Прибыв в областной центр, защитник отправился на кафедру прикладной математики NГУ. Мандражировал сильно: Как подойти с таким заданием к светилам науки? Пошлют, ведь!
Не послали. Зав. кафедрой, доктор физико-математических наук, улыбнулся, конечно: Случай крайний, слов нет. Но, вообще, не удивился. Вы бы, говорит, у нас, на ученом совете побывали. Только, наверное, дважды два еще не оспаривали. А так
Расценка на экспертизу оказалась кусачей. Адвокат позвонил клиенту и озвучил ее.
Что? Сколько? Вы с ума сошли! За то, что дважды два четыре, я еще и платить должен?!
Заплатить необходимо, чтобы не сесть в тюрьму за дважды два пять! В этом смысл.
Долго пришлось выслушивать протесты подзащитного, но деньги от него пришли и были оплачены, меньшей частью, в бухгалтерию NГУ, большей в карман зав. кафедрой.
Скажите, а можно сделать, чтобы кроме вас еще пара математиков подписалась под заключением. Тоже с регалиями.
Конечно, молодой человек! Удвоим вознаграждение и, кроме меня, заключение подпишут еще двое докторов наук. Один доцент, второй профессор и действительный член РАН. Устроит такой состав подписантов?
Более чем. отозвался защитник, мучительно соображая, как объяснить Дмитрию Ивановичу усугубившуюся расценку. Но, думай не думай, а делать надо. Объяснил и это в итоге.
Не забудьте вписать, что предупреждены об ответственности за заведомо ложное заключение!
Не волнуйтесь, не забудем.
Через день заключение оказалось на руках у адвоката. С ним профессиональное самочувствие определенно улучшилось.
До суда оставалось еще несколько дней, и защитник решил попытать удачу. Поискать свидетелей пребывания Дмитрия Ивановича дома в день совершения преступления. Даже ни на что не рассчитывал, а удача, как улыбнется ему!
Прямо под жилищем клиента нашелся удивительный человек, Михаил Карлович М. Одинокий пенсионер, полностью проживший собственную жизнь и теперь всецело живущий чужими. Чуткий стариковский сон на три-четыре часа отвлекал его от главного занятия. Все остальное время он проводил за ним: наблюдал из своего окна события внешнего мира. Даже питаться умудрялся, не прекращая наблюдения.
Старик оказался общительным и с цепкой памятью. Жутко обрадовался, что его наблюдения кому-то пригодились. Без проблем дал адвокату объяснение и полностью подтвердил алиби Дмитрия Ивановича. Единственно, категорически отказался ходить по судам, поскольку: a) в принципе не любит суды; b) в выходные уезжает на три месяца к племяннице, за границу. Пришлось это принять, как данность. Листок же, с объяснениями Михаила Карловича, сделал профессиональное самочувствие защитника вообще шикарным. К суду он был во всеоружии.
Такое-то число настало, и разбирательство продолжилось.
Ну-с! Что нам приготовила защита? оживленно поинтересовался прокурор.
Полный достоинства, адвокат поднялся со стула:
Стороной защиты проведена независимая экспертиза, порученная троим докторам физико-математических наук кафедры прикладной математики N-ского государственного университета. Вывод экспертов однозначен: дважды два четыре. Использовано шесть различных методик, давших одинаковый результат. Число, подпись, круглая печать. Об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения эксперты предупреждены! выразительно доложил триумфатор, словно дух Плевако или Спасовича вселился в него.
Давайте посмотрим на вашу экспертизу. протянула руку Ее честь. То ли она удачно сыграла, то ли выступление защитника ее и вправду не впечатлило: Та-а-ак. А почему эксперты предупреждены об ответственности в конце заключения, а не вначале?
Какая разница? Их предупредили, а заключение осталось прежним.
Разница есть. Ну, да ладно. А кто их предупреждал? Они же экспертизу не по постановлению суда проводили. Вы, что ли, предупредили?
Я.
А вас кто уполномочил?
Разве не все равно, кто предупредит?
Во, дает! хохотнул обвинитель.
Нет, товарищ адвокат, не все равно. Если выяснится, что заключение заведомо ложно, к ответственности их будет не привлечь. Подписка недействительна. Получается, это не заключение, а сочинение на заданную тему. С вариациями.
Заведомо ложное заключение, что дважды два четыре?! не выдержал Дмитрий Иванович. Никто на его реплику внимания не обратил.
Суд посовещавшись на месте определил: В приобщении к делу заключения экспертизы от такого-то числа отказать.
