Да отвянь ты от меня, придурок.
На Мартина было любо-дорого смотреть: с таким артистизмом он играл гестаповца. А вот из Клауса актёра бы не вышло, но настоящие болевые ощущения нивелировали этот недостаток. Его перекошенное от боли лицо быстро покраснело, а по взгляду было понятно ему явно не хотелось ни пули, ни на балку.
Йозеф хохотал над ними, временами озираясь на ворота не войдёт ли кто, увидев их дурачества.
Быстрее, быстрее!
Мартин подвёл Клауса к стене и, сложив свободную руку пистолетом, прикоснулся ею затылка друга:
Эй, еврей! Именем штокпукфюрера лагерного участка номер три ты приговариваешься к высшей мере наказания за то, что не скинулся с нами на пилзенское.
После «выстрела» Мартин дал другу пенделя, обеспечивая себя форой, и пустился наутёк.
Сейчас я тебе дам, придурок, такое пилзенское! Будешь ссаться им весь год!
В общем, как дети малые.
После небольшой потасовки страсти улеглись бывает такая грубая дружба. Успокоившиеся друзья как ни в чём не бывало вышли со двора. Их пути стали расходиться: Йозеф и Клаус пошли в одну сторону, а Мартин в другую; он стал отдаляться от них вроде как сам по себе гуляет, заранее зная, что друзья последуют за ним:
Куда ты, Мартин? Мы идём в крематорий, игриво сказал Йозеф.
Пойдёмте бассейн посмотрим.
Ты чего, поплавать решил? Мокрый ты будешь дольше гореть
Он будет там с евреями пердеть, пробурчал Клаус.
Друзья прошли между блоками, сфотографировали ужасающе длинную перспективу улицы подумать только, сколько людей здесь томилось
По дороге сделали несколько снимков у сторожевых башен, сыграли пантомиму, повиснув на колючей проволоке как же без этого? и, наконец, подошли к пожарному пруду.
О, сфоткай меня, передал Йозеф Мартину свой смартфон.
Йозеф, оглядевшись по сторонам нет никого? перемахнул через ограждение, залез на бетонную тумбу и сделал вид, что приготовился с неё прыгать в воду.
Ну чего, всё? Я так и буду раком стоять? с нетерпением спросил Йозеф, видя, как Мартин уткнулся в экран, не обращая внимание на его позирование.
Подожди, я не туда нажал, сказал Мартин, колдуя над телефоном. Вот, давай, становись рачком; губки бантиком.
Йозеф стал принимать нужную позу, и тут ему пришлось вздрогнуть от неожиданности. Неприятные мурашки прошли по спине.
«Уф Что это было?» задал он сам себе вопрос.
Его как током ударило. Не было ни малейшего дуновения ветра. Зеркало воды без искажения должно было показать отражение Йозефа, а на него оттуда посмотрел кто-то другой, сильно исхудавший. От этой странности он отвёл взгляд в сторону и стал прислушиваться к своему внутреннему состоянию. Хорошо, что Мартин опять стал ковыряться в телефоне не видел его испуга.
Вот! Давай, поехали! Дурацкий у тебя смартфон
Йозеф ещё раз с опаской посмотрел в воду.
«Хм Показалось. Насмотрелся на эти фотографии. Нельзя быть таким впечатлительным», укорил он себя, перелезая обратно через ограждение.
Ладно, всё. С вещами на выход.
Выход отсюда один через трубу крематория, радостно сказал Клаус, будто речь идёт о гидротрубе в аквапарке.
Мы туда и направляемся, показал оскал Мартин.
Эй, парни! Стойте! кто-то окликнул их сзади.
Друзья оглянулись и увидели, как к ним на сегвее подкатывает охранник. На его груди блеснул бронзой бейдж с именем:
Вы не понимаете, да, где находитесь? Нельзя заходить за ограждения.
Хорошо, хорошо. Мы уже идём на выход, примирительно сказал Мартин.
Судя по всему, троица уже успела намозолить глаза охране:
Ещё одна выходка и мы будем вынуждены вас выставить
Ладно. Идём, ребята.
Охранник встал на свой гироскутер и покатил вперёд.
Друзья, не сговариваясь, вскинули вслед отъезжающему страже руки: «Хайль!» и рассмеялись.
Когда компания проходила мимо кухонного блока, Йозефу опять стало неприятно от мурашек периферическим зрением он увидел кого-то в полосатой робе.
Сначала молодой человек подумал, что кто-то другой просто отражается в окне какой-нибудь актёр, специально одетый для туристов подобным образом. Оглянулся никого
Подойдя к окну, он стал всматриваться внутрь столовой.
Эй, Йоз! услышал он за спиной. Захотел юдебургер? Макдак сегодня закрыт.
«Как они меня затрахали, остряки эти!» закатил глаза Йозеф.
