Ну счастливо. Ты точно не хочешь остаться? Колесов сделал последнюю попытку уговорить Георгия.
Да нет, ты же знаешь, у меня есть дела и поважнее. Я должен всё исправить. Оправдать ожидания и тем изгладить свою вину. И не забывай: там меня ждет моя «Лада», я не могу её предавать.
Ждём тебя чаще, и в следующий раз привези, пожалуйста, несколько книг. Вот держи список. Я уже подзабыл многое. Металлургия времен неолита была простой и гениальной по сути. Мы часто излишне умничаем, изобретая колесо.
И это правильный выбор! киношно воскликнул Георгий.
Теперь нас только восемь, и всё чаще решения приходиться принимать мне, в одиночку. Как говорится назвался груздем, полезай в кузов! Некоторые думают, что здесь они на курорте. Такая себе «экодеревня». А те, кто стремятся управлять, пугают меня, предлагая такие радикальные решения, что не далеко и в Атлантиду превратитьсямного приходиться возиться с аборигенами
Пожалуй, ещё одна просьба. Ветра у нас слабые, энергию мы получаем от небольшой ГЭС, солнца по полгода нетпоставь, пожалуйста, вопрос перед деканатом, пусть рассмотрят возможность поставить на остров небольшой Гисолинк. Некоторые компоненты для солнечного накопителя мы можем предоставить сами. Остров достаточно богат редкими, да и драгоценными ископаемыми. Берилл, литий, платина. Чего тут только нет, вплоть до алмазов, горько рассмеялся Всеволод. Ему ещё было не до веселья после смерти Марсии. Только солнышка не хватает.
Ладно, обязательно доложу о твоей просьбе. Ну всё, счастливо оставаться, сказал Георгий и хлопнул товарища по плечу, залезая в аполёт.
Аппер заурчал как мартовский кот, взмыл резко вверх, и медленно стал отдалятся в сторону континентальной Европы.
Глава десятая. Сон Атланта (предыстория).
Ничто на земле не проходит бесследно, и бессмертные Атланты оказались уязвимы в своей вечной жизни. Много близких людей они потеряли в веках, и каждый раз это был стресс, катастрофа, беда.
Так восприняли это атлантийцы, когда впервые уснул «бессмертный».
Стрижевский, оказался однолюбом. Он влюбился раз и навсегда. Его девушкой стала коллега по лаборатории статная красавица-блондинка. То, что раньше он не обращал на неё внимание, было вполне закономерным. «Высокомерная, циничная, стервозная баба», говорил он дружкам, когда они обсуждали первых красоток института времени.
А Колесов с ней крутил, помниться, смеялись они.
С кем только Колес наш, не крутил, но эта дамочка точно не в моем вкусе. Кукла пластмассовая.
Ах-ах-ах, покатились со смеху мужики, А нам нравится!
Не сомневаюсь, в ваших вкусах, укорял Стрижевский.
Но когда Атлантида переместилась в прошлое, жизнь бывших коллег сильно изменилась. Надменная красотка Виктория превратилась просто в Вику. Сошел перманентный макияж, маникюр стал не нужен, а высокий каблук сменили резиновые сапоги. Длинные волосы были заплетены в косу, а взамен элегантного маленького платья появился не менее элегантный синий комбинезон. Но самое главное появилась и сама Вика. Она не визжала, как другие при виде насекомых, работала за двоих, лихо махая лопатой, и очень мило возилась с жёлторотыми, пушистыми цыплятами.
Стрижевский влюбился как сумасшедший, и у пары завязался бурный роман. Все друзья Стрижевского завидовали ему и не могли сдерживать улыбки при виде воркующей парочки.
Через год у Стрижевского и Виктории родилась двойня. Это произошло всего через пару месяцев после рождения первенца у Георгия. Роды были тяжелые, специального оборудования не было, так же, как и специалистов, настоящих врачей-акушеров. Двойняшки оказались крупными. Виктория не выдержала тяжёлых родов.
Неделю Стрижевский метался, как раненный зверь. Рыдал, пока никто не видел, уходил надолго в леса. Потом впал в депрессию и уснул. Он был ещё молод, но видимо шок был настолько велик, что организм не выдержал. Вначале решили, что это литаргический сон. Но Борис спал и спал, и спал. Ничего не говорило о том, что выйти из этого состояния он не сможет. Все функции были в норме даже без использования систем. Его оберегали шестьдесят лет. За это время в сон ушли ещё двое атлантийцев. Стало понятно, что это не случайность, будут и другие. Тогда и задумались, как сберечь человека, обреченного на долгий сон.
