6:00
Небо было чистым, и звезды мерцали как никогда ярко.
Терещенко сел за руль троллейбуса, когда на часах было ровно шесть утра. Обычно в этом время года светало в пять, может чуть раньше. Но почему-то сегодня все было по-другому. Денис не придал особого значения темному утру, да просто его не заметил был увлечен бытовой суетой.
Анютка так и не пришла. Даже старший сын вернулся еще до полуночи. Денис набрал ей утром, как только проснулся, но ее телефон был до сих пор выключен. Терещенко решил, что когда жена вернется домой, устроит ей хорошую взбучку за такой загул.
Он включил освещение салона. Потом проверил, не забыл ли взять билетную ленту. Кондуктор ему в пару не полагался. Контора была на гране банкротства и сократила всех кондукторов. Теперь водители обилечивали пассажиров, как маршрутчики.
Точно по графику, ровно в шесть двенадцать, Терещенко выехал из депо и поехал по маршруту.
Денис остановил троллейбус на остановке «Героев Чернобыльцев» и побарабанил пальцами по рулю. Он испытывал странное чувство дискомфорта, природу которого не мог понять. Сначала он думал, что причина этому в пропавшей жене. Но потом понял, что она тут не причем. Нет, конечно же ему было немного тревожно за жену, но суть дискомфорта крылась в чем-то другом. Перебрал в памяти все бумажки все ли документы оформил перед выездом из депо. Все было в порядке. В какой-то момент он окинул взглядом приборную панель и задержал взгляд на тумблере освещения салона. Тумблер был в положение «вкл». Терещенко бросил взгляд на наручные часы, стрелка щелкнула на шесть сорок пять. И он понял, что какого-то черта снаружи было все еще темно. Денис наконец-то понял, что темнота в такой утренний час и вызывала у него чувство дискомфорта. Терещенко прильнул к окну и поднял глаза к небу: необычно ярко мерцали звезды, не было ни малейшего намека на рассвет.
Откинувшись на спинку кресла, Денис потер щетину. С одной стороны, было забавно, что до сих пор темно, а с другой, подмывало мерзковатое предчувствие тревоги и неприятное ощущение надвигающейся беды.
В приоткрытую дверь кабины из салона заглянул дед:
Который час? Не светает чет.
Денис выбил сигарету из пачки:
Шесть сорок восемь, дедуль.
Дед хмыкнул.
Так не верно они у тебя ходят. Темно ведь есчо.
У нас с часами строго, дед. По графику работаем. За опоздание штрафы.
Старик пробормотал что-то себе под нос и пошаркал на свое место.
На конечной у Дениса выдалось десятиминутное окно, и он заглянул в диспетчерский домик.
У Сергеевны местной старожилы диспетчера, бубнил телевизор. Цикорий в кружке чадил дымком.
Это что творится-то, а? начала Сергеевна своим звонким голосом, когда появился Денис.
А что творится, Сергеевна?
Как что? Солнце пропало!
Денис положил ленту перед ней, чтобы она списала номер крайнего билета.
Я на «Героев Чернобыльцев» это понял, что не по времени темно. Не нормальная тема какая-то. Денис подошел к кулеру и налил стаканчик холодной воды. Что по ящику говорят?
Сергеевна переписала номер билета и стянула с носа очки для зрения.
А ничего не говорят. Сижу, жду вот, как на посту. Сам-то что думаешь?
Денис осушил стаканчик и довольно выдохнул.
Все будет пучком. По ящику скажут, что все хорошо.
Дай бог, дай бог.
Она закусила душку очков:
А что будет, если так и дальше все продолжиться?
Денис повернулся к окну. Ответа на ее вопросы у него не было. Страшно подумать, что будет дальше.
Авто ползли в пробке по проспекту. Терещенко пробежался глазами вдоль пробки до конца улицы и спросил:
Где сегодня сто первый? На моей линии? спросил Денис.
Не вышел. Заболел. А зачем тебе он?
Да так дело есть одно.
Сто первый должен был ему пять тысяч. И Денис намеревался напомнить ему, что пришло время отдать долг.
А кто вместо него? спросил он.
Света Чайка.
Тру-ту-ту светик цветик-семицветик.
Кучерявая блондинка свела с ума половину депо. И Терещенко тоже на нее иногда поглядывал.
Сергеевна вытащила из стола ящик, достала пузырек валидола. Накапала в кружку с водой:
Сны что-то плохие в последнее время. И такая жуть, такая жуть!
Терещенко повернулся.
Это всего лишь сны, Сергеевна.
Снился Петька мой покойный. На вокзале был. Как будто ждал что-то. Не меня ли?
Да брось! Тебе еще жить и жить.
