Тут в дом ворвались дикобразы. Не вошли, а ворвались, чуть не снеся дверь. Они были пьяны, поддерживали друг друга. Когда увидели стол с едой и выпивкой, набросились. Я не встречал столь дикого прыжка на еду. Даже пума, прежде чем наброситься на добычу, просчитывает все ходы, готовится, подползает, и только потом рывком кидается. А эти двое тут же смели все, чуть ли не ногами на стол взгромоздились. Тьфу. Хорошо, кроме меня и лекаря никто этого не видел.
Через некоторое время в дом пришел Генри. Он посмотрел на нас с ОБликом, затем на лежавшего рядом Гимли и на двух дикарей, пытавшихся изображать борьбу: бросались друг на друга с ножом и шлепали себя по щекам. Мне было стыдно за них, но, глядя на невероятно веселое и безразличное лицо Генри, становилось легче. Толстячок справился, нужно ли нам еще что-то. Я сказал, что нет, но братья-планктоны попросили еще рома и еды. Генри кивнул и убежал. Через десять минут вернулся со свитой, снова устелил стол тарелками с мясом и несколькими кувшинами с выпивкой. Не знаю, что тогда шепнул ему Брэдли, или сколько дал ему денег, но обходился Генри с нами, как с владельцами этих земель.
Вечер стремился к завершению. Два млекопитающих валялись на полу, Гимли продолжал бездушно лежать, а ОБлик за весь вечер съел только небольшой кусок мяса и отпил пару глотков рома. Он сидел под светом керосиновой лампы и читал свою книжечку с молитвами. Я допил остатки рома, подымил на улице трубкой и поднялся на второй этаж в комнату. В глазах к той минуте уже все плыло, ноги заплетались, а мозг не хотел соображать. Я лег в мягкую, как перо, кровать и отключился.
6
Проснулся я от толчка в бок. Открыл глаза и недоуменно осмотрелся. Рядом, уткнувшись лицом в подушку, лежала Эвелин. Она была обнажена и даже не прикрыта одеялом. Распущенные светлые волосы устилали ее спину и тянулись к заднице, отражающей солнечные лучи. Я тут же вскочил. На мне мой костюм, значит, ничего постыдного не случилось. Я вытянул шею и увидел за Эвелин лежащего в позе эмбриона Брэдли. Тот тоже был без всего. Тут же мне стало противно. Чем они занимались, пока я спал рядом? Уж точно не разговаривали.
Привет, малыш, сонно пробубнила Эвелин.
Что здесь происходит? вскрикнул я.
Брэдли очнулся, потер рукой макушку и рассеянно осмотрел комнату. Он молчал и громко недовольно сопел. Эвелин улыбалась и тянула Брэдли за руку к себе, но тот, видимо, понимая, что совершил ошибку, ненавистно оттолкнул ее и встал. Он выпрямился подобно Гермесу, заслонил собой свет, льющийся в окно, и выкатил на обозрение всю свою натуру. Я отвернулся, не хотел смотреть на этот стыд, пусть фигура у него и была идеальна. Разгладив усики, я сказал:
Однажды вычитал в одном журнале, что беспорядочные половые связи ни к чему хорошему не приводят. Особенно тебе, Брэдли, я советовал бы держаться подальше от таких фурий, как эта
Не будь занудой, протянул он.
Как вы меня назвали? возмутилась Эвелин.
Я услышал, как она стремительно встала и подошла ко мне со спины. От нее воняло похотью и кислотой вчерашнего рома. Мне стало не по себе, когда я почувствовал ее дыхание у самого уха. Она прошептала:
Вы мерзкий и меня тошнит от вас!
Вас тошнит не от меня, а от похмелья, сказал я. Она раскрыла рот и что-то хотела ответить, но я ее перебил более высоким тоном: И да, вы меня никак не задели!
Я уверенно покинул комнату и спустился в просторный холл. Возле Гимли стоял невысокий горбатый мужчина и недовольно качал головой. Юноша был в сознании. Он даже обрадовался, завидев меня, но ничего не сказал. Дикобразы валялись на полу и с храпом пускали пузыри из носа.
Это серьезно? спросил я, подойдя к доктору. Я так понимаю, вы врач?
Доброе утро, устало сказал тот и поправил большие очки у себя на носу. Да, я местный врач. Змеиные укусы здесь не редкость. Проблема лишь в том, что рана, как я понимаю, не свежая.
Я Теодор Ливз, сказал я и протянул руку доктору.
Молодец! ответил он, нежно ощупывая распухшую синюю ногу Гимли. Так когда змея укусила?
Я хотел ответить, но меня опередил Гимли. Он гордо сказал:
Прошлой ночью!
Тя-же-ло! отрывисто произнес доктор.
Ногу не спасти? спросил я.
Спасти-спасти, но мне очень тяжело! Зря я вчера так много выпил.
