Вавилонская башня это то строение, что сейчас называют руинами зиккурата Эттеменаки. Этому сооружению предназначалось стать усыпальницей. Как и другие «бессмертные» мы думали о своём будущем и хотели возвести надежное пристанище для «сна». Наши щедрые фантазии не оправдались. Проект зиккурата получился неудачным. Перибол в центральной части зиккурата не раз служил пристанищем во время «сна Атланта» для многих из нас, но сам зиккурат так и не был достроен. Постройка не раз разрушалась, но я хотел довести строительство до конца. Это и стало поводом для распрей. И разобщение языков, сказал он и ухмыльнулся, отнюдь не красивая легенда. Это правда. Наша команда была многонациональной этот факт всем известен! Как и было принято при создании Института Времени, мы все говорили на баскском. После распри и последующем разобщении, люди отказались от объединяющего их начала, и каждый клан заговорил на своем языке языке предков. Тем самым показывая мне язык!
Люди разбрелись в поисках новой государственности по всей территории Месопотамии, а я взял за основу аккадский, коли всё так получилось. Когда я проснулся, зиккурат уже почти полностью разрушился, и только благодаря этому остались нетронутыми сокровища, которые приберегает каждый «бессмертный» для новой жизни, чтобы не остаться без штанов и быстро подняться по иерархической лестнице.
Я не выбирал себе имени, но всем говорил, что у меня великие предки. Не важно кто я, главное, что мой предок велик он построил эти стены и возвёл этот город! Меня так и стали звать Хамураппи предок велик. Мне понравилось это имя, ведь оно было не случайным! засмеялся Вебер.
С таким именем я пришел к царю Вавилона Син-Мубаллиту. Я напомнил ему про тайный манускрипт, который переходит от одного царя к другому, и объявил, что проснулся. В доказательство показал ему ценные предметы из усыпальницы, говорящие о моём царском происхождении.
Его семья погибла во время последней эпидемии чумы, и он без всякого сомнения принял меня в качестве сына. Смешно, но правда: отцу шестьдесят, сыну полтинник. В Вавилоне объявили обо мне как о воскрешенном царе прошлого и приемнике. После этого Син-Мубаллит и получил своё второе имя воскрешающий.
Амореи и каситы прошлись по Вавилонии, наводя хаос, и страна требовала реформ для возможности дальнейшего своего развития. Так появился кодекс Хамураппи. Жёсткая правовая система, необходимая для того, чтобы всё работало чётко, как часы! Я люблю порядок. И считаю, что многого добился. Без меня Вавилон придёт в упадок! говорил Вебер с немалым апломбом, театрально повышая голос.
Насколько я помню, рассвет Вавилона ещё впереди! К тому же нам не стоит менять историю. Пусть всё будет так, как и положено, внёс завершающую разговор нотку Перес.
Глава двадцать шестая. Пророчество Сивиллы
Она давно уже была не молода. Поселившись в пещере с видом на море, близ города Кума, она долго думала: чем заработать себе на кусок хлеба и глоток вина. Время, когда она была главной жрицей храма Апполона прошло, и теперь она не годилась даже на то, чтобы подливать масло в лампады храма. Зачем жить тысячу лет, если в конце концов встретишься лицом к лицу со старостью, и не дай бог слабоумием? Уже сейчас память её регулярно подводила, и, боясь растратить последние её крупицы, Дафна решилась писать мемуары.
Память предательски размывала границы и Дафна с трудом могла различать в своих воспоминаниях прошлое и будущее, а также ложь и фантазии, которых в её жизни было предостаточно. Часто ей казалось, что у неё две жизни, в которых живёт две разные Дафны.
Дафна будущего молчаливая и сосредоточенная на науке женщина. Серая мышь, грызущая гранит истории, медленно, но верно. Никто бы не знал о ней, если бы мощные, прорывные доклады на крупных симпозиумах и международных конференциях. В мгновенье ока скромная, неприметная женщина превращалась в Нифертити от науки. Её голос притягивал тысячную аудиторию зала. Она умела восхищать!
Именно за это Антоний и полюбил её. Спокойную, вдумчивую, уютную. И именно это сыграло с ней злую шутку здесь в прошлом. Пара оказалась бездетной. Тихая, размеренная жизнь не давала эмоциональных всплесков, не было напряжения сил, и сон Атланта её всё не настигал.
Дафна начала медленно стареть, становилась раздражительной и несносной. Трудно стало переносить её вспышки гнева, и Антоний начал отдаляться от неё.
