Чем я так плох?
Хотиненко тебя сможет опознать! Ты ведь знаком с ним еще по ставке царя Глинского.
Не думаю, что он вспомнит меня, Анна. Много времени прошло.
Не так и много, Пётр.
Если считать военные дни то много, Анна. За это время атаман Хотиненко сделал карьеру в Красной армии. Сколько лиц промелькнуло перед ним.
Возможно, что ты прав, Пётр. Но что делать мне?
Ты можешь мне помочь. Вашему делу это совершенно не повредит.
И как я могу тебе помочь, Пётр? Я ведь комиссар бригады, а не её командир. Да и в этом случае я не всё могла бы сделать. Ты знаешь, отчего я здесь? Мне пришлось уйти на фронт и устраниться от работы в ЧК. Дзержинский недоволен результатами моей работы. И меня спасло заступничество Троцкого. Он и вернул меня на эту должность. Ведь бригаду Хотиненко помогла сформировать я.
Тебе не верят?
Дело не в том. Но многие в руководстве ЧК хотели бы подвести меня под трибунал. Потому я не могу больше оказывать тебе поддержку, Пётр.
Но я не прошу тебя вмешиваться открыто, Анна.
Сейчас тебе предстоит вернуться в армию, Пётр.
Вернуться? Но я и не покидал армии, Анна.
Я не о том. Тебе нужно будет вернуться в образе рядового красноармейца Арсеньева, с чьими документами ты сюда попал. Они хоть настоящие?
Самые настоящие, Анна.
А где сам Арсеньев?
Погиб в степи от банды какого-то атамана. Их ныне столько развелось, что и не сосчитать.
Тебя внесут в списки бригады, и делай свое дело. Но перейти на строну белых ныне будет трудно. Если поймают сразу поставят к стенке. Лучше сделать это незаметно во время боя. Но когда он будет? Это вопрос.
Это всё чем ты можешь мне помочь?
Всё, Пётр. Рисковать я не хочу. Прости. Я уважаю тебя, ибо ты по-своему человек честный.
Анна, мне нужно ещё найти молодого Деева.
Так ищи. Пулеметные команды дислоцируются рядом со штабом. У тебя все будут перед глазами. Особенно командиры. Но не старайся попадаться на глаза Хотиненко
***
Город Н.
Пулеметная команда.
Январь, 1920 год.
Краском товарищ Далманин жил по поддельным документам и выдавало его только лицо схожесть с его родным отцом генералом Деевым. Если бы генерал-майор штаба тыла Добровольческой армии был человеком известным, то на это сходство давно обратили бы внимание. Но кто знал Деева среди красных?
Поручик Лабунский увидел его на второй день своей службы в кавбригаде. Он даже не сдержался и крикнул, когда увидел Далманина.
Тот удивился и спросил:
Мы знакомы, товарищ?
Никак нет, товарищ командир. Я малость ошибся. Спутал вас с иным человеком.
Бывает, Далманин прошел мимо.
Один из его сослуживцев по пулеметной команде спросил:
Знаешь его?
Нет.
А чего кричал? Словно давнего знакомца увидал.
Ошибся. А ты не по сторонам зыркай, а дело делай. «Викерс» трофейный знать надобно. А ты и разобрать его не можешь.
Чего не могу? Разобрал ведь. Вот он комплект пружин, про которые ты говорил.
Солдат показал на разложенные на лавке возвратно-боевые пружины.
«Викерс» это не «Максим» хотя они весьма похожи. Замок его повернут, крышка короба разделена на две половины, затыльник откидной.
И в чем отличие-то?
В глубине затворного механизма, ответил Лабунский. На «Викерсе» затворная рама ходит вверх, а на «Максиме» вниз. Это позволяет уменьшить затворную раму. И вес пулемета меньше. Я повидал таких на германской войне. Но чтобы поставить его на станок быстро надо привычку иметь.
Слишком чижолый, сказал пожилой солдат пулеметной команды. Я вот про ихнего «Льюиса» скажу. Вот то пулемет. Мы у беляков недавно пять штук захватили.
Ты ручной пулемет со станковым не равняй, отрезал Лабунский. Тоже мне стратег
***
Встреча с Далманиным обрадовала поручика. Он нашел того, кто ему был нужен. Считай половина дела сделана! Оставалось познакомиться лично и войти в доверие. Вечером он расспросил других солдат про Далманина. Но в бригаде Хотиненко его знали мало.
Это из новых, из эскадрона товарища Николаева. А они с нами недавно. А тебе чего до Далманина?
Ничего. Просто так спросил
Город Н.
Чрезвычайка.
Январь, 1920 год.
Солдат пулеметной команды Терентьев после смены постов направился к дому, где располагалась ЧК. Терентьев был в Красной Армии с марта 1918 года и являлся идейным бойцом. Бригаду «червонцев» несколько месяцев назад усилили такими бойцами.
