Подняв воротник и надвинув шляпу, он чуть согнулся, изменив рост, и быстрым, уверенным шагом прошел в парадное. Александр Ильич наверняка провожал незнакомца взглядом. Надо успеть подняться хотя бы на пролет лестницы: разговаривать с Аделью Ионовной на виду ее мужа немыслимо.
Ванзаров успел зайти за поворот перил, когда сверху показалась она. Адель Ионовна была в бальном платье, путавшемся в ногах, и легкой меховой накидке. Чтобы не испугать ее, Ванзаров снял шляпу и поклонился. Она остановилась на три ступеньки выше его. Так она была во всех смыслах выше.
Вы? проговорила она в изумлении. Что вы здесь делаете?
В голосе прозвучала нехорошая нотка: мелкому чиновнику давали понять, чтобы не забывался.
Прошу простить, дело срочное, сказал Ванзаров, слушая, насколько разносится эхо по лестнице.
Адель Ионовна оглянулась, проверяя, не следит ли прислуга, высунувшись из квартиры. Дверь была закрыта.
Как рада вас видеть, прошептала она. Руки ее были заняты подолом платья, который требовал его придерживать.
Прошу отнестись к моим словам со всей серьезностью, начал Ванзаров, ощущая, как жар сжигает лицо, хорошо, что усы не сгорят.
Готова быть серьезной, ответила Адель Ионовна чуть слышно. Ничего иного мне не остается
Вам угрожает опасность.
Мне? Опасность? Родион Георгиевич, вы преувеличиваете
Есть люди, которые ищут изобретение вашего отца. Ванзаров сделал предостерегающей жест. Дослушайте, прошу вас Они не остановятся ни перед чем Вчера они перевернули контору Клокоцкого и редакцию «Ребуса». Сегодня ночью они убили мадам Рейсторм и довели до безумия ее горничную. На истекших днях они совершили еще несколько преступлений.
Чтобы окончательно не испугать Адель Ионовну, он не стал рассказывать о том, что случилось в Литовском замке, и других происшествиях.
Тетушка Елизавета умерла? чуть слышно спросила она.
Примите мои сожаления. Вы единственная наследница?
Лицо ее было в тени, но, кажется, от веселого настроения не осталось и следа.
Если она не изменила завещание Бедная Елизавета Марковна, я так и не навестила ее.
Теперь опасность угрожает вам, сказал Ванзаров, стараясь не думать, какая опасность угрожает ему, если Александр Ильич потеряет терпение и поднимется за женой. Опасность в том, что может быть использован гипноз. Прислуга может открыть дверь, дальше преступник проникнет в квартиру Последствия могут быть самые трагические.
Она склонила голову к плечу, будто пытаясь понять: это дурная шутка или в самом деле?
Но это невозможно. Кто посмеет войти в дом Александра Ильича?
К сожалению, имя чиновника высокого ранга слишком ненадежная защита. Особенно для того, кто искал машину страха. О чем Ванзаров сказал с излишней прямотой.
Что же мне делать? растерянно спросила Адель Ионовна.
На этот вопрос Ванзаров не знал точного ответа. Он готов был сидеть у ее порога сторожевым псом. Но кто примет такую жертву
Уезжайте. Пожалуйста, уезжайте как можно дальше, сказал он. Где вас не найдут. Завтра утром.
Адель Ионовна грустно улыбнулась.
Это невозможно.
Выпустив край подола, левой рукой она коснулась его плеча. Даже через пальто Ванзаров ощутил нежность ее кожи, чего, конечно, быть не могло. Наверное, проклятое зеркало навело беспорядок в мыслях.
Дайте прислуге строжайший приказ не впускать в дом никого постороннего, сказал Ванзаров, не имея права посоветовать выставить у дверей караул жандармов.
Обязательно. Не волнуйтесь, Родион Георгиевич, и берегите себя. Помните, что скоро все закончится. Закончится хорошо, я знаю
Не зная, сколько жена имеет право опаздывать со сборами и насколько хватает выдержки мужа сидеть в карете, Ванзаров рискнул.
Кто посоветовал вам спиритическое зеркало Зосимова?
Адель Ионовна улыбнулась.
Вы все равно не знаете этого человека. Он очень хороший и добрый и точно не может причинить мне зла. Тем более он ничего не знает об изобретении отца. Благодарю вас за заботу и геройство, сказала она, понимая, чем рискует чиновник сыска. Это от меня маленькая награда за смелость.
Спустившись на две ступеньки и все еще находясь выше, она легонько коснулась губами щеки около его усов. И, подхватив подол, побежала вниз, стуча туфельками. От парадной двери уже доносилось сердитое покашливание Александра Ильича.
Адель Ионовна улыбнулась.