У нас уже есть гравилор, но можно испытать древнее, как мир средство. Никто не пробовал им пользоваться в современном историческом периоде, но на заре человечества оно было инновационным, очень издалека начал Георгий Симонов боясь, что его не воспримут всерьёз.
Не томи, Маркович, что за средство? ворчливо произнес ректор.
Пирамиды! просто произнес он.
Не верю своим ушам, ты всё продолжаешь шутить?
Уж, какое там. Но послушайте. В двадцатом веке провели несколько экспериментов, в результате которых выяснилось, что кусочек мяса, помещенный в центральную часть пирамиды, долго остается свежим. Бритвы и ножи самозатачиваются, а поражённые ржавчиной предметы через некоторое время начинают блестеть, как новые!
Да, это верно, могу подтвердить, откликнулся Соломон, историк-египтолог.
Хорошо. Представь мне всю информацию к завтрашней планёрке. Пирамида это не домик на дереве. Нужно всё как следует обдумать.
Мне кажется, это дорогостоящий, но самый оптимальный вариант, вдохновленно сказал Георгий.
Отчего же? съязвил ректор.
Пирамиды встречаются повсеместно на земле. Я думаю, что это тот самый случай!
У-у-у. Тот самый случай? Ты готов подвести под это определение уже, наверное, все случаи в истории, засмеялся ректор. Но что-то, пожалуй, в этом есть.
Время летело кручёной стрелой, выпущенной с туго натянутой тетивы лука, но казалось оно вечностью. Настолько насыщенным и богатым на эмоции было это время, что вызывало дикое, неимоверное напряжение сил. Ведь атлантам выпало много больше, чем одна жизнь, много больше, чем одна судьба. Уставая, они обращались к своей памяти, перелистывая страничку за страничкой, радовались, горевали. Страдали угрызениями совести, перебирая сундучок с ошибками, стыдились глупости, жадности или мелочности.
На что мы тратим жизнь!
На мелочные ссоры,
На глупые слова, пустые разговоры,
На суету обид, на злобу вновь и вновь.
На что мы тратим жизнь
А надо б на любовь.
Сжигаем жизнь дотла всё на пустое что-то -
На нудные дела, ненужные заботы
В угоду обществу придумываем маски
На что мы тратим жизнь!
А надо бы на ласки.
Мы распыляем жизнь на сумрачную скуку,
На "имидж" и "престиж", ненужную науку,
На ложь и хвастовство, на дармовую службу.
На что мы тратим жизнь?
А нужно бы на дружбу.
Куда-то всё спешим, чего-то добываем.
Чего-то ищем всё а более теряем.
Всё копим: золото, тряпьё и серебро
На что мы тратим жизнь!
А надо б на добро. 4
После того, как проживешь двести, триста лет иногда бессмысленного существования, без цели, без радости созидания, отягощенных потерями, жизненный тонус резко падает, а перенесенный стресс становится звоночком для организма.
Много времени и сил потратили атлантийцы для того, чтобы разработать систему жизнеобеспечения для тех, кто находится в таком состоянии. Они изготовили гравилоры для каждого с виду обычный камень, но он мог поднимать тело в воздух и удерживать длительное время в состоянии левитации. Кроме того он обеззараживал воздух, уничтожая болезнетворные бактерии в пределах гравитационного купола.
Этот прибор был создан давно и находился в распоряжении лечебниц для поддержания лежачих больных в хороших гигиенических условиях. В состоянии левитации не образуются пролежни и застойные процессы в мышцах, в воздухе уничтожаются все болезнетворные бактерии и он насыщается кислородом. На Атлантиде его воссоздали вновь.
Для сохранения тела в состоянии анабиоза идеальным оказалась конструкция пирамиды. Оптимальный режим влажности, постоянные температуры, вентиляция, способная обеспечить приток свежего воздуха. И к тому же пирамида могла стать для спящего атланта надежным убежищем. Но не менее необходимым был постоянный контроль и пригляд.
Впадали в анабиоз как правило после сильного стресса. Если жизнь текла тихо и умеренно, могло пройти 200 300 лет без «сна». Если жизнь насыщена и активна, происходила своего рода разрядка батарейки, и организм включал режим экономии энергии. У некоторых получалось продержаться долго. Другие перегорали много быстрее.
Глава одиннадцатая. Ледяная пирамида
Казалось вот только высадилась на берег команда отважных путешественников, вот только построили первый дом, собрали первый урожай. Написали законы, создали свой особый уклад жизни, раз от раза становясь творцами. Как мозаику складывали по крупицам образ желанного им мира. И вот уже время отсчитывает предел человеческой жизни.
Всеволод был одним из тех, кто не мог жить тихо. Он был влюбчивый, эмоциональный и неравнодушный.