Все замолчали и переглянулись. Давняя вражда «уличных генералов» и возможных будущих армейских, похоже, дошла до предела. Ведь в течении нескольких лет курсанты этого факультета разнообразили свободное от учебы время тем, что мерились силой с низкосортной шпаной, по большей части активными дворовыми патриотами Когда все началось, точно никто и не помнил. Но как знали все
Две теории
Пару лет назад, в маленькой пристройке, располагавшейся на территории военного университета, начальник по воспитательной работе, только что получивший новую должность (а именно начальника по воспитательной работе), организовал благотворительный кружок или секцию, подходящего слова никто в вузе не мог подобрать, куда приводил с улиц подростков «без надзора». И можно сказать, тщательно подходил к делу, отбирая худших из них. К тому времени он успешно выпроводил на службу свой последний взвод (в числе которого был и Павел), и буквально не знал, куда девать таланты, ища новые непаханые поля для деятельности.
Его план (подсказанный, конечно, собственным тщеславием) заключался в перевоспитании еще не ставших личностью, но уже деградировавших единиц общества. Ректор не возражал, увидев в этом, даже, некий гражданский подвиг и позицию.
Со временем, единиц набралось несколько десятков. Они активно посещали секцию. Впрочем, особых изменений в поведении никто не наблюдал. Но ведь и «заведение» не имело официального статуса, поэтому о его существовании предпочитали молчать, и чем там занимались не интересоваться. А полюбопытствовать стоило, как выяснилось потом, хотя бы ради собственной безопасности.
После нескольких «экспериментальных» лет, после честных попыток развить интеллект и духовность в своих подопечных, воспитатель вынужден был оставить затею. Некоторые говорили, что способностей у «учителя» оказалось меньше, чем у его «учеников». Однако, признавать или мириться с фиаско новая должность господину Ливневу не позволяла. И вместо духовных сил, он начал развивать в подопечных физические, решив, что, если окрепнет форма, само собой придет и содержание
Тут, естественно, проректору сопутствовал успех и достиг он гораздо большего. Но в этом же заключалась и ошибка. Руководство совсем забыло, что гражданский подвиг у нас, это почти всегда губительная авантюра, только в редких случаях сулящая герою картонную грамоту и двухминутный ролик на ТВ. (Позднее, репортажи с закрытой территории вуза прославили их в городе. И если о грамоте ректор не задумывался, давая согласие на «физдиспансер», то к сюжетам на телевидении оказался совершенно не готов. И может даже был бы рад, если б не их враждебное содержание.)
По договоренности, люди в тренировочных костюмах оккупировали сад только после окончания лекций в самом вузе. Проректор наметил границы своего «темного царства» колышками, на которых растянул полосатые ленты. И хотя границы незаметно расширялись, все было спокойно до тех пор, пока туда не забрели курсанты Куратора. Не вся рота, конечно, но вышеуказанные в полном составе. Казалось бы, между блестящей молодежью с обеспеченной и весомой родней и доморощенными атлетами, воспитанными практически на улице, в «кустарных» условиях, не могло быть общих тем. Однако, «разговор» состоялся. Неизвестно, какая надобность занесла курсантов в садик. Но в сумерках они зашли «за черту», отделявшую светлую сторону от сумрачной, легко обойдя полосатые ленты, как раз накануне позаимствованные вузовским дворником для оцепления еще какой-то не менее опасной территории то ли грунт у коллектора обвалился, то ли лепнина с фасада поползла. В общем, ошиблись в координатах.
Словно в плохом фильме, началось с классического: «закурить есть?» На разумный вопрос курсантов, не помешает ли подобный допинг тренировочному процессу, услышали категорическое нет.
Как раз и мальчики для битья пожаловали! успел пояснить кто-то в стане спортсменов.
Произошла перебранка, и только появление сторожа не довело до крайности. Противники обменялись цветастыми угрозами, на том и разошлись. Страсти вроде улеглись, но не надолго. Той же ночью кто-то выбил несколько стекол в зале для приема присяги. Проректор был вызван к ректору, но категорически открещивался от содеянного. Глава вуза пребывал в беспомощном состоянии. Ведь доказательств причастности участников секции не было, а иных подозреваемых, по официальным бумагам, в вузе все равно не значилось. Однако, слухи просочились за стены заведения, и к нему с настойчивыми вопросами стали приезжать встревоженные родственники курсантов. Долго держать в неведении уважаемых людей становилось невозможно
Начальник по воспитательной работе сидел в своем кабинете, когда глава курса вошел к нему без стука, сразу обозначив тон предстоящего разговора.