Мне до товарища начальника, сказал он часовому у входа.
По какой надобности?
По важной надобности. Ты доложи. Моя фамилия Тереньтев. Я из пулеметной команды.
Начальника ныне нет. Но есть товарищ Чижов. Погоди здесь.
Вскоре Терентьев уже сидел в кабинете у молодого рабочего, всего два месяца назад призванного в ЧК. Чижов был большевиком и работал на военном заводе, пока его не обязали пойти на службу в органы политического сыска Советской власти.
Вам чего, товарищ? спросил он красноармейца.
Терентьев. Солдат пулеметной команды.
Рад знакомству. Чижов, уполномоченный ЧК. Чем могу?
Твой начальник нам про бдительность говорил? сразу спросил Терентьев.
Ну, говорил. И чего?
Я, брат, давно в Красной армии. И нюх на контру имею.
Но от меня-то чего нужно?
Донести на контру пришел. Недавно появился у нас некий солдат, Арсеньев фамилия его.
Появился? переспросил Чижов.
Дак на станции его патруль отловил и к нам на службу нарядили.
В пулеметную команду?
Точно так.
А этот Арсеньев в сем деле понимает?
Понимает больше нас с тобой. Ранее говорит, служил в 12-й армии. Был ранен и комиссован. Я наблюдал за ним и скажу, что незачем его было комиссовать.
Ныне дезертиров много, товарищ Терентьев. Многие поддельные справки достают, дабы от фронта отлынивать. Несознательные граждане. Для того их в строй и ставят снова. Пусть воюют за народную власть.
Я не про то. Ты не понял меня, товарищ Чижов. Этот Арсеньев не дезертир, он шпион.
Шпион?
Я по роже солдата вижу, а этот из благородиев. Точно скажу. Хотя хочет казаться нашим. За простого себя выдает. Засланный он. Вчера только увидел он одного командира. И как вскрикнет.
Чижов совершенно не понял, о чем говорит солдат и переспросил:
Вскрикнул? Кто?
Я те говорю, Арсеньев.
Это тот, который «контра»? спросил чекист.
Он самый контра и есть. Увидал значит Арсеньев одного командира. И вскрикнул.
Увидал командира? Кто?
Дак Арсеньев. По которого я толкую тебе.
Он кого-то увидел?
Да.
Но вы можете сказать кого, товарищ боец?
Я же те говорю командира из нашей бригады! Нового командира из эскадрона краскома Николаева. Увидал и вскрикнул. Словно знакомца встретил. А тот ему и говорит: «Чего ты? Али мы знакомы?» Арсеньев же сказал что обознался.
И что? снова ничего не понял Чижов.
А то, что брешет собака. Узнал он его. Стало быть, они знакомы. А с чего скрывать это? Сам покумекай? Шпион!
Вы хотите сказать, что новый солдат пулеметной команды прибыл к нам по заданию белых?
Вот именно. Дошло, наконец. Ведь и потом он про него расспрашивал. Кто мол, и как здесь. А с чего спрашивать, коли не знаешь его? Ты доложи своему начальнику про то, что я сказал тебе.
Но вы толком ничего не сказали, товарищ Терентьев. Кто-то ошибся. Кто-то кого-то узнал. И что с того? Что мне докладывать. Вы вот сами ранее этого солдата Арсеньева видели?
Чего?
Вы этого рядового Арсеньева ранее видели?
Дак вчерась и видал! сказал Терентьев.
Не о том я спросил, вас, товарищ. Не вчера, а ранее вы его видели?
И несколько дней уже.
А еще раньше? С месяц или более назад?
Ранее никогда.
А с чего взяли, что он бывший офицер и не тот, за кого себя выдает?
Да ты на рожу его посмотри и сам все поймешь! Рожа-то дворянская!
Товарищ Терентьев! Товарищ Ленин также из дворян! Товарищ Дзержинский из дворян.
Ты Ленина не трогай!
Я только сказал
Мне твой начальник про бдительность говорил. А ты что? Я тебе шпиона поймал. А ты чего? Сам-то ты кто?
Я уполномоченный ЧК Чижов.
Уполномоченный! А из каких будешь?
Я из пролетариев!
Пролетарий? Ты?
Товарищ боец!
А коли пролетарского происхождения, то есть в тебе классовое чутье! Есть али нет?
Есть!
Так и поди разберись. Тебе шпиона поймали!
Чижов обещал разобраться
Город Н.
Рыночная площадь.
Январь, 1920 год.
Рядовой Арсеньев сменился с поста и получил разрешение побывать в городе. Он уже неделю числился военнослужащим кавалерийской бригады «червонцев» и пока не смог приблизиться к своему объекту.
Младший командир товарищ Далманин почти никогда не оставался один. Лабунский, когда наблюдал за ним, даже заметил, что за ним следят. Кто и зачем он не знал, но рисковать и сделать попытку связаться с ним в казармах было глупо.