План не удалось реализовать полностью. Ниже моста еще до начала работ возникли частные причалы, необходимые сразу же после пожара, и не в последнюю очередь для снабжения армии нахлынувших в город строительных рабочих провизией и строительными материалами. Делать все заново не представлялось практичным. Выше моста, как доложил Рен монарху, все было обнесено частоколами и кирпичными стенами, беспорядочно застроено и загромождено домами, штабелями леса, дровами, хворостом, кучами угля, здесь множество дощатых сараев и несколько огромных мусорных куч старые башни замка Бэйнардс-касл все еще стоят.
Перестройка носила неоднородный, спорадический характер. Но были определенные достижения. Возникло, к примеру, новое здание корпорации рыботорговцев. В Даугейте и Паддл-Доке были сооружены новые пристани. Основательной реконструкции подвергся пострадавший от пожара дворец Брайдуэлл. Здания теперь стояли вдоль берега более упорядоченным образом. Улицу Темз-стрит расширили, мостовую подняли на 0,9 м, боясь уже не столько огня, сколько воды. В череде великих зданий вдоль Темзы появились добавления, и прежде всего собор св. Павла с сияющим куполом из портлендского камня. Рен изменил не только облик Лондона, но и облик Темзы; он спроектировал госпиталь в Челси для раненых солдат, затем госпиталь в Гринвиче для моряков. Официальная, административная жизнь реки была отчасти сотворена им.
Темзу восхваляли теперь как спокойную реку, чуждую безумств и крайностей, реку, которая не склонна выходить из берегов. В этом смысле она стала символом обновленного королевства, не поощряющего экстремизм и сектантский фанатизм. Река сделалась воплощением национального мифа.
VI
Неизменная первооснова
Остров на Темзе, где якобы была подписана Великая хартия вольностей.
Глава 16
Воды жизни
Вода субстанция совершенно обыденная и вместе с тем абсолютно неуловимая. Вот почему ее часто характеризуют в отрицательных терминах. Она не имеет запаха. Она бесцветна. Она безвкусна. Она редко, если это вообще возможно, наблюдается в чистом виде. Эпитафия на могильном камне Джона Китса Здесь лежит тот, чье имя было написано водой знак его убежденности в том, что он не оставил на земле следа. Вода великая тайна. Ее фотографические и живописные изображения никогда по-настоящему не похожи на саму реку. До сравнительно недавнего времени естествоиспытатели и философы считали воду неделимым элементом, и только после 1783 года благодаря исследованиям Кавендиша, Уатта и Лавуазье было признано, что вода неорганическое соединение водорода и кислорода. Но химия по-прежнему была окутана старинными верованиями: кислород считали отцом этого вещества, водород матерью.
Вода между тем утроба и кормилица всякой жизни. Это, возможно, самое старое, что есть на земле. Вода во всех отношениях пребывает неизменной уже 3500 миллионов лет. Моря сформировались в незапамятные докембрийские времена, и воды сейчас не стало даже одной каплей больше или меньше, чем в ту непостижимую начальную эпоху. Вода Темзы могла в свое время стечь со спины плезиозавра или плескаться в ванне Архимеда. Вот откуда оно идет очарование реки. В ней заключена глубокая и древняя мощь, движущая сила творения. В шуме ее вод слышна кипучая жизнь. Весь жидкий мир, сказал Абрахам Каули, это одна расширенная Темза.
Это первоэлемент жизни и в другом смысле. Дитя в утробе матери живет и развивается в объятиях влаги, растет внутри мешковидной оболочки, и, разумеется, человеческое тело как таковое состоит главным образом из воды. Так был устроен неандерталец. Так был устроен кроманьонец. Мы все части единой структуры. Согласно оценкам биохимиков, концентрация соли в человеческий протоплазме (примерно 0,9 %) в точности равна концентрации соли в древних морях, где зародилась жизнь. Мы рождаемся из первобытных вод.
Тем обстоятельством, что наше тело в весовом отношении на 60 % состоит из воды, возможно, отчасти объясняется то, что реке приписывают человеческие качества такие, как непредсказуемость, неистовство. И что может быть лучшим символом чистоты, чем прозрачная, незамутненная вода? Не исключено, что здесь же лежит объяснение ассоциации между водой и интимностью. Вода подобна крови, бегущей по нашим жилам. И в этом созвучии между сосудами человеческого тела и реками земли одна из причин странной симпатии, влечения человека к проточной воде. Застойные воды вызывают мысль о смерти, чему свидетельство стихотворения и рассказы Эдгара По. Глядя на свое отражение в воде, мы смотрим на самих себя в двойном смысле.
