Аборигены в исступлении молились и ежемесячно носили дары к дому Всевлада. Это имя, услышанное раз, прижилось вначале в среде «сибиряков», а после и повсеместно в Гиперборее.
Подземные толчки участились, и поздно ночью Меру взбунтовалась.
В результате нескольких сильных взрывов восточный склон горы покрылся крупными трещинами, затем ещё серия взрывов, и в темноте полярной ночи началось настоящее светопреставление. Сильный треск и грохот от падения вулканических бомб разбудил, взбудоражил всех жителей поселка. Атлантийцам весь этот шум напомнил старинные фильмы 20 века про вторую мировую войну: звуки стрельбы, и воздушной бомбардировки, свист и грохот.
Войны, как таковой, это поколение никогда не видело, кроме как в кино, но звуки эти привели их в ужас.
Аборигены в страхе попрятались кто куда, некоторые бросились в лес. А атлантийцы собрали узелки и спешно начали подтягиваться к дому Всевлада.
Вулканические бомбы не долетали до поселения. Все десять «бессмертных» в полном составе отправились в сторону вулкана. Прямой угрозы они не видели, но решили знать ситуацию в лицо.
Когда десять саней выстроились в форме пирамиды, со стороны горы прозвучал выстрел, и град вулканических глыб разлетелся в разные стороны, несколько упало совсем близко. Один обломок по величине превосходил все. Он рухнул прямо под ноги Всевлада, похожий на огромный картофель, испеченный в горниле огненной горы.
Это Триглав бросает нам свой вызов! выкрикнул Всевлад.
Гремящей стрелой двинулась колонна на восток. «Сибиряки» в ужасе наблюдали это величественное зрелище и с трепетом косились на горящий обломок горы. Они ждали решения своей судьбы. Их жизнь была в руках «бессмертных» властителей. Они молились. Через три часа все увидели рыжий хвост огненной лавы, который поднялся из жерла вулкана и упал на восточный склон, медленно стекая на плато.
«Гонимый северными ветрами, шлейф пепла и ядовитых газов потянулся в сторону континентальной Европы», писал об этом Филипп Вулл.
Глава девятая. Тот самый случай
Кажется, беда прошла стороной.
На обратном пути колесницы двигались медленно. От сердца отлегло. Они уже подъезжали к городу, когда услышали странный шум над головами. Их ожидало ещё одно удивительное событие.
Что это? Что? В сумерках не рассмотреть, кричала Елизавета в веселом расположении духа.
Может ещё один Триглав, а ты радуешься, как ребенок, то ли иронизировал, то ли ворчал Всевлад.
Я просто чувствую, будто это что-то хорошее. Звук мне очень знаком. Давненько я не слышала его механический шум , вслух подумала Елизавета.
Аппер? предположил Джозеф.
Точно, точно, я просто уверена, что это он Аполёт, кричала Елизавета, перекрывая звуки мотора.
Мы, русские, никогда не могли понять вашей логики, весело обращалась она к Джозефу. Вы назвали летательный аппарат «аппер». Аполёт, звучит всё как-то более похоже на средство для полетов.
Вау, неужели! Да это и правда Аполёт! возбужденно закричали борейцы, приветствуя и размахивая руками.
Аполёт приземлился на окраине города и был восторженно встречен гипербореями.
Что тут у вас происходит? Вы живете на пороховой бочке? Нуя пожалуй не удивлен. От вашей компании именно чего-то такого я и ожидал, весело приветствовал друзей Георгий Симонов.
Столько стрессов одновременно, ты вгонишь меня в анабиоз дружище, громовым голосом отвечал Всеволод. Какими судьбами?
Решил развеяться и немного подкорректировать карты. Получил разрешение пролететь над Европой, да узнать ситуацию с «ледниковым периодом». Вы же не вернулись. Ха-ха-х-х-х, засмеялся он.
Друзья разговорились, обмениваясь новостями. Георгий махал рукой, приветствуя старых знакомых, каждый хотел перекинуться с ним парой слов. Через час, сидя «на головах», все собрались в гостиной «дома советов», переговариваясь, рассказывая сумасшедшие истории о бесконечных путешествиях по земле прошлого.
Уже к утру, когда рассказ Колесова о прекрасной Гиперборее подошел к концу, Георгий посоветовал ему действовать последовательно по отношению к аборигенам, и использовать вулканическую бомбу как предмет для магического манипулирования.
Ну, допустим выбить на нём «десять заповедей». Устроить празднование в честь победы над Триглавом. Это здорово объединит людей, да и поставит их на место, страхом перед законами, перед Богами. Придумайте сказку покрасивей! советовал Георгий.
