Слуцкий? Ты? Жив?
Они обнялись.
Живой.
Я мы уже похоронили вас с капитаном. Думали, сгинули в степи под красными шашками.
Нет, ответил Слуцкий. Мы были все это время с 1-ым Дроздовским полком Туркула.
А нам досталось от конной бригады комбрига товарища Хотиненко, будь он неладен, сказал Рончевский.
Самурцы вышли к солдатам Туркула и стали угощать табаком. Дивизия сохранила боеспособность и ни одни полк дроздов разгромлен не был. Солдаты делилась впечатлениями.
А кто это с вами? спросил Рончевский у Штерна, показав на сотню оборванных вчерашних красноармейцев.
Влились в наши ряды в Льгове. Там они сдались прапорщику Слуцкому. Он захватил двести человек. Туркул не захотел с ними возиться и распустил. Но сотня пожелала вступить в ряды полка.
Это ты столько пленных взял? поручик посмотрел на прапорщика.
Они сдались капитану, а не мне.
Но пулеметной командой руководил прапорщик, а не я, сказал Штерн.
В честь вашего возвращения, капитан сегодня устроим пир!
Пир? Мы уже три дня без куска хлеба.
Наши кашевары постараются для вас, капитан. Здесь есть склад продовольствия, и даже водка найдется.
Водка?
И теплая постель, капитан. Я прикажу нагреть для вас воды. Сможете помыться и выспаться на перине!
Звучит как сказка, поручик
***
Полковник Туркул сразу отправился в помещение штаба, где расположился генерал Барбович.
Ваше превосходительство, разрешите доложить
Бросьте, полковник!
Барбович обнял Туркула.
Вам удалось сохранить ваш полк как боевую единицу.
Я даже пополнил его новобранцами.
Вот как? удивился генерал.
Это те из наших пленных, что были взяты капитаном Штерном в Льгове. Но мои люди измотаны до крайности! Им нужна пища и отдых. Дайте нам горячего супа и сутки для сна! А затем бросайте в огонь!
Продовольствия в Мерефе хватает. Это в последнее время редкость в нашей армии. Да и обыватели настроены к нам хорошо. Но мы здесь в Мерефе как в мышеловке, полковник. Мы отрезаны красными от наших сил.
А переправа?
Единственная занята красными. Там у них пехотная дивизия и латышская конная бригада. Они заняли мост у села Ракитное. Самурцы с наскока сунулись туда, но были отброшены с потерями.
Готов, после того как вы дадите мне и моим людям выспаться, сделать то, что не смогли сделать Самурцы.
Кухни всех наших полков готовы угощать ваших людей, полковник
***
Бой за мост у Ракитного.
Первый генерала Дроздовского пехотный полк снова показал себя. Первый и второй батальоны удалой атакой сбили красных с моста и очистили его для переправы!
Солдаты Туркула взялись прикрывать отход частей Дроздовской дивизии и конного корпуса Барбовича. Все благополучно переправились и Туркул приказал отходить Первому и Второму батальонам. На прикрытии был Третий батальон, офицерская и пулеметная роты, которые и составили арьергард.
И красные пошли в этот момент в контратаку. Это была конница латышей. Туркул сразу оценил обстановку и остановил отход. Командир батальона капитан Петерс расположил своих в две шеренги. С колена и стоя они открыли огонь по врагу из винтовок.
Полковник был во главе офицерской роты, и они тоже открыли огонь.
Красная конная атака захлебнулась и латыши отошли. Но огонь со стороны красной пехоты усилился. И находившийся в первых рядах Туркул вдруг опрокинулся. Петерс бросился к командиру полка. На гимнастерке Туркула была кровь.
Командир! Господин полковник!
Над ним склонились и другие офицеры.
Туркул с трудом произнес:
Господа, я жив. Прошу вас думать о позициях, а не обо мне!
Когда полковник стрелял с колена, пуля пробила его правую руку, расщепила приклад винтовки, разбила бинокль и ударила под ложечку. Смертоносный свинец был задержан серебряным образком, который хранился в нагрудном кармане полковника.
Петерс помог полковнику встать на ноги.
Господа! Я еще не убит!
Уведите полковника с линии огня! приказал Петерс
***
Пулеметная команда прикрывала отступление.
Штерн смотрел в бинокль на позиции красных латышей и прикидывал, удастся ли ему вывести потом своих юнкеров.
Вашу шинель продырявили в трех местах, капитан, Слуцкий показал Штерну на оторванный с его правого плеча погон.
Не поверите, прапорщик, но на моем теле ни одной царапины.
Не поверите, прапорщик, но на моем теле ни одной царапины.
