Рэм, через несколько сотен километров начнется саванна, а потом плоскогорье с паучьими плантациями. Через них вообще ничто живое пройти не может, как песочники пройдут через горы?
Они пойдут под землей, сквозь камни.
На время превратятся в пауков? спросил Павел.
Да, подтвердил Лускер.
Понятно, ответил Павел и, не удержавшись, смачно зевнул, прикрыв рот ладонью.
Ну, я думаю, на сегодня достаточно, глянув на Павла, сказал начальник колонии и, заложив крутой вираж, развернул шаттл кормой к солнцу, пора домой. Завтра они выйдут к плантациям, мы туда прибудем вовремя. А сейчас сделаем перерыв. Дорожный паек я не брал, простите, а каннибализмом мы здесь не балуемся.
Павел вежливо улыбнулся в ответ на шутку и опять яростно зевнул. Ни с кем я сегодня разговаривать уже не буду, подумал он. Поем, в душ и в койку. Завтра с утра начну.
Завтра выспитесь, сказал Лускер, словно прочитал его мысли, и до обеда можете работать, все доступы ко всей информации вам оформлены. А днем я покажу вам как мы собираем амилин, вы ведь именно для этого сюда прилетели.
Да, согласился Павел и, нашарив на груди полоску медблока, нажал на средний квадрат и получил впрыск энергетика. Стало легче, голова прояснилась, сонливость отступила. Тут же громко, на всю кабину, буркнул желудок, помолчал и через минуту выдал такой гроул, что Павлу пришлось еще раз достать бутылку с водой и напиться через силу, чтобы заглушить вопль возмущения собственного организма. Лускер занимался какими-то своими делами, забыв про аудитора.
Через десять минут шаттл вошел в створ станции и замер в магнитной ловушке. Лускер попросил Анну приготовить ужин и, услышав в ответ, что ужин давно готов, заметно обрадовался. Павел не стал спрашивать, чем на этот раз угостят его хозяева, сейчас он готов был съесть даже вареный ботинок.
За ужином Павел похвалил еду и поинтересовался как удается из обычной нефти делать такие вкусные блюда.
Мы готовим из настоящего мяса, рыбы и растений.
Павел оторопело посмотрел в свою тарелку, почувствовав тошноту.
Нет, засмеялся Лускер, мы не убиваем животных, местная биота несъедобна для нас, как и мы для нее. Разные формы белка. У нас просто хорошая база клеточного материала с Земли, мы выращиваем клеточную еду.
А я уж было подумал Павел, расслабившись, подцепил кусок курицы на вилку и отправил его в рот.
Нефти здесь нет, как и многого другого, что есть на Земле. Но здесь есть то, чего больше нет нигде в освоенном людьми мире. Например, песочники.
Да, они удивительные. Но мне интересно другое Вам удалось выдрессировать пауков, и они сами приносят вам свои гнезда?
Нет, Пабло, мы не занимаемся дрессурой, ответил Лускер, глядя на Павла с доброжелательным интересом.
На такой маленькой территории и столько загадок. Песочники, таинственные друзья, пауки. Что еще вы прячете в рукаве?
А вам мало? усмехнулся Лускер Вы видели только самую верхушку айсберга, неужели вам не хочется разобраться с этими загадками до конца?
Если бы вы мне просто рассказали, что здесь и как, я думаю, это было бы лучше для нас обоих.
Есть вещи, которые можно понять и принять только в процессе. Факт может быть настолько необычным, не укладывающимся в рамки ваших представлений, что вы можете просто не поверить мне. Лускер смотрел теперь на Павла тяжелым взглядом. Глаза его казались очень усталыми.
Кто этот друг, которого я видел утром? Павел настойчиво возвращался к мучавшему его вопросу, Почему станция не пропускает его внутрь? Почему он отсутствует на записи? Я сначала подумал, что его спецовка работает в режиме «хамелеон», включил этот режим на своей спецовке и снял себя в зеркале. На записи все равно видны контуры моего тела, хотя отражение сильно забликовано и искажено. А тот человек выглядит в записи просто размытым пятном, как маленький песчаный смерч. Откуда взялся этот восьмой? Или сколько еще у вас таких странных друзей на Терминаторе?
Имейте терпение, Пол, завтра вы все поймете Вот только что вы решите делать с отгадкой, я пока не могу просчитать, Лускер встал из-за стола, подошел к террариуму и принялся кормить аксолотлей.
Надеюсь, никакого криминала не найду, сказал Павел, хотя, когда ехал сюда, надеялся именно на это.
Все свои подозрения насчет подпольных колоний, незаконных мигрантов и прочего он выложил начальству еще до отъезда и был уверен в своей безопасности. Если он вовремя не доложит о том, что здесь происходит, то на голову Лускера свалятся и финансовая полиция, и миграционная, и мало ему не покажется. Павел знал, что Лускер это прекрасно понимает и постарается объяснить происхождение сверхприбылей и продажу списанного, но при этом новехонького оборудования. А Павел проверит. И перепроверит.
