Приехали они уже к ночи. В окнах горел свет. Несмотря на задернутые занавески, внутри дома чувствовалось какое-то оживление. Родители вошли в комнату и увидели, что бабушка пыталась скормить Мите ложку супа. Это было непросто и требовало большой ловкости. Кроме того, каждый раз, когда ложка уже была невероятно близка к цели, голова Мити поворачивалась на 180 градусов вместе с туловищем и табуретом. Это было невероятно смешно, и Митя заливался веселым смехом. Екатерина Ивановна присела и вздохнула. Ей и самой было смешно, но, судя по ее усталому виду, держалась она уже из последних сил.
Заметив Сережу и Машу, она чуть не подпрыгнула.
Здравствуйте, Екатерина Ивановна!
Мама, мы старались приехать как можно скорее. Что случилось?
Не слушая приветствий и вопросов, бабушка сразу же потребовала:
Баян привезли?
Вот, пожалуйста. Сережа поставил на пол большую коробку.
Как перышко легко порхает от малейшего прикосновения ветра, так и бабушку сдуло с табурета и перенесло к коробке. Она открыла крышку, убедилась, что баян действительно на месте, произнесла что-то вроде «ага» и тут же вышла из дома. Мама подошла к Мите и спросила, все ли у них в порядке, хорошо ли ему без городских друзей и слушался ли он бабушку с дедушкой. Папа в это время выглянул за дверь и услышал отдаленное «Михаи-ил!»
Не успели они расспросить Митю, что тут происходит, как на пороге вновь появилась Екатерина Ивановна, чрезвычайно довольная и улыбающаяся. Усталости на ее веселом лице как не бывало. Через минуту вошел и Михаил Игнатьевич. Он что-то бормотал про незаконченную работу, про то, что его отвлекают от важных дел, и что кому-то не мешало бы постоять в углу. В одной руке он до сих пор держал корявую ржавую железку, а изо рта у него торчала незажженная сигарета. Весь его вид говорил о том, что его прервали в самый ответственный момент. Однако строгий взгляд бабушки вернул его в мир людей, и он увидел, что приехали Митины родители.
В это время Сережа распаковывал баян и говорил, что его должны были настроить в магазине, но он не проверял, так как все равно играть не умеет.
А зря, серьезно сказал Михаил Игнатьевич. Пора бы поучиться. Совсем скоро это тебе ой-ой как пригодится! А баян настраивать не надо. Это тебе не пианино, а серьезный инструмент. На-ко вот, поди пока положи на крылечко, дедушка подал папе свою железку, а сам взялся за баян и стал пробовать клавиши.
Сережа мигом обернулся и сел вместе с Машей на скамеечку возле печки. Оба замерли в ожидании, надеясь, что сейчас они наконец-то поймут всё. Настроив новый инструмент, дед сказал:
Готово. Ну, Митя, слушай. Катя, целься как следует и пали без промаху.
Не в первый раз, ответила бабушка и махнула рукой.
Дед заиграл строевую, потом лихо свернул на песню «Катюша», потом еще что-то и еще. Играл он действительно здорово. И легко, и с размахом. Пожалуй, этот импровизированный концерт целиком поглотил бы внимание не только Митиных родителей, но и любого случайного слушателя, если бы не один отвлекающий маневр, которым руководила в это время Екатерина Ивановна.
Дедушкино исполнение, по-видимому, настолько, завораживало Митю, что он слушал открыв рот. Именно этим фактором и пользовалась бабушка, чтобы по ложечке подсовывать ребенку суп с пирожком, потом салат, потом еще что-то. Все происходило в полном безмолвии, под чистые звуки баяна. Митя старательно и очень аккуратно жевал, потом стал самостоятельно пить чай, быстро и азартно отпивая по маленькому глоточку, чтобы не упустить ни одной нотки.
Завершение ужина ознаменовалось размашистым мажорным аккордом из военного марша. Митины родители сидели и удивленно молчали. Бабушка с довольным видом собирала посуду. Михаил Игнатьевич вытер рукавом лоб и сказал:
Да, ребенка кормить это вам не ротой командовать.
Понемногу Митя привык к деревенскому распорядку и стал незаменимым спутником дедушки в утреннем чаепитии в сарайчике, когда составлялись тактические маневры на день, а порой и стратегические планы на все лето и даже грядущую осень. Чрезвычайно полезным оказалось и его регулярное присутствие на кухне. Митя поступил на службу постоянного добытчика свежего лука, который требовалось аккуратно срезать перед обедом в количестве пяти кустиков, а также активного дегустатора начинок для пирожков (особенно ему удавались ягодные и яблочные составы). Кроме того, он прекрасно выполнял поручения связного, не прибегая к использованию радиоаппаратуры, а просто перебегая по саду, в результате чего система коммуникации между домом и сараем работала безотказно при полном отсутствии не только проводов, но и беспроводного интернета и прочих технических достижений современности.