Вы родились в рубашке.
На германской войне
Но пулемётные трели заглушили его слова. Прапорщик так и не услышал, что ответил капитан. Красные поднялись в атаку. Против них шли «ударники», которые хотели вырвать у белых победу. Командиры гнали своих людей вперед. Но свинцовый ливень создал «стену», о которую бешеный натиск разбился.
Пулеметчики заставили красных отступить. Сплошная стена огня не дала им приблизиться.
Отлично! сказал Штерн. Но это ненадолго. Скоро они накроют нас артиллерийским огнем.
Меня удивляет, что до сих пор не накрыли, сказал Слуцкий.
Нужно двум точкам сменить позиции. Прапорщик!
Прикажете отходить? догадался тот.
Вы с десятью юнкерами! приказал капитан.
А вы?
Я пока здесь задержусь. Еще рано бросать позиции. Наши отошли недалеко.
Тогда я с вами, господин капитан.
Прапорщик! Выполняйте приказ!
Но артиллерия красных внесла коррективы. Одну пулемётную точку накрыло прямым попаданием. Все люди погибли.
Проклятие! Точно ударили! вскричал Штерн. Уходите!
Капитан ногой толкнул юнкера-пулеметчика и повторил приказ:
Уходите! Это приказ! Немедленно!
Штерн сам взялся за пулемет.
Снова ударила артиллерия. Но снаряды на этот раз легли далеко.
Прапорщик! Уводите юнкеров! Вы больше ничего здесь сделать не сможете.
Латыши снова пошли в атаку. Капитан стал стрелять. Первые несколько человек с винтовками упали. Остальные снова залегли.
Слуцкий видел, что юнкера готовы отступать. Они готовы выполнить приказ капитана и уходить. Никто не желал здесь умирать. Еще был шанс выжить.
Уходите! приказал он. Быстро!
Юнкера побежали, сжав в руках винтовки. Пулеметы пришлось оставить.
Прапорщик Слуцкий не смог бросить своего командира. Он залег рядом с ним и стал готовить следующую ленту.
И охота вам умереть в нынешний день, прапорщик? спросил Штерн.
А вам?
Я слишком давно на войне, Слуцкий. Слишком давно.
Они подтягивают свежие силы! Поняли, что нас мало осталось! Смотрите.
Штерн отметил про себя, что это конец. Теперь они не сдержат натиска.
«Ну, вот и все, подумал он. Моя война подходит к концу. Последние минуты жизни. Может и прав был поручик Лабунский, что остался при штабе Кальве?»
***
Но судьба снова улыбнулась капитану. С левого фланга латышей показались конники. Это были кубанцы генерала Шкуро в волчьих папахах. Эскадрон пробивался через красных, не желая вступать в схватки, но ныне выбора у казаков не было. Или плен или идти на прорыв.
Они разметали латышей и прорвались к мосту.
Есаул остановил коня у пулемета.
Вы отлично потрудились, капитан. Но ныне советую вам уходить.
Воспользуюсь вашим советом, есаул. Вы спасли мою жизнь.
Это вышло случайно, капитан. Так что не стоит благодарности
Глава 4
Отступление за Дон
Там Шкуро и Мамонтов,
Врангель и Колчак,
За царя Романова,
За своих внучат,
За обиду острую
Бьются ретиво,
Да ещё за Господа,
Бога самого.
Положение на фронте с каждым днем становилось тяжелее. Сплошного фронта больше не было. В тылу у белых активизировались красные партизаны и еще больше осложняли и без того непростую обстановку.
Кубанские части белой армии были полностью деморализованы. Воевать они больше не хотели и уходили на свою Кубань. Сопротивление оказывали добровольческие части. Интендантство Добровольческой армии полностью прекратило снабжение частей. Тыла у армии больше не было. Все разваливалось на глазах
Ставка главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России
А.И. Деникина.
Главнокомандующий Антон Иванович Деникин часто вспоминал свою Московскую директиву, которую отдал 3 июля 1919 года в Царицине. Тогда ему казалось, что это решение единственно правильное и скоро части Вооруженных сил Юга России войдут в Москву. С большевиками будет покончено. Его поддержали начштаба генерал Романовский, командующий Добровольческой армией генерал Май-Маевский, командующий 1-м армейским корпусом генерал Кутепов. Решительно против выступили барон Врангель, командующий Кавказской армией и генерал Сидорин главком Донской армии.
И вот наступление провалилось. Антон Иванович знал, что многие в армии винят его. Зачем тогда не послушал Врангеля и Сидорина? Ныне нужно было спасать положение.