Последний год мы тут только этим и занимаемсясказки придумываем, засмеялся Стрижевский, сняв с себя куртку и, перемахнув её над головами присутствующих, повесил на спинку стула, подняв ветер.
Ты был первым из богов, любишь эффектные сцены, да быструю езду со шлейфом из сквозняка. Знаешь, Георгий, как его «сибиряки» наши прозвали?
Что за «сибиряки»? И как? недоумевал Георгий.
«Сибиряками» он называет местных аборигенов. У нас что не слово, сказание. Историю вспомни. Коренные американцы попали в Америку через Берингов пролив, и были они якобы из Сибири, отозвался Стрижевский.
А-а-а-а, что-то припоминаю. Это несколько не моя епархия. А что Стриж?
Летает. Он Стрибог. Где он там и ветер. Аборигены считают, что здесь так хорошо, не ветрено оттого, что это обитель Богов.
С этим трудно не согласиться. Только с таким соседом, он указал на вулкан, долго ли вы продержитесь? И земля этаВы в курсе, что на картах её нет?
Ну, есть одна карта, а о памяти народной мы позаботимся, романтично замурлыкал Колесов, когда подошла Ла-дин.
Кто эта «сибирячка»? открыто и с интересом посмотрел на неё Георгий, и та смутилась.
Это моя Лада, улыбнулся Всеволод.
Ладно, ладная загляделся Георгий, а Ла-дин спряталась лицом в плечо своему Богу.
После полярной ночи наступал период сумерек. И ближе к вечеру, если можно так сказать, когда на часах было пять, гипербореи высыпали на площадь к месту падения вулканической бомбы. Оттуда слышался шум голосов и какая-то непонятная возня. Всеволод с друзьями протиснулся вперед.
У валуна, щедро преподнесенного им вчера горой Меру, собралась толпа аборигенов. Тут же было собрано ещё несколько других обломков, подлетевших ближе всего к городу бореев. Обломки поставили кольцом вокруг большого валуна, понатыкали горящих факелов и водили магический хоровод. Аборигены, уже доведенные до состояния экстаза, запевая что-то в размеренным ритме, ходили вокруг и, стуча в бубен, для изготовления которого они использовали кусок меди, синхронно размахивали руками.
Весело тут у вас, посмеялся Георгий. Думаю, стоит им помочь.
Объясни? приподнял бровь Стрижевский.
Солнце у вас встает на востоке? Это там, за горой. Думаю, они считают, что Триглав мешает солнцу подняться, не выпускает его в небо. И этот обряд должен успокоить разгневанного духа горы и помочь солнцу воссиять.
Логично, этим мы припугивали их перед извержением. Но солнце встанет только через две недели.
Значит нужно приложить все усилия, чтобы за две недели уговорить солнце встать, сделал вывод Стоянов.
Колес, ты должен возглавить этот процесс. И борейцы пусть присоединятся, здесь нужно полное согласие.
Колесов подошел ближе к магическому действу. Аборигены расступились. Один из них дал Колесу большой медный диск-бубен, и тот возглавил процессию. Было неловко, но Всеволод собрался с мыслями и громко, нараспев, начал произносить магические заклинания: «Триглав, великий дух горы, обещание сдержи. Пришло время быть весне, солнце в небо отпусти!
Он продолжил экспромт, напевая всё, что приходило в его голову:
Солнце, ярко огнем согрей, колесом прокатись, холод прогони. Выйди на небо, тучи прогнав. Отпусти Колесо-Яр в небо, великий Триглав!
Борейцы хихикали в тёплые лохматые воротники своих тулупов и ходили хороводом вокруг горящего колеса, взгроможденного на гору из вулканических обломков.
А ничего себе так, ему бы стишки сочинять, дивился Георгий.
Так продолжалось десять дней, пока из-за горы не показалось, наконец, солнышко.
«Колесов стоял на вершине холма, олицетворяя победителя царя горы, и бил в большой медный диск. Победитель большого Триглава и освободитель Огненного Колеса, Ярило.
Колес, Колес, Колес-Яр дружно кричали возбужденные гипербореи», записал Филипп в книгу «Счастливое открытие».
Предложение выбить законы на камне не были забыты, и при большом скоплении жителей, законы высекли и освятили камень.
Закатили весёлый пир и городок гулял, поедая последние припасы. Муки оставалось немного, но «хлеба через край и под елью рай, хлеба ни куска и в полатях возьмёт тоска».
Замесили тесто жидковато, боюсь, не пропечётся, сетовала повариха. Всеволод расстроился, а Георгий палец в рот не клади:
Да вы блинов напеките.
Он взял крынку с молоком, вылил в кадку с тестом, потом ещё чашку меда, кусок жира и размешал.