Дафна растеряла все свои знакомства, были разорваны дружеские связи, и сейчас, сидя в пещере в полном одиночестве у холодного очага, всё больше напоминала сумасшедшую юродивую. Она напевала слова воспоминаний, похожих на бред, чтобы слова, как навязчивая мелодия, глубже запали в её память. Она писала на всём, что попадалось ей под руку. Если не было пергамента, в ход шли листья дуба, густой кроной нависающие над входом в пещеру. Камни и стены пещеры. Когда голод не давал ей покоя, она шла в город просить милости.
Дафна пыталась продать истории из будущего, выдавая их за пророчества. Несколько раз сказанное ей сбывалось. Дафну объявили Кумской сивиллой, и к ней потянулся народ, жаждущий предсказаний.
Апполон явился ко мне, юной деве, и просил моей девственности в обмен на любое желание. Я выбрала бессмертие! рассказывала каждому второму Дафна историю древней пророчицы, заученную ей наизусть.
О чем же вы мечтаете сейчас, почтенная Сивилла? тоненьким голоском спросила её малышка, сидя, на большом тёплом камне у входа в пещеру.
Смертия хочу умереть, равнодушным старческим голосом твердила она.
Частенько только об этом и твердила старая пророчица, но никто не уходил от нее с пустыми руками. В обмен на принесенные дары они находили в пещере и около разбросанные ветром обрывки предсказаний. И тем были довольны.
В год правления Тарквиния Приска Дафна собрала все девять томов предсказаний и захотела продать их ему.
Триста денариев ты дашь мне за книги пророчеств! выкрикнула старуха и бросила мешок с книгами перед собой.
Почему ты решила, что я куплю этот бред? За триста динариев я день смогу кормить войско, разозлился такой дерзости Приск. Может быть, убогая нищенка и вызвала в нём жалость, но дерзкая старуха нет!
С Запада будет война грозить великая людям. Крови потоки стекут с берегов в полноводные реки. Желчь будет капать по капле в долинах. Помощь с Заката придёт и смерть властелину! как безумная вещала Сивилла.
Гнать прочь! приказал он слугам в ярости.
Сивилла тоже взвилась, она была в гневе. Достав из мешка три книги она сожгла их у нижней ступени лестницы. Солдаты, как и простолюдины, знали ценность её пророчеств и застыли в оцепенении, а как только старуха развернулась и пошла, кинулись спасать остатки пророчеств.
Сивилла чувствовала приближение смерти. Силы покидали её, как едкий, солёный пот, просачивались они сквозь поры и стекали тонкими струями под ноги. Она решила во чтобы то ни стало вернуться в Атлантиду. Спустя три дня она снова явилась во дворец Тарквиния Приска. Он принял её в надежде, что та смиренно будет умалять его, падая на колени. Но нет, Сивилла как и прежде выкрикнула своё:
Триста динариев! повторила она, прося ровно столько, сколько и в прошлый раз. Видя недовольное лицо Приска, она заговорила снова, вытягивая вперед морщинистую шею и заглядывая прямо в глаза непонятным, пугающим Приска языком пророчеств.
Что тебе надо, грома раскат, чтоб прислушаться к Богу?
Долго продлится ли день, пока ты в безумстве пируешь. Тьма окутает мир, и разверзнется земля от порога. Жизнь или смерть ждёт тебя впереди, знать ты не будешь! как старая морщинистая черепаха прогундела она. Но Приск тоже был упрям:
Всех нас ждет смерть в конце пути! Выбросить с-с-таруху! с пущей злостью, проглатывая слова, приказал он.
Вижу я статуи и даже кучи камней, что лежат при дороге, много нелепых вещей, о которых и молвить позорно. Боги, ведут неразумных да смертных коварно, лживые их уста смертоносный яд источают. Но перед тем Кто, есть жизнь, и вечный свет негасимый, радость роду людскому, сладостней меда щедро дает, перед ним лишь главы преклоняйте. Вижу я, ваш помутится рассудок в безумии тяжком, и за ваши дела придет к вам жгучее пламя! не унималась та, то ли пророчествуя, то ли пугая нерешительного правителя.
Сивилла нисколько не испытывая сомнений, демонстративно сожгла на ступенях ещё три книги, и, опираясь на клюку, пошла через площадь, планируя вернуться завтра снова.
Остановить! в бешенстве крикнул царь солдатам охраны. Когда советники, обступив его, стали умолять приобрести ценные пророчества, заплатив её цену, он сдался в бессилии перед суеверном страхом пророчеств Сивиллы, кинув ей под ноги мешочек с серебром.
Сивилла подняла деньги, бросила тут же мешок с оставшимися тремя книгами и медленно заковыляла через площадь.