Я поставлю вопрос о закрытии вашего притона перед руководством! начал он, усевшись напротив оппонента.
Не понял? едва дернув краем рта, осведомился проректор. Очки съехали на кончик носа, приоткрыв, наконец, миру довольно острый взгляд. О чем вы говорите? Какой притон?!
Тот, что у вас за спиной, кстати! указал Куратор пальцем в окно, находившееся позади воспитателя. В нем действительно был хорошо виден весь сад с постройками.
За моей спиной, повторил тот, сверкнув окулярами, только годы безупречной работы, посвященной воспитанию молодежи, не раз, к слову, оцененные руководством вуза и страны!
Конечно, не унимался Анатолий Васильевич, по бумагам его не существует, но мы-то с вами знаем, о чем говорим.
Отнюдь! Если «притона» не существует, как же вы поставите свой вопрос? Каким боком? проректор наигранно развел руками. Его не к чему прислонить
От гнева у педагога перехватила дыхание:
Ваши годы работы Куратор откашлялся, оцененные руководством страны, его видимо ущемило это словосочетание. -дорого нам обойдутся теперь! И если не прислонить, то привлечь вполне можно!
Не считайте моих лет! воскликнул проректор, тоже возбуждаясь, Не в пример вашим, их гораздо больше. Как и опыта! При этом я никогда не пользовался протекцией и не набирал себе особый курс, делая любимчиков из блатных сынков!
Куратор слегка побледнел. Все в вузе знали, что свой первый курс он получил против желания, когда другие отказались. Это уж был достоверный факт, и тем обиднее прозвучали несправедливые слова коллеги.
Кого, в таком случае набираете вы, пользуясь возможностями, предоставленными вузом?! вскочил на ноги педагог.
Кого?! Сложных подростков! выплюнул воспитатель.
Сложных? насмешливо переспросил Анатолий Васильевич.
Да! Я никогда не сторонился трудностей
И создавали их другим. закончил за него оппонент. Теперь у всех нас могут быть проблемы! Они уже есть!! повысил он голос.
Я беру с улиц малолеток, заблудших и обездоленных, чтобы направить на путь.
С какой целью? Перевоспитать? Вернуть в общество? Вы сколотили банду!
Как и вы! Платон Ливнев тоже вскочил на ноги. Дети это будущее, в них наша сила он хотел добавить «и сила страны», но
Я понял, вы держитесь на «соплях»? ехидно хохотнул Куратор, видимо не правильно поняв слово малолетних. Оппонент на какое-то время завис. Затем
А вы на ! проректор произнес невозможное в приличном обществе слово. О чем сразу пожалел, но было поздно. Куратор распрямил плечи и сдержанно заметил: Если б вы сейчас промолчали, возможно, еще и сошли бы за умного! После чего развернулся и медленно вышел, захлопнув за собой дверь.
Увы, но если б и он тогда промолчал, по-умному, не начиная разговора, последствий, таких тяжелых и длительных, удалось бы избежать. Педагог понял это в тот же день, но изменить ход событий был не в силах, даже наоборот, ускорив обороты.
Машина Куратора, стоящая на парковке вуза, рядом с «садиком», оказалась первой жертвой борьбы двух педагогических теорий. Она была не дорогая, отечественного производства (на дорогих в вуз предпочитали не приезжать), но после того, как с ней «поработали» умельцы, русский стиль проявился гораздо отчетливее Особенно на капоте и дверях. Витиеватым узором, как морозом, покрылась вся их блестящая поверхность, но узор этот, увы, с оттепелью растаять не мог. При ближайшем рассмотрении оказалось, что его вывели неким острым предметом, с надавливанием разной силы и сложности. Проще говоря, обыкновенным гвоздем. Различие рисунков объяснялось тем, что над машиной потрудилось сразу несколько «мастеров».
Куратор побывал у ректора, ректор на стоянке у машины, (с которой другие педагоги поспешно убрали свои транспортные средства), но долго не мог добиться от начальства вразумительных слов. Связь вчерашнего инцидента с участием курсантов, и сегодняшнего, с участием машины, ректор категорически отверг. Видя, что нужной реакции не будет, Куратор подошел вплотную и, понизив голос, вдруг заговорил свистящем шепотом:
В свое время вы пошли на уступки вашему заместителю по воспитательной работе. Хотя я предупреждал о возможных пагубных последствиях. И вот во что вылилась вся эта безумная затея! он протянул указующий перст в сторону университета. Вы держите под боком, на собственной территории «организацию», (ректор болезненно сморщился при этом слове) в состав которой входят неадекватные имбицилы, способные на все!! теперь Куратор указывал на испорченное имущество.