Аллочка визжала и пыталась вырваться, от чего сделалась жалкой и некрасивой. Кира подошла к Глаше и, чеканя слова, громко произнесла:
Глафира, я требую, чтобы ты немедленно извинилась перед Аллой. Немедленно!
В комнате мгновенно воцарилась тишина. Так силен был контраст между тихим голосом, робкими манерами, опущенными глазами, чем всегда отличалась Кира, и резким, командным голосом, который все услышали сейчас. Аллочка перестала визжать, Глафира разинула рот, а Торопов, присвистнув, с удивлением уставился на коллегу.
В это время в коридоре раздались голоса, и в офис вошла делегация, состоящая из руководства партии «Народная власть».
Похлебкин был в брюках и красной клетчатой рубашке с одним закатанным рукавом и распахнутым воротом. Антон Семенович Востриков был одет еще более демократично, вместо брюк на нем были джинсы. Рукав зеленой рубахи был завернут по локоть. Такая рубаха клетчатая, как у обычного народа, с недавних пор стала символом партии. Поэтому и Капельман был одет точно так же. Это выглядело несколько комично.
Правда, размышлять об этом Кире было некогда. Делегация была внушительной. Помимо мужчин в офис «Искры» прибыли и Элла Эльдаровна Обозова-Вострикова, и даже главный имиджмейкер Тамара Максимовна Бородина.
Оп, картина Репина «Приплыли», захохотал Олег Витальевич.
Остальные члены правления его радости не разделили.
А что у вас тут происходит? Вы что, хотите опозорить нас перед всем городом? Что за скандал? Где люди, с которыми вы работаете? Где ходоки? завизжал Обозов.
Торопов отпустил Кучинскую и одернул пиджак. Аллочка подняла руки и стала поправлять прическу. Пуговицы блузки, плотно обхватившей ее грудь, угрожающе затрещали, грозя оторваться.
А я предупреждала, что такую самостоятельность филиалам давать нельзя, развернувшись всем корпусом к мужу, сердито сказала Элла Эльдаровна.
Сергей Ефимович, ты здесь главный. Может, потрудишься объяснить, что происходит? обращаясь к Торопову, Востриков был не на шутку зол. И где все? Где страждущий справедливости народ? Где еще один ваш волонтер? Как ее там зовут? Ну, которая врач?
Антон Семенович, сегодня у нас неприемный день. Среда. В нашем филиале это выходной. Мы собрались здесь только потому, что вчера вечером не было электричества, и мы не успели закончить отчеты. Поэтому и нет Татьяны Митрофановны Сологубовой, врача. Она сегодня на службе. А мы все равно работаем, пояснил Торопов.
Ладно, смутился Востриков. Что-то я перепутал все на свете. Мне казалось, что у вас выходной в понедельник. А это в «Возрождении». А что тогда за баба отсюда выскочила, как ошпаренная, раз неприемный день?
Это посетительница, Зоя Павловна Орефьева. Она ни у кого не спрашивает разрешения, когда приходить, встряла в разговор Кира. Уже не раз скандалила.
Ну хорошо, проехали, замнем для ясности, благодушно сказал Олег Витальевич. Покажите-ка, как вы здесь устроились.
И он принялся методично заглядывать во все закоулки офиса «Искры».
Что ж, неплохо. Но чего-то не хватает, чего-то на стенах мало. Только пару жалких графиков, вынес он вердикт.
В это время зашел Вениамин, нагруженный скрученными листами ватмана.
А вот и я, с порога заявил он. Ваша мама пришла, молочка принесла. Ой
Увидев сразу столько начальников в небольшом помещении, Вениамин смутился.
Вот и недостающее звено. Плакаты, потер руки Капельман. Сейчас будет хватать всего.
Мне не нравится, как вы выглядите, сказала Тамара Максимовна членам «Искры». У вас нет единого стиля, нет узнаваемости.
Стиль это ваше дело. Я что, за свои бабки буду такую одежду напяливать, чтобы вам понравиться? с нарывом сказала Глафира.
«Вот же ежик», подумала Кира. Она не понимала такой резкости и удивлялась ей. Она сама никогда, даже в сложный переходный период, с людьми, старше ее по возрасту и статусу, так себя не вела. Да у нее бы этого и не получилось. Мама очень жестко ее прессовала, контролировала каждый шаг и была скора на расправу. Кира ее сильно боялась, поэтому старалась вести себя тише воды и ниже травы.
Хотя мать ей было почему-то жалко. Однажды мама познакомила ее со щеголеватым мужчиной. Он был старше матери, красил волосы и улыбался, обнажая крупные лошадиные зубы. Дядька Кире не понравился, при встрече он смотрел на нее умильным взглядом и целовал большим влажным ртом. Однажды мама увидела, как Кира вытерла щеку после его поцелуя, и вечером перед сном залепила пощечину:
Ты что, маленькая идиотка, хочешь, чтобы Иван Семенович меня бросил? Хочешь, чтобы я всю жизнь одна прокуковала с тобой, спиногрызкой?
