Матреш, а чем долганы отличаются от русских, татар и якутов?
Карлица размышляла несколько секунд.
Они долгие, потому долганы. Телом долгие и жизнем, до ста лет живут.
А мандавошки?
Ну, эти-то слова. Есть красивые слова солнце, небо, котенок, а эти плохие, вредные, я их и сказать боюся. И ты не говори.
Разве котенок красивое слово?
А нешто нет? Ты же котенков любишь? Ну вот. То, что любишь, все красивое.
Алю притягивали к Матрешеньке не только ее ошеломительные знания и жгучее любопытство к ее внешней непохожести на прочих людей главным было то, что карлица рисовала, как никто из Алиных знакомых. На полке над Матрешенькиной детской кроваткой возвышалась внушительная стопка альбомов с рисунками цветными карандашами и акварелью. В них помещались размышления и переживания художницы. Аля любила рассматривать рисунки и слушать, как Матрешенька их объясняет.
Кто это? Аля показывала на изображение головастой матрешки, рядом с которой ступеньками спускались еще три. Последняя, правда, выпадала из серии с пропорционально сложенным телом и славным лицом, в котором чудесным образом угадывалась сплюснутая до нормальных размеров физиономия Матрешеньки.
Это я.
Вовсе не из-за имени она ощущала себя матрешкой. В каждом воплощении прятался свой секрет: одна матрешка умела притворяться, вторая знала язык вещей, третья видела недоступное другим Последняя не-матрешка была подлинной, настоящей Матрешенькой.
Правда не то, что ты видишь, а то, что есть, пояснила карлица. Я нарисовала правду.
По ее словам выходило, что где-то далеко существуют разные миры, и один из них, самый красивый и добрый, Матрешенькин. Там она и должна была родиться. Но по ошибке ангелов, разносящих младенцев по разным мирам, Матрешенька родилась на этой земле, исказившей ее тело в глазах остальных людей, как в кривом зеркале.