К этой минуте в холл спустились Эвелин и Брэдли. Хоть одеться удосужились. Брэдли подошел к Гимли и спросил:
Ну как ты, боец?
Жить буду, отважно сказал парень.
Было видно, что ему становится лучше, несмотря на то, что нога увядает. Доктор раскрыл свой черный сундучок, вынул из него пузырек с каким-то лекарством и поставил его на стол. Затем он достал большой шприц. Гимли на все это смотрел со страхом в голубых глазах, с ожиданием адской боли. И мне было не по себе от этого. Я решил выйти на улицу и столкнулся у двери с Генри. Тот держал в руке кувшин, как я понял, с выпивкой.
Уже уходите? улыбчиво спросил он.
Воздухом подышать, ответил я и уступил ему дорогу.
Вам у нас понравилось?
Можно так сказать ответил я и злобно посмотрел на парочку извращенцев в лице Эвелин и Брэдли.
Хорошо, когда клиент остается доволен, произнес он и тут же добавил: Вот вашему товарищу у нас не понравилось.
Кому это? удивился я.
Старик, что был с вами. Странный такой, лысый. Отвязал от повозки лошадь и умчал.
Давно? проснулся Брэдли.
На рассвете. Сразу после вашего прихода.
Мы переглянулись с Брэдли и тут же ринулись к повозке. Действительно, одной лошади не хватало. Мы заглянули в телегу и были поражены. Все чемоданы вывернуты наизнанку. Он явно что-то искал. И, судя по всему, нашел, если исчез.
Карта! кинул Брэдли и посмотрел на меня.
Вот же мерзкий скунс, негодовал я и в панике замельтешил перед Брэдли. Что делать будем?
Генри подбежал к нам и с тревогой в голосе спросил:
Что-то стряслось?
Куда он поехал? в один голос спросили мы.
Генри указал на горную цепь, что красовалась на горизонте.
Брэдли посмотрел на меня так, будто я что-то мог решить. Он молча махнул на коня. Я понял его намерения, но меня это немного пугало.
Ты со мной? спросил он и запрыгнул на лошадь.
Мне ничего не оставалось, как усесться за его спиной. Надежда нагнать ОБлика еще была. За несколько часов он не мог далеко уехать. Да и по виду его можно было понять, что лошадьми он владеет так же, как и людей лечит. Я поверить не мог, что с виду безобидный старикашка способен на такую подлость. Хотя подозрения закрадывались. Еще тогда, в телеге, я заметил, как он с интересом впитывал все, что рассказывал Брэдли.
Лошадь со странной кличкой Сахар несла нас через прерию к самой подошве горной цепи. Я впервые так быстро скакал на лошади. Пусть и не без участия умелого наездника, но все же. Некий страх витал внутри меня. Иногда казалось, что соскочу и переломаю себе все кости, но Сахар будто чувствовал меня, всегда подкидывал вперед, как только я начинал сползать, удерживал.
Скачка была долгой. Иногда конь медлил. Видно, от усталости. Но Брэдли хлестал его поводьями и сжимал брюхо между шенкелями, чтобы тот двигался быстрее. Солнце уже было в зените, а горы только начали приближаться к нам. Должно быть, мы проскакали часов шесть, а то и больше.
Думаешь, он там? крикнул я.
Посмотрим, ответил Брэдли. Пробежимся вдоль гор. Если ничего, то вернемся.
Мы скакали еще час, прежде чем оказались у подножья этих махровых гор. Издали они казались совершенно серыми и безликими, но вблизи все иначе. Высившиеся над нами глыбы были украшены пушистыми деревьями.
Мы приостановили ход и неторопливо исследовали подножье. Наше молчание перебивал громкий сап коня. А его иногда перекрикивали орлы, кружившие в небе. Издали доносился шум воды. Вероятно, поблизости водопад.
И пятисот метров мы не проехали, как увидели худощавого волка, что кружил возле чего-то непонятного. Из-за высокой травы было не разглядеть, к чему у серого такой интерес. Мы приблизились и увидели лошадь. Я спрыгнул на землю и поспешил вперед, но Брэдли остановил меня.
Возьми, сказал он и протянул револьвер, который вытащил из-за спины.
А ты?
Я на коне!
Он остался на том месте, а я пошел вперед. Волк находился метрах в пятидесяти, но как только под моей ногой хрустнула сухая веточка, отбежал и наблюдал за мной со стороны. Я осмотрелся и пошел дальше. Револьвер держал крепко, хотя руки тряслись, сам не знаю отчего. Вроде бы и ничего страшного, но тело бросало в дрожь. Я подошел к лошади. Это была она. Да, подруга Сахара. Я запомнил ее по белым кругам вокруг глаз. Она лежала бездвижно. На ее брюхе две колотые раны и одна такая же на шее. «Точно от стрел», подумалось мне. Такие же оставались у оленей во время охоты аджаитов. Так я называл людей в племени аджа.
Ну что? крикнул Брэдли.