Тогда увезем с собой и оставим в прерии. Волки придумают, что с ним сделать!
Внезапные шаги в стороне разбили дискуссию парочки и заставили их всколыхнуться в ужасе. Облако и Шайна опустили глаза в ноги в ожидании, что старший накажет их. Каждый из них и представить не мог, насколько сурово наказание за убийство соплеменника. Но, к великой удаче, никто из старших им не угрожал. Перед ними стоял Синица. Он недоверчивым взглядом изучил каждого, а после спросил:
Куда это вы собрались?
Эмм задумалась Шайна.
Племя в опасности! затараторил Облако. Его вмиг за рукав отдернула Шайна. Кх надвигается гроза, добавил Облако.
Не лепите из меня дурака, сказал Синица. Что задумали?
Шайна и Облако переглянулись. От Синицы скрывать тайну было бессмысленно. Они вели себя подозрительно. К тому же, перед ним лежало тело Холодного Клена.
Удивительно, что все племя не сошлось сюда, прошептал Синица. Вас, наверное, в горах слышно! Рассказывайте, какой у вас план?
Облако шагнул вперед, теребя руками волосы, мялся и несколько раз начинал говорить с фразы: «Ну, понимаешь» На этом его речь обрывалась, так как дальнейшего текста его мозг придумать не успевал. Тут Шайна вышла вперед. Она указала на Холодного Клена и произнесла:
Кажется, мы убили его, посмотрела на Облако.
Если убили, то нужно избавиться от тела! не обдумывая, сказал Синица и упал перед ним на колени. Но прежде нужно обыскать!
Зачем обыскивать?
Ну, вы же, куда-то собрались с Облаком. Думаете, я не слышал ваш разговор? Нам понадобится оружие!
То есть ты едешь с нами? спросила Шайна, а затем посмотрела на Облако. Точнее, со мной?
А что я здесь забыл? На охоту не берут, в старших не ставят! Даже ничему не учат! Если родителей нет, так и учить некому? Бред! Я уж сам проявлю себя!
Постойте, я с вами! выпалил Облако. Отчаянный Волк говорил, чтобы я тебя защищал, посмотрел на Шайну и добавил: Буду защищать!
Так куда собрались? спросил Синица.
По пути объясню, сказала она. Если едешь, то нужно поторапливаться.
Синица припал к телу Холодного Клена и принялся рыскать по карманам его жилетки. Ничего, кроме горстей травы, он не находил. Засунув руку в ножны, вынул жестяную фляжку, встряхнул ее и открыл. Наружу вырвался резкий спиртовой запах. В то мгновение Холодный Клен разразился громким храпом, который через секунду громом повторило небо.
Убили, говорите? улыбнулся Синица.
Он не дышал, изумилась Шайна.
Какая разница! сказал Синица. Берем лошадей и уезжаем.
А оружие? спросил Облако. Возьми копье!
Смеешься? Оно больше меня! Я уж лучше кулаками! говорил Синица.
Мне нужно в типи, сказал Облако.
Зачем? в один голос спросили Шайна и Синица.
Нужно я вас нагоню! Вы езжайте!
Шайна ускакала. Синица оседлал первого попавшегося коня и устремился за ней. Вскоре и Облако вскочил на лошадь и погнался за остальными. Сиреневое небо разрывалось молниями, играла зарница, пугала, заставляла развернуться. Природа набиралась сил, чтобы в этих местах разразиться чем-то небывалым. Но Шайну, Облако и Синицу не пугали грозные раскаты. Троица скакала под злобным небом, что вот-вот обрушит все свои мощи.
9
Повозка остановилась у распутья. Одна дорога вела вперед, а другая дугой уходила налево, в сторону, где на стыке неба и земли в пасмурном мраке вырисовывалось подножье гор. Над головами Отчаянного Волка и Сентябрьского Ветра в холодящей тишине зарница предвещала бурю.
Туда? спросила Сентябрьский Ветер, указав на дуговую дорогу.
Отчаянный Волк безмолвно кивнул и спрыгнул с коня. Он обошел телегу, достал из нее кусок брезента и вернулся к лошадям.
Накроемся, когда пойдет дождь, поглядывая на небо, хмуро сказал он. Надеюсь, фактория Стонторс не так далека.
В паре километров отсюда, подбодрила Сентябрьский Ветер.
Они поехали по ухабистой дороге, ведущей к необитаемой фактории. В воздухе витал сладковатый земляной запах. Обычно так пахло после дождя, но и перед ним можно было учуять эту свежесть. Пустынная прерия не одаривала разнообразием: лишь изредка по сторонам встречались кустарники можжевельника и сгорбленные деревца акации. Вдали раздался гром, и ему сопутствовала яркая паутина молнии, будто разорвавшая небо на части. Лошади испуганно заржали и ускорили ход.
