Продавщица, вернувшись за стойку, долго и горестно хлюпала носом, надеясь в душещипательной беседе скоротать до утра время со спасённым ею от произвола несчастным папашей, однако Серёга отмалчивался, глядя на хорошо освещённую улицу.
Не случилось ничего. В начале девятого в ухе раздался шёпот:
Выйди. Поговорить надо.
Злой, с чугунной от недосыпа головой, Иванов выполнил пожелание руководства и, отойдя в сторону, прошипел:
Зачем я тут торчал? Из больнички со всех сторон свалить можно. Какой смысл?
Для подстраховки. Не ори. Значит так, Серёга, в отделении всё без изменений. Я отскочил к тебе, пока обход идёт. Новость так себе: придётся ещё сутки тут пробыть. Я всё понимаю, тяжело, но выбора нет. Таблеток нажрись каких-нибудь. Если до завтра не срастется пойдёшь отдыхать. Но эти сутки надо вытерпеть. Чувствую я, что надо.
Ругаться с призраком не было сил, потому Иванов лишь обречённо кивнул головой, настраиваясь на вторые бессонные двадцать четыре часа. Сел на скамейку, начал от нечего делать считать окна в зданиях.
Около пяти вечера тупеющего от сонливости и скуки помощника неожиданно привёл в себя резкий окрик, прямо над ухом:
Не спать! Бери машину и давай вон за тем автобусиком, что сейчас из ворот выедет! Да не тупи! Уйти может!
Такси у областной больницы всегда в избытке, но удивил водитель, категорически отказавшийся ехать за кем-то.
Ага, под статью хочешь подвести! возмущался он. Следить удумал, а меня потом по ментовкам затаскают!
Между тем микроавтобус, набирая скорость, удалялся.
Серёга, если что, придётся действовать самому, другой транспорт искать некогда внезапно рявкнул Антон и материализовался, приложив активированную Печать к голове водителя. Шеф, двигай вон за тем оранжевым Фольксвагеном.
Водитель послушно заткнул фонтан своего красноречия и оперативно догнал необходимую машину. Иванов попытался узнать детали происходящего, но Швец приложил указательный палец свободной руки к губам, не отнимая ладонь другой руки от головы таксиста. Ну что же, потом так потом.
Ехали долго. Преследуемая машина бодро выехала на трассу и попёрла в сторону бескрайних просторов и деревень. Наконец, отмахав километров восемьдесят, свернула на неприметный просёлок и через некоторое время въехала в полупустую деревушку, припарковавшись у большого, но слегка обветшалого дома.
Подъезжать близко не стали. На околице отпустили ошалело вертящего головой и вообще не понимающего, где он, таксиста, по-честному с ним рассчитавшись. Серёга не хотел, памятуя его хамское отношение, но Антон настоял: «Не плоди грехи по мелочи!».
Подошли к дому, из которого даже сюда, на улицу, доносился весёлый детский смех.
Антон! Введи в курс дела! настоял Иванов.
Хорошо. Женщина с сообщником вывезли очередного ребёнка на вот этой вот машине, он ткнул пальцем в видимый из-за невысокого забора микроавтобус. Она клоунесса, он помощник. Оба молодые. Ребёнка в общей суматохе в ящик с реквизитом засунули и были таковы. Хотя, надо признать, ребёнок не возражал.
Кто они я пока разобраться не смог. Ауры нет, а лёгкие эманации потустороннего присутствуют. Именно она вчера и наследила, когда про очередное бесплатное представление в отделении договаривалась.
Какой план?
Идём в гости, дальше по обстановке. Эх вот не хотел же материальность раньше времени включать, сейчас бы на разведку слетал, расстроился инспектор. А так на этого водилу почти всё время потратил, чтобы его контролировать.
Поэтому ты говорить не хотел, чтобы не отвлекаться?
Нет. Чтобы водила лишнего не услышал. Он хоть и под Печатью был, но кто знает
Пойдём, решительно произнёс Серёга и первым толкнул незапертую калитку. Иначе ты скоро в призраки смоешься, а я в одиночку отмахаться могу и не суметь.
Вошли во двор, сильно опасаясь какого-нибудь цепного кобеля или ротвейлера на свободном выгуле. Обошлось.
Хозяева!!! Проорал Антон. Ау!
На крик вышла некрасивая, полненькая девушка лет двадцати двух, одетая по-домашнему, в халатик и тапочки.
Вам кого?
Хозяев.
Слушаю вас.
Парни переглянулись, и Швец еле заметным, утвердительным кивком обозначил: она.
