтересовалась Шайна.
Ты знала, что они с мамой уезжают в Бронс?
Впервые слышу. Значит, он не будет тебя цеплять на каждом шагу. Ты же этого хотел?
Именно! вскрикнул Кина и подпрыгнул от удовольствия. Он меня хоть раз оставит от своих нравоучений и прочей дряни.
Не ходи в лес, сынок! заговорила грубым голосом Шайна.
Не трать стрелы, сынок! подхватил Кина. Не прыгай высоко, а то сломаешь ногу, сынок!
Шайна расхохоталась и завалилась на траву. Кина упал рядом с ней. Они смеялись и продолжали передразнивать отца. Да, как бы они ни любили Отчаянного Волка, он казался им забавным. Мало того, что его рыжие волосы оставались для них загадкой, так еще и умения его как охотника оставляли желать лучшего. Хотя он считал себя искусным истребителем всего живого в лесу. Сам не раз так утверждал.