Все свои подозрения насчет подпольных колоний, незаконных мигрантов и прочего он выложил начальству еще до отъезда и был уверен в своей безопасности. Если он вовремя не доложит о том, что здесь происходит, то на голову Лускера свалятся и финансовая полиция, и миграционная, и мало ему не покажется. Павел знал, что Лускер это прекрасно понимает и постарается объяснить происхождение сверхприбылей и продажу списанного, но при этом новехонького оборудования. А Павел проверит. И перепроверит.
3.
Проснувшись от писка будильника, Павел чувствовал себя намного лучше, чем день назад. Похоже, привыкаю, подумал он. Одевшись после душа, попытался связаться с Лускером, но того не оказалось на станции. Павел связался с Анной, и она пригласила его в кают-компанию.
Идя по коридору, он задержался пару раз у картин, висевших на стене. Павел не был знатоком живописи, но видно было, что художник не лишен таланта. Хаотично разбросанные по полотну короткие линии, разноразмерные точки и цветовые пятна, наложенные друг на друга в несколько слоев, что-то напоминали, но вскользь, намеком, вызывая нечто похожее на состояние, когда, казалось, вот-вот узнаешь то, что нарисовано, но узнать не получалось.
В столовой Анна уже ждала его за столом. Серая форма, серые волосы, серые глаза. Павел, с аппетитом взявшись за яичницу с беконом, спросил ее:
Я вижу, все уже позавтракали и разошлись по своим делам?
Да, ответила Анна, но я попью с вами кофе, пока вы едите.
Скажите пожалуйста, кто меня встречал позавчера? Павел внимательно следил за выражением лица Анны, но, если она и была в чем-то таком замешана, то владела собой отлично, потому что никакого смущения или волнения не выдала. Абсолютно непроницаемое лицо. Равнодушное, скорее. Только ее манера смотреть прямо в зрачки оппонента пристально, не отрываясь, пока тот сам не отведет взгляд вызывала неприязнь.
Вас встретил начальник колонии Лускер, спокойно ответила Анна. Разве он вам не представился?
Я имею ввиду кто меня встретил около станции. Лускер встретил меня уже здесь, внутри здания, а там, снаружи, Павел мотнул головой, кто это был?
Простите, я не знаю.
Вы хотите сказать, что на станции никого, кроме вас и Лускера вчера не было?
Вы были.
Послушайте, я галлюцинациями не страдаю, сказал Павел, этот человек представился мне как «друг». Среди сотрудников колонии нет никого, на кого этот человек похож, кроме Лускера. Но этот человек выглядел лет на тридцать моложе Лускера. К тому же, незнакомец сказал мне, что станция не пустит его внутрь. Что все это значит?
Рэм вчера вам показал нерест песочников и проход мальков через «зеленую» полосу, но, похоже, не до конца, проговорила она, как бы про себя, наверно, сегодня он вам покажет, как песочники проходят через амилиновые плантации.
Почему вы переводите разговор с непонятно откуда взявшегося «друга» на песочников?
«Но не видит ничего, что под носом у него» с легким оттенком разочарования процитировала Анна отрывок детского стихотворения.
То есть Вы хотите сказать, что песочники и этот человек как-то связаны?
Павел, Рэм сказал мне, что перед экскурсией вы себя плохо чувствовали. Вы прошли тест в медботе? странно неподвижное лицо Анны резко контрастировало с ее жгучим, напористым взглядом.
Ничего я от нее не добьюсь, понял Павел, и сухо сказал:
Я нормально себя чувствую, тест не нужен.
Вы приехали, чтобы проверить технику и финансовую отчетность, правильно? спросила Анна. А я не занимаюсь машинами и финансами, я медик. Всю необходимую информацию вам предоставит Лускер.
Павел молча допил чай, подчеркнуто вежливо поблагодарил Анну, вернулся в свою комнату и еще раз просмотрел отчеты колонии за прошлый год.
Не сходятся у них концы с концами, не могут семь человек давать такую выработку. Анну можно было и не расспрашивать, настаивать на встрече с остальными, похоже, тоже пока не стоит они все будут кивать на Лускера. Надеюсь, когда тот вернется и покажет мне, как они вручную достают паучьи гнезда из-под каменных толщ, я смогу отчалить отсюда на пару дней раньше, чем рассчитывал, подумал Павел. Черт их знает, может, действительно какое-то ноу-хау придумали Он вспомнил лицо Анны и с удивлением отметил, что, вообще-то, она не настолько некрасива, как казалось. У нее правильные черты лица, стройная фигура, изящные запястья и щиколотки, мягкий голос. Но бедная мимика, скованность движений, стянутые в тугой узел волосы на затылке, въедливый взгляд, все это делало ее какой-то неприятной. Казалось, она нарочно старается эмоционально оттолкнуть собеседника. Ну да бог с ней.