Воду, кроме того, называли матерью всех элементов. Исаак Ньютон считал, что столь разреженное вещество, как вода, непрерывным брожением может быть преобразовано в более плотные субстанции животных, растений, солей, камней и разнообразных почв. Вот почему миф о чистоте имеет такое важное значение: ведь в мифах о человеческом происхождении материнство и чистота тесно связаны. Вода наделена способностью к самоочищению: река, как живой организм, преобразует отходы, поглощая кислород из воздуха и растений; этот кислород затем сжигает органический мусор.
Но вода чиста и в более широком смысле в духовном. Она обновительница и защитница мира. Она исцеляет безобразие, дарует здоровье и силу. Она благотворно действует на все наши чувства: освежает кожу, успокаивает взгляд, ласкает слух. К примеру, жизнь и вид речного берега создают ощущение некоей внутренней гармонии, по крайней мере там, где направление потока и состав почвы не изменены человеческой деятельностью. Как белый свет, вода содержит все, воплощая парадокс простоты и гетерогенности. Белый цвет заключает в себе все цвета и потому ни одного. Вода вмещает все и потому прозрачна. Это квинтэссенция всего и вместе с тем ничего. Она легко поддерживает связь со всеми своими проявлениями, без усилий становясь одним из них и находя единый уровень.
И какова же ее суть? Ее сравнивали и со временем, и со смертью, и с сознанием, и в этом смысле она тоже соотносится со всем и ни с чем. Она подобна Протею, она и лед, и вода, и пар. Твердая, жидкая, газообразная, она вечно ускользает, она неуловима. Глядя на водопад в Озерном крае, Кольридж написал: постоянная смена вещества при неизменности формы ужасный теневой образ Бога и Мироздания. Но в самой этой переменчивости, в этом постоянном становлении также и источник энергии, показатель мощи. Вода может вопреки закону гравитации двигаться вверх. Она стачивает и растворяет твердейшие металлы. Она сотворила равнины и долины земли. Она пренебрегает препятствиями. Она способна разрушать горы. Одна дождевая капля, падая, создает давление 0,165 кг на 1 кв. см. Гроза высвобождает такую же энергию, как мощная атомная бомба.
Подверженная воздействию радиации и гравитации, тепла и движения, вода никогда не может пребывать в полном спокойствии. Леонардо написал в восьми фолиантах 730 заключений о воде, из которых 64 касались движущейся воды. Среди отмеченных им явлений были polulamenti e surgimenti (пузырение и волнение), sommergere (погружение) и intersegatione dacque (пересечение вод). Его называли водным мастером и использовали в качестве советника по таким вопросам, как борьба с наводнениями, водная энергия и водоплавающие средства. Он понимал силу реки.
Его особенно интересовало возникновение водоворотов, ибо в водовороте лучше, чем в чем бы то ни было, можно увидеть микрокосм воды как таковой. Ведь, в конце концов, река это часть так называемого гидрологического цикла, водного круговорота, водоворота жизни на земле. Этот процесс, вполне осознанный лишь к середине XVII века, гармоничен и прост. Испаряясь с поверхности моря и суши, вода попадает в атмосферу, затем возвращается обратно в виде дождя, снега или града, пополняя реки, которые несут ее обратно в море. Согласно оценкам, за год в атмосферу испаряется 95 000 кубических миль воды, из них 80 000 кубических миль из океанов, куда возвращается 71 000 кубических миль. Остальное попадает в реки, озера и почву. Часть этого бесконечного цикла составляют, разумеется, растения: одна береза способна испарить за день более 300 л воды. Крупные деревья выделяют ее еще больше. Одна капля воды может несколько дней пробыть в реке, а может несколько сотен тысяч лет в земле, но в любом случае эта капля не потеряна. В конце концов она вернется.
В трактате XVIII века Ankographia (1743) есть рукописная карта графства Кент, на которой дренажная система Темзы изображена в виде человека, стоящего на полусогнутых ногах. Это запоминающийся образ: человеческая фигура словно бы поднялась из ландшафта, как некий дух места. Он держит наклоненное ведро, откуда в море выливается вода.
С гидрологическим циклом связана еще одна тайна. Лучше всего ее выражают слова Екклесиаста (глава 1, стих 7): Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь. Здесь возникает некий божественный идеал: сосуд, наполняемый до предела и все же наполняемый недостаточно. Все стекается к Одному. Дионисий Ареопагит в письме к Титу прославлял Источник жизни, Который Сам в Себя изливается и Сам в Себе существует, Который есть некая единая, простая, самодвижная, самодействующая, никогда Себя не оставляющая Сила, Который есть знание всякого знания, созерцающее Себя через Себя. Образ блаженства, или совершенства, легче отыскать, созерцая не прямолинейное, а круговое движение, и на подобные размышления может натолкнуть вид Темзы, вздымающейся и опадающей в своем неустанном движении к великому морю.