Идиллическая картина была прервана одним прекрасным тихим вечером во время традиционного ритуала перед сном просмотра мультфильмов. Надо отметить, что вечер этот был не совсем обычным, он отличался от всех предыдущих чрезвычайной темнотой. Хоть бабушка Екатерина Ивановна и объяснила, что «Петр и Павел час убавил», Митя не вполне понял значения этих слов и про себя решил, что непременно разберется, что это за личности и каким образом они распоряжаются временем. Однако в настоящий момент он был поглощен судьбой козлят, на которых покушался чрезвычайно зубастый волк. История была страшноватой, но завершилась благополучно. От радости Митя напрочь отказался идти спать и попросился смотреть новости. Дополнительные минуты бодрствования ему были разрешены, так как дедушка с особым интересом ждал сообщения о запуске новой ракеты с группой космонавтов на Международную Космическую Станцию, а один из участников экспедиции был какой-то дальний родственник.
Репортаж вели из Центра управления полетами. Пока журналист рассказывал о специальных креслах и циркуляции воздуха, Михаил Игнатьевич с внуком сидели и с одобрением слушали. Когда же речь зашла о новшествах в конструкции двигателя, Митя неожиданно привстал, развел руками и воскликнул: «Да что же он неправду-то говорит?!» Бабушка с дедушкой замерли в удивлении. Митя не заставил себя ждать и сразу рассказал, что, во-первых, топливо подается совершенно иначе, а пусковой механизм работает по принципу Далее он употреблял термины, которые человеку без специального технического образования повторить сложно. Безусловно, четырехлетний ребенок уже многое знает об устройстве мира, об автомобилях, электрических проводах и даже розетках, но технические тонкости пускового устройства ракетного двигателя осваивают, как правило, несколько позже.
Митенька, это теперь в детском саду такому учат? неуверенным голосом осведомилась бабушка.
Да что ты! Мы клеим эти Паликации, кажется. Это когда вырезаешь что-нибудь из бумажки и приклеиваешь на другую бумажку. Знаешь? Или считаем собачек и кошечек в корзинке. Скучновато, конечно. Но жить можно.
Дедушка сидел, задумавшись, и слушал внука. Когда закончился рассказ о буднях в детском саду, он спросил:
Слушай, Митя, это ведь, наверное, секретная информация. Я имею ввиду, про ракету, про двигатель
Конечно, секретная.
Откуда же ты все это знаешь? Неужто папа тебе рассказал?
Как это он мог мне рассказать?
Вот и я думаю. Нельзя ведь, наверное.
Так секретно же! Какой ты, дедушка, непонятливый. Никто и ни о чем мне не рассказывал.
А откуда тогда ты про топливо узнал?
Митя пожал плечами.
Ничего не понимаю. Ты не врешь случаем?
Нет, просто ответил Митя, попивая молочко из кружки и с удовольствием кушая пирог. Как это все оказалось у него в руках уму непостижимо, ибо Екатерина Ивановна умела перемещать любую еду из кухни в радиусе дома и окружающего участка со скоростью, сравнимой разве что со световой. Митя попытался продолжить разговор про секретность, но начинка из малины мешала ему внятно произносить слова. Тогда бабушка, которая посмотрела на часы и решила, что ребенку давно пора смотреть сны, а не рассуждать о ракетах, предприняла решительную попытку прервать разговор.
Да что ты пристал, Михаил. Ну, знает он. Что ж теперь? Завтра договорите.
Как что? Может, это военная тайна.
Ага. Шамая военная, произнес Митя с гордостью и с набитым ртом. Когда папа дома работает, он всегда думает, что эти военные со своими тайнами ему уже поперек головы. Ой, нет. Поперек шеи. Или вдоль?..
Во дела. То есть как это думает? Ты что же мысли читаешь?
Нет, я пока читать не очень умею. Но мама мне буквы показывала. По-моему, это совсем несложно.
Дедушка задумался. Бабушка сидела рядом и внимательно молчала.
Не переживай, дедушка. Я никому не скажу. Я же понимаю, что секрет нельзя рассказывать. А то это получается не секрет, а простая информация. Я уже большой. Мне четыре.
Екатерина Ивановна и Михаил Игнатьевич переглянулись, но ничего не сказали. А поскольку время близилось к одиннадцати, было принято единогласное решение быстренько лечь спать, ибо утро, как известно, превосходит вечер по степени мудрости. Хотя Митя заснул сразу, бабушка с дедушкой долго еще сидели на кухне с зажженной настольной лампой и о чем-то тихо разговаривали.
На утро выглянуло яркое солнце. Стало жарко и душно. Вчерашний странный разговор, казалось, был забыт. Дедушка с суровым видом разбирался у себя в сарае. Бабушка тоже была занята. Митя пристроился у бочки с водой и почти весь день тихонько запускал кораблики. К вечеру стало прохладнее, и весь дом оживился. Когда небо совсем потемнело, свежий воздух просочился в комнаты и все сели пить чай.