Вы все равно не знаете этого человека. Он очень хороший и добрый и точно не может причинить мне зла. Тем более он ничего не знает об изобретении отца. Благодарю вас за заботу и геройство, сказала она, понимая, чем рискует чиновник сыска. Это от меня маленькая награда за смелость.
Спустившись на две ступеньки и все еще находясь выше, она легонько коснулась губами щеки около его усов. И, подхватив подол, побежала вниз, стуча туфельками. От парадной двери уже доносилось сердитое покашливание Александра Ильича.
Дождавшись, пока затих перестук колес, Ванзаров вышел на Таврическую. Вдалеке опять маячила неясная фигура. На всякий случай он пошел в другую сторону от пролетки, заложив большой крюк. В темноте наверняка оторвется.
44Дом на Садовой улицеС полицейской пролеткой Ванзаров прощался с некоторым сожалением. Завтра дел предстоит не меньше, а на щедрость господина Шереметьевского рассчитывать не приходилось, добрые поступки он совершал, только когда ему выгодно.
По неосвещенной лестнице Ванзаров поднялся на свой этаж. Дверь в квартиру, которую снимал на квартирные, полагавшиеся чиновнику сыска, была закрыта неплотно. В щель пробивался свет. Приятных сюрпризов ждать не от кого, а воров Ванзаров не боялся, потому что они боялись и уважали его. Следовало познакомиться с незваными гостями. Ванзаров резко дернул дверную ручку, готовясь отразить нападение.
Начальник охранки сидел на стуле, закинув ногу на ногу. Ворвавшемуся хозяину он кивнул. Ротмистр Мочалов и чиновник охранки Сокол держались позади него довольно мирно.
Добрый вечер, Родион Георгиевич, сказал полковник, не меняя позы.
Нужно было несколько секунд, чтобы логика подготовила ответы. Ванзаров неторопливо снял и повесил пальто со шляпой, подхватил второй стул, из имевшихся в квартире, и сел напротив Пирамидова.
К сожалению, не могу предложить чаю, сказал он. Кухарки не держу, завтракаю в трактире. Здесь в основном ночую.
Похвальная усидчивость. В таком случае сразу жду вашего признания.
Ванзаров тоже закинул ногу на ногу, чтобы не давать полковнику фору.
В чем должен сознаться: в убийстве Квицинского или в том, что скрыл machina terroris?
Пирамидов знал, что разговор будет нелегким, и готовился к нему, заранее просчитывая возможные варианты. Он и подумать не мог, что Ванзаров смешает его карты и сам пойдет ва-банк. Как будто предвидел или знал. Что ж, если кулаками Мочалова и застенками крепости не запугать, придется действовать иными методами.
Господа, прошу обождать на лестнице, отдал он команду, не повернув головы.
Мочалов переглянулся с Соколом. Они условились об ином развитии событий: у ротмистра кобура расстегнута, а пиджак Сокола топорщит рукояткой револьвера.
Даю слово, господа, с полковником ничего не случится, помог Ванзаров. А прыгать с третьего этажа мне лень. Да и поздно уже, извозчика не сыскать.
Подождав, когда за подчиненными затворилась дверь, полковник переменил ногу. Теперь носок левого сапога был нацелен на Ванзарова.
Родион Георгиевич, вам известно, что я не питаю к вам дружеских чувств и этого не скрываю, начал полковник. Более того, считаю, что вас давно следует приструнить. Это не мешает отдавать дать вашему уму и прочим качествам полицейского. Однако сложилась ситуация, которая требует от вас однозначных, правдивых и убедительных ответов.
Мне неизвестна ситуация, о которой вы говорите, ответил Ванзаров, разглядывая, что за предмет прячется под дерюжкой у ножки стула.
Не верю, что вы способны врать. Такая глупость не в вашем характере. Предположу, что заигрались, проявили к делу интерес больший, чем вам положено. Или вами играют, как пешкой.
Господин полковник, если ждете от меня ответов, предъявите ваши обвинения, прикрытые тряпочкой.
Эффект, на который рассчитывал Пирамидов, был подпорчен. Тем не менее он скинул дерюжку и подтолкнул вперед новенький саквояж.
Как объясните, что этот предмет мы нашли у вас в прихожей у вешалки?
Разрешите взглянуть, что я прятал?
Носок сапога сдвинул саквояж к чиновнику сыска. Ванзаров поднял и раскрыл. На ручке болталась дорожная бирка с фамилией владельца, внутри в беспорядке сложены фотографии и тетради, густо исписанные быстрым почерком. Ничего нового в находке не было: эти фото и записи Ванзаров осматривал в кабинете Иртемьева еще несколько дней назад. Только не знал, что у господина медиума имелся еще один саквояж.