«Как они меня затрахали, остряки эти!» закатил глаза Йозеф.
Через силу он улыбнулся приятелям. Через силу, потому что внутри поселилась какая-то неосознанная тревога, словно за стеклом рассмотрел нечто потаённое.
Друзья шли к автобусной остановке. Клаус и Мартин, как всегда, обсуждали между собой что-то; наверно делились впечатлениями от посещения крематория. Глядишь на них прямо не разлей вода.
Йозеф шёл чуть отстав, задумчивый у него своих впечатлений достаточно, в том числе и от крематория там ему показалось на мгновение, что от печей исходит жар.
«Это у меня жар Неужели я такой впечатлительный? подумал он. Может, это Мартин подмешал мне в пиво какую-нибудь гадость свою галлюциногенную? Он балуется этим делом; почему нет?»
Поискав глазами друзей, он увидел, что те уже сидели в автобусе и махали ему руками: «Шевели батонами».
«Нет, отбросил он в сторону эту мысль, вспоминая поведение друзей. Не похоже, чтобы они провернули такое; я бы понял».
Йозеф зашел в автобус. Перед друзьями сидели два еврея. Пока Йозеф шёл по проходу, Мартин и Клаус успели сделать им по символическому выстрелу в голову. Он усмехнулся их непосредственности: «Дурни».
Чёрный автобус мягко тронулся в путь. Кафе, рестораны, дома: всё прикрыто зеленью деревьев и кустарников. Освенцим жил своей обычной жизнью собственно, почему люди должны жить здесь как-то необычно? Жизнь продолжается
Сквозь листву мельком можно увидеть разрушенные заводские цеха, в которых когда-то трудились узники так, что ли, должен выглядеть весь Освенцим?
Автобус повернул налево и стал быстро и упруго въезжать на мост. Внизу, под мостом, опять рельсы: ухоженные новые и старые, заросшие травой. Йозефу невольно вспомнились звуки подходящего к станции поезда, которые транслировали в одном из блоков
«Крутой ужастик», подумал он, вздрогнув.
Ну раз крутой Будет тебе
Из-под асфальта появляется железная дорога она смотрится как размытая строчка намокшего письма. Ворота, куда устремились рельсы, напоминают огромный муфель туда, в эту топку, изо дня в день въезжали длинные составы с тысячами людей.
И сейчас идут толпами посмотреть, как люди убивали людей.
Мартин, Клаус и Йозеф стали осматривать открывшуюся перед ними огромную территорию концентрационного лагеря Биркенау. Бесконечные ряды однообразных столбов, бараков и печей: действительно конвейер смерти. Разные судьбы людей тут превращались в одинаковую субстанцию пепел.
Когда Йозеф перевёл взгляд на железнодорожные пути, отчётливо увидел, как флажок стрелки опустился, и рельсы, сверкнув сталью, переместились в сторону. Он посмотрел на друзей, но те, судя по всему, ничего не заметили. Йозеф чуть не застонал от необъяснимого чувства у него самого что-то внутри переместилось.
«Может, свалить отсюда?»
Ответить на этот вопрос Йозеф не успел. «Идём!» сказал Мартин, и они пошли в сторону вагона.
Окружающая обстановка подстёгивала воображение Йозефа. Он уже представил себя внутри остановившегося поезда, как сквозь вагонные доски заслышались голоса и почему-то собачий лай. В толпе наступило оживление; люди почувствовали, что долгий путь закончился. Они даже и не думали, что будет дальше лишь бы поскорее глотнуть свежего воздуха и не съёживаться от мысли, что под ногами валяется труп старуха, которая ещё совсем недавно смотрела тебе в глаза.
Наконец защёлкали замки, застучали об упор задвижки, и дверь отъехала в сторону.
Быстрее, быстрее! скомандовал кто-то.
Люди стали спрыгивать на землю. Пьянея от свежего прохладного воздуха, они осматривались вокруг, невольно испытывая радость от того, что долгий, мучительный путь закончился.
А собачий лай всё же как-то уж разрушительно действует на сознание
О, сфотай нас, дружище! Мартин протянул телефон Йозефу.
Клаус и Мартин забрались по лестнице вагона смерти. Держась за поручни, они вскинули руки в нацистском приветствии.
Потом друзья сфотографировались на фоне ворот и вышки.
За колючей проволокой нескончаемые ряды печей, оставшихся от сгоревших бараков. Картина напоминала остатки какого-то древнего религиозного комплекса, когда царило мракобесие. Неужели это было в прошлом веке? Неужели есть современники, которых коснулось это?
Йозеф невольно вздрогнул, когда Клаус одёрнул руку от проволоки, сделав вид, что ток по-прежнему проходит по ней; так он подтрунил над другом. Посмеявшись над реакцией Йозефа, друзья огляделись: