Птица, уже, по-видимому, успевшая пересесть с лиственницы на оконный водоотлив, продолжала свое песнопение, с интересом заглядывая в мои небогатые апартаменты. Приоткрыв пошире окно, я попытался посадить ее к себе на ладонь, но, заметив приближение моей руки, птица резко оборвала свой мелизм, сорвалась со своего насеста и запорхала в воздухе, со звуком скрывшись за листвой дерева. Это была синица, полноправный житель городских артерий. Взяв с подоконника пачку «Лаки Страйк», я снова отправился в постель, по пути досматривая оставшиеся слайды.
Закурив от спички, я выбросил ее в кружку, стоящую на столе, который примыкал к изголовью кровати. Спичка зашипела, заглянув внутрь, передо мной предстали ополоски, если судить по запаху, зеленого чая с мелиссой. Как я добрался до дома я совершенно не помнил, а воспоминания предыдущего вечера и ночи находились под черной траурной вуалью, от чего разглядеть их детали было весьма затруднительным. Для прояснения обстоятельств, я поднял телефон, забитый под подушку и открыл мессенджер, ища диалог с Кедо, человека, в независимости от своего состояния, старающегося не упускать прелесть светового дня, которую мне было не дано понять. В переписке находились десятки фотографий со вчерашнего кутежа, и я, потушив в новоиспеченной пепельнице окурок, принялся разглядывать их в полглаза.