Суд посовещавшись на месте определил: В приобщении к делу заключения экспертизы от такого-то числа отказать.
Бравада на лице адвоката уступила место серому унынию:
Ясно. Ходатайствую о вызове и допросе экспертов.
Товарищ адвокат! Вы УПК по диагонали читали? Эксперт допрашивается по проведенной им экспертизе. А вашу экспертизу суд отклонил. Какой допрос?
Прошу, в таком случае, привлечь их в качестве специалистов. растерянно предложил защитник.
Хорошо. Они за дверью? Ожидают вызова?
Нет.
Ну, вот и все! почти хором произнесли суд и обвинение.
Тогда ходатайствую о назначении повторной экспертизы судом. В качестве экспертной организации прошу выбрать
У суда нет оснований для назначения повторной экспертизы. Все выводы изложены ясно. Что не ясно эксперт нам разъяснил. По вашему настоянию, между прочим, товарищ адвокат! Обвинение?
Поддерживаю, Ваша честь.
Что-то еще хотите предоставить суду?
С чувством выдохнув, защитник приготовился ко второй части Марлизонского балета:
Да. Прошу обозреть и приобщить к материалам дела объяснение, принятое мной у Михаила Карловича М, проживающего в одном подъезде с подсудимым. Согласно им, мой подзащитный, в момент совершения преступления, находился по месту жительства. Свидетель видел, как он выходил в магазин, пробыл там пятнадцать минут и вернулся обратно. Больше подсудимый дом не покидал.
Передайте на обозрение суду. Смотрите, и здесь тоже самое: предупрежден об уголовной ответственности за заведомо ложные показания! Вы допрос от опроса отличаете? Должностным лицом стали?
Много берете на себя, коллега! строго заметил прокурор.
Я такое к делу не приобщу. отрезала судья: Это не документ, а филькина грамота.
Правильно! Я вообще не уверен, что этот Михаил Карлович существует. А если существует, то говорил что-то подобное. А если говорил, то сам, а не за деньги и под диктовку господина адвоката! подало голос обвинение.
Вы его явку можете обеспечить? строго спросила Ее честь у защитника.
Нет. Он уехал к родственнице в Германию. Вернется через три месяца. К тому же сказал, что по судам ходить не станет. Я его принудить не могу, поэтому прошу суд вызвать официально, повесткой, или приводом доставить.
Смотри-ка! Об уголовной ответственности предупреждать может, а принудить не может. усмехнулся государственный обвинитель.
Отклоняется. Он не значится в списке свидетелей, подлежащих вызову. И, к тому же, вы сами сказали, он в Германию уехал. Ему туда повестку отослать?
А привод солдатам Бундесвера поручим! продолжил издеваться прокурор.
Я немецкого не знаю. взволнованно произнесла секретарь, которая до этого никаких звуков не издавала. Бедняга. Что там немецкий! Не могу вообразить, как она на русском вела протокол этого заседания. Вообще без понятия!
Лен, ты́ еще! Ради бога! успокоила ее начальница: Если других доказательств у сторон нет, переходим к прениям.
Пропрели стороны эмоционально.
Начал прокурор. Вяло изложил доводы обвинительного заключения и потребовал наказать преступника построже.
Адвокат увядать не стал, поскольку это было последней возможностью высказаться. Собравшись и, будто, став выше ростом, он заговорил:
Считаю, что вина подсудимого ничем не подтверждается. Налицо инверсия доказательств: нет красной куртки, значит он в ней и был. Биллинг показал, не выходил из дома, значит точно ходил на место преступления. Он бы умер, наверное, загодя, а обвинение сказало б, что это попытка скрыться от правосудия под землей. Знаменитое: «Если в кране нет воды» пытается прорасти в этом суде, что недопустимо в двадцать первом веке в правовом государстве. Про дважды два и рассуждать неудобно. Закон гласит, что общеизвестные сведения доказыванию не подлежат!
Это вы с гражданским процессом путаете. вставила по ходу судья.
Зачем понадобилась экспертиза того, что является эталоном общеизвестности, не укладывается в голове. продолжил адвокат. А само заключение наукообразное словоблудие, прикрытое распиской об уголовной ответственности. Практика ответственности экспертов отсутствует и предупреждения для них пустая формальность. К тому же он, прямо здесь, под протокол, признался, что подгонял данные под заранее известный результат. Все это обесценивает выводы экспертизы, делая ее недопустимым доказательством.