Кира сильно плакала, ей было страшно. Мать пугала ее детдомом, рыдала, воздевала руки к небу. В дальнейшем Кира мокрые после поцелуя щеки не вытирала, послушно читала стихи по просьбе Ивана Семенович, рассказывала ему о школьных успехах, и мать успокоилась. Иногда она даже гладила Киру по голове, отчего та вздрагивала и вжимала голову в плечи. Иван Семенович был в их жизни около пяти лет. А когда он ушел, Кира уже выросла, и мать перестала поднимать на нее руку.
Нет, мне просто интересно, у нас что, нет нормальных волонтеров? Неужели мы должны привлекать таких малолетних хамок? А какая у нее лексика? возмутилась Обозова-Вострикова.
Ну, ну, дорогая Элла Эльдаровна, примирительно сказал Похлебкин, нам нужны разноплановые волонтеры, к нам и просители приходят разные.
А если она нахамит какому-нибудь просителю? Представляете, какой репутационный удар по партии? не согласилась она.
Да что вы, она с посетителями, знаете, как вежливо разговаривает? Сам слышал, вступился за Глафиру Вениамин.
Ладно, мы не за этим пришли, продолжила речь Тамара Максимовна. Мы насчет вашего внешнего вида. Вы, наверное, уже поняли, что наш фирменный стиль это рубашка с закатанными рукавами. Вернее, с одним закатанным рукавом.
В том смысле, что у нас даже нет времени закатать второй рукав, так мы заняты работой на благо народа, встрял Похлебкин.
Ну да, мы пробовали закатать два рукава, а потом решили, что один это круче, так лучше запоминается, сказал Капельман, обращаясь к Торопову.
Маразм какой-то, пробормотала Кира.
Так что завтра вы все получите фирменные рубашки. А Вениамин должен закончить развешивать плакаты. Через недельку ожидайте прихода прессы, сказал Востриков, выдвинув вперед челюсть, уже совершенно успокоившись.
И будьте так добры, господин Торопов, наладьте дисциплину у себя в ячейке! подвела итог Обозова-Вострикова, тряхнув серьгами с большими красными камнями.
И делегация в полном составе покинула «Искру».
Слава богу, умотались, проворчала Глафира.
Торопов подошел к Кириному столу и присвистнул:
Что это за красотка на фотке? Прямо модель!
Невестка Зои Павловны. Старуха тыкала мне в лицо этой фотографией, пытаясь убедить, что на ней запечатлена шалава, покачала головой Кира.
Все сгрудились вокруг Торопова, пытаясь разглядеть красавицу-модель.
На фото была изображена настоящая сирена: зеленые глаза (могли быть линзы), густые темные волосы (могли быть наращены), загнутые ресницы (явно наращены), полные губы (возможно, накачаны), большая грудь (без комментариев). И, несмотря на всю ненатуральность, а может быть, именно поэтому, она выглядела потрясающе.
Обалдеть! присвистнул восхищенный Вениамин.
Резиновая кукла, вынесла вердикт Глафира.
Ухоженная, тихо сказала Кира.
Я ж говорю модель! подвел итог Торопов.
И только Алла промолчала.
Глава 7
Назира, подруга Глафиры, впервые в жизни не знала, что делать. Ей хотелось удачно выйти замуж, то есть быть богатой, ходить по тусовкам, спать до обеда, одеваться в брэнды. При этом она понимала: чтобы захомутать крутого мужика, нужно из себя что-то представлять.
Девочкой она была умной, хваткой и оборотистой. И понимала, где крутятся большие деньги.
Поэтому решила делать карьеру в политике, в хитросплетениях которой ничегошеньки не понимала. Да в принципе, это абсолютно неважно. Нужно было всеми правдами-неправдами сделать так, чтобы ее заметили и взяли в правление партии. Ну, или как у них называется самая верхушка. Только там можно найти достойный экземпляр для замужества.
Чтобы продвинуться по партийной лестнице, необходимо проявлять себя сейчас, до выборов. Потому что после них рядового партийца просто забудут.
Значит, нужно выслуживаться, мелькать у начальства перед глазами, создавать видимость деятельности, хвататься за самые трудные задачи А ее поставили работать с жалобами граждан в приемной. И вот это полная засада: откажешься на карьере крест, не откажешься тоже крест. Ну кто там тебя увидит, кто оценит? И что делать?
Назире нравилось приходить к Глашке в «Искру». Там было как-то по-домашнему. Не то, что в ее филиале. А вот интересно, как правильно назвать то, чем они занимаются? Ведут прием? Работают? Наверное, все-таки, работают. Вернее, пашут.