Ну да? Тогда переведи к завтрашнему дню всю песню. Сможешь?
Но слов у меня нет .
Спиши слова? она засмеялась. У меня тоже нет. А ты послушай и переведи! Я тоже. Договорились?
Попробуй не договорись. Игорь сводил отца с ума бесконечными повторами одной и той же песни, остановками магнитофона, щелканьем клавиш, но допытывался от популярной песни нового для себя смысла. Она начинала звучать по-новому! Это же про него, про нее. Это же он, этот самый, про кого «я слышала про твою хорошую песню, я слышала, что и ты хорош».
А можно сказать: «Я любила тебя, не увидев тебя?», спросил он на следующее утро, когда они встретились у дверей института, куда ходили к репетитору.
Ты про Роберту Флэк? она прислушалась к чему-то внутри себя и просияла.
Конечно!
А у тебя что получилось?
Я пришла послушать на минутку, и слушаю всю мою жизнь.
Красиво.
И все равно на английском лучше! Понимаешь, больше воздуха для мечты.
Он понимал. Они оба были детьми неволи, впервые за пределами школьного расписания оказавшимися на свободе.
Ритины папа и мама церковный староста католического прихода и набожная домохозяйка едва ли одобрили бы какое-то иное увлечение старшей дочери, кроме изучения библии. В первое свое посещение маленькой квартирки семьи Бринскусов в старом двухэтажном доме на окраинной улице Орджоникидзе Игорь удивился, что в квартире нет телевизора, холодильника, мебели типа распространенной тогда «стенки». На подоконнике стоял радиоприемник «Исеть» с обтянутым желтой тканью выпяченным пузом. Антенна к нему присоединялась мощная.
«Голоса» слушаете?
Папа. А я «Радио Люксембург».
Книг повсюду было много, в том числе старинных, церковных, напечатанных на латыни, на литовском, изданных в дальних далях: Лондоне, Сан-Франциско, Аделаиде. Книги располагались в фанерных ящиках, поставленных друг на друга, подтонированных морилкой, с проступающей надписью «Огнеопасно».
Для Игоря было удивительно, что младшие брат и сестра Риты Каспар и Агата были заняты какими-то работами, вроде не имеющими отношения к собственному хозяйству. Каспар, который ходил в шестой класс, одетый обычно в клетчатую рубашку и черный галстук-«селедку», под окном во дворе строгал и пилил как потом оказалось, изготавливал маленькие скамейки, которых в квартирном туалете и так была целая стопа. Младшая сестра, ей не было и десяти, строчила на металлургически исполненной швейной машине «Зингер» кружевные салфетки, все в квартире, в том числе и папиросные ящики с книгами, было застлано ими.
На салфетки были поставлены и тарелки с обедом супом из грибов и картошки, приправленным чем-то вроде сметаны. Когда Рита, разогрев большую кастрюлю, позвала брата и сестру и Игоря за стол, дети смотрели на Игоря настороженно до тех пор, пока Рита не сложила перед лицом ладони и сказала:
Поблагодарим Господа за ниспосланную нам пищу.
И Каспар и Агата тоже молитвенно сложили ладони и прикрыли глаза, напоследок с тревогой посмотрев на Игоря. Он как оказалось, кстати, еще не начал есть, только ложку взял в руку. Молитва перед едой была неожиданностью, он видел на плечиках пионерский галстук Каспара, комсомольский значок на платье Риты, наконец, слышал голоса мальчишек, играющих за окном в футбол и отчаянно матерящихся. И он тоже сложил перед лицом ладони. Дети оценили это и с радостью принялись за суп. Суп был очень вкусным.
Сметана какая-то необычная, заметил Игорь.
Это не сметана, улыбнулась Рита, взбитые сливки. Нам приносят молоко от своей коровы. Одна знакомая.
Прихожанка нашей церкви, с гордостью добавила Агата.
Да-да, кивнула ей Рита. Только когда старшие говорят, вмешиваться не надо.
Извини, Агата опустила глаза и покраснела.
«Да, непросто живется этим деткам в нашей бешеной школе», подумал тогда Игорь. Оказалось, что непросто им живется и дома. Однажды показав детям, как играют в «угадай не поверю», Игорь стал любимцем младших Бринскусов: они не знали никаких дворовых игр, всяких там «штендеров», «камень-ножницы-бумага», «жмурок» мама и папа не поощряли ничего, кроме работы на церковь.
Игорь, научивший их нехитрым правилам, пожинал плоды первооткрывателя, а еще больше вместе с Ритой составлял недостающую компанию Агате и Каспару, ведь для любой игры нужны были хотя бы четверо.
Посещения и игры на свежем воздухе, на собачьей площадке, как попросту именовали большой сквер рядом с ритиным домом, кончились однажды. Рита, уже позволявшая Игорю обнимать себя, касаться губами ее губ, держать свою руку в его руке, однажды показала ему старинную толстую книгу, которую достала, поднявшись на стул, с книжного ящика под самым потолком.
Посещения и игры на свежем воздухе, на собачьей площадке, как попросту именовали большой сквер рядом с ритиным домом, кончились однажды. Рита, уже позволявшая Игорю обнимать себя, касаться губами ее губ, держать свою руку в его руке, однажды показала ему старинную толстую книгу, которую достала, поднявшись на стул, с книжного ящика под самым потолком.
Это была библия, но какая! Полная картинок-вклеек с часто встречающимся изображением обнаженных мужчин и женщин в самых разных фазах движения, полных страстей.
Это Гюстав Доре, сказала Рита, открывая книгу и при этом покраснев. Смешно, Игорь, но мне в детстве казалось, что это неприличные картинки.
А вот это кто? спросил Игорь, указывая на иллюстрацию с заголяющейся дамой, готовящейся к купанию, за которой наблюдали какие-то бородатые дяди в кафтанах.
Это Сусанна. А это старцы, объяснила Рита.
А чего они делают?
Смотрят.
Почему?
Потому что нравится. Потому что они мужчины, а она девушка. Да ну тебя, Рита захлопнула книгу и полезла на стул, прятать ее. Игорь подошел к ней и, поддерживая на шатком стуле, обнял за ноги. Рита не сопротивлялась, как будто даже дольше, чем было нужно, задержавшись наверху.
В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел мужчина, высокий, как успел заметить Игорь, сухопарый, с прической «бобриком» и бакенбардами, одетый в желтую клетчатую куртку с белым шарфом поверх нее.
Папа! с испугом вскрикнула Рита, отпрянув от рук Игоря и в то же время ступив на пол со стула. Папа шагнул ей навстречу и без слов залепил пощечину. Рита даже не вздрогнула в ответ. А Игорь, непроизвольно дернувшийся к Ритиному папе, сказал:
Да что вы делаете, она же девушка! Мы же за книгами Она же
На что папа вышел в коридор, видный через комнату, и, распахнув входную дверь, сказал:
Вон, паршивец! Чтобы я тебя около моей дочери не видел.
Игорь посмотрел на Риту, она, краснея одной щекой, еле заметно кивнула. Игорь долго шнуровал ботинки, будто ждал какого-то другого сигнала от Риты.
Тебе шесть часов читать псалмы, паршивка. Где другие паршивцы? папа говорил на хорошем русском, если не считать какого-то странного «ш», будто бы среднего между «ш» и «ф», что смягчало его грозный тон.
Они во дворе.
Позови их. Нечего им делать в этом паршивом месте! Отец явно был настроен к внешним объектам с критичных позиций.
Я могу позвать, предложил Игорь.
Ты еще здесь? Убирайся!
Игорь увидел, что он зол по-настоящему даже выставил вперед сжатые кулаки.
Выйдя из подъезда, Игорь подзывающее махнул рукой Каспару и Агате, которые в стороне от основной группы детей, метавшихся вокруг ободранной деревянной горки, обрабатывали шкуркой все те же деревянные скамеечки. Они быстро подбежали к подъезду.
Вас папа зовет.
Оба втянули головы в плечи и быстро засеменили к дверям в квартиру. Агата обернулась и шепнула Игорю:
Приходи на собачью площадку, ладно?
Игорь кивнул.
Завтра приходи, прошептала Агата, но Каспар дернул ее за руку, и они скрылись за дверью.
Риты не было у их английского репетитора Нины Львовны ни на следующий день, ни через два дня, на следующем занятии. Нина Львовна забеспокоилась:
Сходи к Рите, Игорь, узнай, в чем там дело. Она, конечно, и так знает этот Perfect Voice как «Отче наш», но что-то мне за нее неспокойно.
«Знала бы она, что в точку попала, с тоской подумал Игорь. Мало человеку каких-то жизненных несвобод, например бедности, так надо придумать себе еще и кабалу небесную».
Сходишь?
Он и так ходил каждый день, но на собачьей площадке никто из детей Бринскусов не появлялся.
Игорь мотался по скверу и утром и вечером, загребая ногами палые листья скверных тополей хотя стоял июль, деревья росли здесь больные, сбрасывали листву рано. Оказалось вдруг, что жизнь его за какой-то месяц организовалась вокруг Риты и без нее ощущалась как пустая.
Он не выдержал и позвонил Сергею Сергеевичу.
Сергей Сергеевич, мне ваша помощь нужна.
Я зайду вечерком, в полшестого давай.
И снова этот неприметный, сутулый, как будто даже нездоровый человек продемонстрировал свое скрытое могущество.
Он выслушал Игоря, не поднимая на него глаз, проверяя горячую интонацию на слух.
Вот вера, Игорь, обычная человеческая вера. Вроде бы сильная штука. Но она же и слабость, понимаешь? Излишняя сила всегда слабость. Уверен, что этот Ритин папаша человек неплохой, уж во всяком случае в СС не служил, потому что семья сюда была сослана еще в сороковом. Но перебирает с верой.