Через полчаса под вспышками света замаячила фактория. За глинобитным невысоким забором виднелись крыши пустующих домов. Сентябрьский Ветер с Отчаянным Волком радостно переглянулись и поторопили лошадей. Дождь еще не показал всю свою мощь, а лишь начал с мороси. Легкие капли ударяли по брезенту, под которым укрылись наездники. Как только повозка миновала разбитые ворота, дождь сменил темп. Теперь удары были тяжелее. Отчаянный Волк спешился и повел лошадей в конюшню. Он привязал их к столбу, а сам принялся осматриваться. В темноте ничего не разобрать. Шум ливня снаружи крал каждый звук. Сентябрьский Ветер накрылась теплым одеялом и стояла в нерешимости сдвинуться с места.
Нужно осмотреть дома, сказал Отчаянный Волк. Может, найдется, чем разжечь костер.
Думаешь, все наше отсырело?
Он достал из телеги один из вьюков. С того текла струя воды. Сентябрьский Ветер скривила лицо, печально вздохнула и произнесла:
Я с тобой!
Нет, жди меня здесь! Я быстро.
Гимли, постой, просила она. Пусть дождь немного стихнет. Ты весь вымокнешь!
Он подошел к ней, приобнял и коснулся щетинистой щекой ее щеки. Она надрывно засопела, не желая отпускать его. Отчаянный Волк укусил ее за мочку уха, а затем мягким голосом спросил:
Тебе действительно не нравится мое индейское имя?
Гимли куда лучше, чем дурацкий Отчаянный Волк, сказала она. И кто выбрал такое имя?! он потупился и отвернулся.
Я и выбрал. Забыла?
Прости, но лучше буду звать тебя Гимли, пока никто не слышит.
Хорошо. Но я все же проверю остальные дома, пока ты не окоченела. Дрожишь вся! он накинул брезент поверх одеяла, в которое она закуталась.
Только не задерживайся! Мне здесь не нравится!
Он подмигнул и исчез за кулисой обильного дождя. Перебежав узкую, некогда центральную улицу, Гимли поднялся на крыльцо заброшенного салуна, миновал крылатые дверцы и оказался во тьме пропахших плесенью стен. Наощупь прошел к стойке. Глаза начали привыкать к мраку, в котором показались очертания предметов: слева стоял овальный стол с деревянными стульями вокруг него; в дальнем углу пианино; вдоль барной стойки ряд высоких табуреток. На самой стойке Гимли нащупал осколки разбитой бутылки, о которые чудом не порезал руку. В конце комнаты камин. Подойдя к нему, он пригнулся, в лицо хлестнул холодный воздух, со свистом ворвавшийся в дымоход. Гимли достал из кожаного мешочка на поясе коробок со спичками и зажег одну, чтобы разглядеть, что находится в камине. Сырые угольки и ничего кроме них. Вернувшись к выходу, Гимли посмотрел сквозь дождевую пелену на другие строения. Как только он решил выйти на улицу, за спиной раздался жестяной треск. Испуг заставил обернуться и устремить взгляд на пол, туда, где в эту секунду колебалась металлическая пустая чашка.
Кто здесь? спросил он. От барной стойки к камину прошуршала крыса.
Тягучий скрип, раздавшийся на улице, разбавил монотонный шум дождя. Гимли вышел на крыльцо и в тревоге забегал глазами. В третьем доме по левой стороне медленно закрывалась дверь.
Милая, это ты? спросил он, смотря на конюшню, из которой в тот миг выглядывала не менее устрашенная Сентябрьский Ветер.
Гимли вернул внимание на дом, в котором, вероятно, кто-то прятался. Несмотря на ливень, ветра не было, и дверь сама собой так бы не распахнулась. Гимли широкими прыжками последовал к дому, но, приблизившись к нему, притаился за деревянной колонной, поддерживающей треугольную крышу крыльца. Запрокинув мокрые волосы назад, он медленно поднялся по ступеням и примкнул к двери.
Вы здесь? спросил и принял боевую позу.
После минутного молчания Гимли рискнул потянуть на себя дверь и сделал осторожный шаг внутрь. В темноте ничего не разобрать, и даже молнии, изредка освещавшие то небольшое помещение, не позволяли сосредоточиться. Гипнотический шум дождя отвлекал. Гимли снова спросил, есть ли кто-то в доме, но в ответ такая же пугающая тишина. Он решил пройти вглубь помещения, зажег спичку и принялся рассматривать то, что лепесток огонька мог оторвать у мрака. Дом походил на гостиницу: по углам стояли деревянные горбатые вешалки, точнее то, что от них осталось: один из круглых столов повален так, будто за ним прятались люди, и в доказательство тому в столешнице были несколько пулевых отверстий. У стены справа стоял высокий одежный шкаф без дверей, а на полу перед ним раскидана одежда.