Снился Петька мой покойный. На вокзале был. Как будто ждал что-то. Не меня ли?
Да брось! Тебе еще жить и жить.
Ой, не уверена! она прильнула к стакану.
Денис бросил взгляд на часы. Пора на линию.
Сообщай, если что по новостям скажут, и Терещенко пошел к троллейбусу.
11:00
Солнце не появилось. И Терещенко все больше начинал нервничать и чаще барабанить пальцами по рулю. Половина пачки сигарет улетела, словно в трубу. Мысль, что все обойдется, что все наладиться и начнет светать, почти умерла. Денис уже окончательно понял происходило что-то плохое.
Но хуже этого было то, что жена так и не включила телефон. И Денис стал все чаще подумывать не случилось ли с ней беда?
Когда Денис остановил троллейбус на светофоре, закурил, в этом момент зазвонил телефон. Сонный экран показывал, что звонил старший сын Юра. Денис затянулся и принял звонок.
Да, слушаю. Что у тебя там?
В трубке была тишина.
Алле, громко сказал Денис.
Пап, почему на улице темно? спросил Алешка и всхлипнул. Он почему-то говорила шепотом.
А, это ты. Сам бы хотел знать. Ты там как? Почему говоришь шепотом?
Мне страшно. Я спрятался в шкаф. Ты можешь приехать?
Ну вот еще чего! Я на работе.
Я хочу к маме!
Мама скоро приедет. Подожди чуть-чуть. И вылезь из шкафа. Окей?
А что если она умерла?
Денис усмехнулся:
С чего ты взял? Она скоро придет.
Просто мне страшно.
Денис вздохнул. Затянулся, перехватил ртом сигарету и взял телефон другой рукой.
Брат далеко? Можешь дать трубку?
В динамике послышалась возня. И когда младший передала трубку Юре, Денис спросил:
Ну что там у вас? Все нормально?
Вроде, ответил Юра.
Из квартиры ни ногой, понял?
Ладно. А что происходит?
Не знаю. Просто почему-то Солнца нет. В общем, ты присматривай за братом. И как мать придет, пусть мне позвонить. Денису загорелся зеленый свет. Все давай, ехать пора, и он сбросил вызов.
На следующем светофоре Денис встал в пробке в левом ряду. Всем здесь нужно было налево: улица уходила на мост и вела в центр города. По закону подлости правый ряд двигался чуть быстрее. Впереди, через несколько машин, стоял желто-красный сто двадцатый троллейбус с рекламой M&Ms на боках. На сто двадцатом сегодня работал Демидов Леха.
Терещенко отправил ему голосовое сообщение:
Привет. Что там впереди?
Два придурка догнали друг друга.
Теперь график к черту летит.
Есть такое дело.
Терещенко побарабанил пальцами по рулю и окинул взгляд пробку. Встречка двигалась в плотном потоке, что для нее не характерно в утренний час. Обычно утром все люди спешили в центр, а вот в обратную сторону всегда было мало машин. И Денис подумал, что встречка вела на выезд из города. Это навело его на мысль, а не сматывались ли все эти люди из города? Может они знают что-то такое о происходящем, о чем Денис не в курсе?
Куда делось Солнце, как думаешь? Может эти все люди валят из города? Денис отправил голосовое.
Думаю, что всем до лампочки, что Солнца нет. Им главное, чтобы интернет был. Если в кармане есть интернет, значит все идет по плану.
Сам-то что думаешь обо всем этом?
Не нравится мне все это, Денчик. Если бы не смена, свалил бы на дачу с семьей.
Думаешь, уже стоит валить?
Однозначно. Если Солнца нет, тут два варианта: либо Земля больше не вращается, либо что-то с Солнцем.
Может затмение?
Может и затмение. Но чтобы на несколько часов не припомню, чтобы так когда-то было сегодня в двенадцать будет обращение президента. Может, скажет что-то полезное.
Терещенко потер щетину и еще раз окинул взглядом пробку. Он мог вырулить в правый ряд и поехать мимо пробки прямо по улице в депо. Все равно у него уже настал полуторачасовой перерыв. Такой долгий перерыв обычное дело в жаркую погоду, ведь в кабине троллейбуса не было кондиционера. И поймать тепловой удар было проще простого.
Зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер и цифры были совсем не привычные. Денис сдвинул зеленую трубку:
Слушаю.
Денис Евгеньевич?
Да.
Вас беспокоит следователь следственного отдела старш лейт полиции Винокуров Игорь. Кем вы приходитесь Анне Викторовне Терещенко?
Муж.
Она погибла в ДТП. Вчера. Соболезную.
Денис нервно хохотнул, а потом умолк и уставился в пустоту стеклянными глазами. В груди расползался холодный и колючий иней.