Ребёнок где? Тот, из коробки с реквизитом. И не надо врать. Мы тебя который день пасём, доказухи во! Серёга показал вытянутой вверх рукой, на сколько много у них доказательной базы.
Вместо ответа девушка напряглась, внимательно уставившись на непонятных гостей. Неожиданно для себя помощник отметил, что клыки у неё некрасиво торчат из-за губы, а ногти со скрипом оставляют глубокие царапины на деревянной стене дома.
Полукровка выдохнул Антон, активируя Печать. Так вот почему такой след слабый
Не отдам! с ненавистью процедила странная девушка, готовясь к прыжку и всё больше походя на хищное животное.
Пипец. Влипли, подумал Серёга, тоже активируя Печать, но благоразумно ничего вслух не сказал.
Громом среди ясного неба прозвенел колокольчиком детский голосок:
Мама, а кто эти дяди?
На крыльцо вышел мальчишка, самый обычный, с весёлым конопатым лицом и в простенькой одежонке. В его руке был игрушечный меч из красной пластмассы; на голове шлем, свёрнутый из газеты.
Сыночка, иди в дом Включите себе мультики, мама скоро придёт не отрывая от нас взгляда, проскрипела почти нечеловеческим голосом хозяйка.
Но малыш её не послушал. Он внимательно всмотрелся сначала в лицо той, которую назвал мамой, потом в лица нежданных гостей, и решительно загородил собой девушку, выставив вперёд меч.
Уходите! Вы плохие и маме не нравитесь! Уходите, и я не буду вас бить! ребёнок принял горделивую, явно подсмотренную в мультфильмах, позу защитника униженных и обездоленных.
Иванов растерялся. Он никогда не умел обращаться с детьми, робел сильно. Ну не через пацана же пробиваться к голове этой, да чёрт его знает, от кого или чего эта полукровка! Швец молчал видимо тоже плохо представлял, как выходить из такой некрасивой ситуации.
Димочка! неожиданно, мягко и строго одновременно, произнесла девушка уже нормальным голосом. Ты молодец, мой защитник. Но дяди ничего плохого никому не сделают, просто у нас взрослый и неинтересный разговор предстоит. Ты же помнишь правило: Когда говорят взрослые
Дети молчат. закончил он. Хорошо, я в дом, знакомиться с новой сестричкой. Но если что ты меня позови! Я всех победю! и гордо прошествовал обратно, не забыв прикрыть за собой дверь.
И сколько их у тебя? безжизненным, очень спокойным голосом поинтересовался инспектор Департамента Управления Душами.
Теперь шестеро.
И все живые?
Да
Разговор явно не клеился, Иванов попробовал вмешаться и разрядить ситуацию.
Звать тебя как, похитительница?
Хозяйка вздрогнула от такой внезапной перемены в теме разговора. Наверное, ждала какой-нибудь подлости от незваных визитёров или группу захвата, шустро набрасывающуюся со всех сторон. В пользу последней версии говорило то, что она беспрестанно вертела головой, осматриваясь.
Лена.
А меня Серёга. А его Антон. Ты ребёнка зачем украла? За это судят обычно.
Было бы лучше, чтобы он там, с соблюдением законности умер?
Нет, конечно. Иванову с трудом давался дружелюбный тон, но он очень старался. Вот только ты чем им помочь можешь?
Я? Излечить могу.
Врёшь
Девушка подбоченилась, с вызовом глядя в глаза парням. Клыки куда-то пропали.
Не вру! Пошли, покажу! и, совершенно спокойно повернувшись спиной, вошла в дом.
Швец и Иванов переглянулись.
Пойдём?
Не знаю, сколько там их внутри может быть
Придётся идти, протупили. Она уже в доме. Сбежать может.
Вошли внутрь и сразу оказались в заставленной как попало многочисленной детской обувью прихожей. Из глубины дома раздавался характерный шум и гам, традиционно создаваемый собравшимися в одном помещении детьми.
Идите, чего стали! оттуда же послышался голос Лены.
Инспектор с помощником прошли. В большой гостиной на полу облепив со всех сторон девочку лет пяти, серенькую, словно тень, с лысой головой, сидела весёлая, жизнерадостная малышня и громко, наперебой, демонстрировали ей свои рисунки и игрушки. На взрослых они не обратили ровным счётом никакого внимания, полностью увлёкшись друг другом.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть беззвучно пересчитал их Серёга.
Иванов посмотрел на детей, на вышедшего в этот момент из кухни паренька лет пятнадцати, после обратился к хозяйке:
Пошли, поговорим.
Вернулись на улицу, присели на лавочку у забора. Начал Швец.
Лена, что предлагаешь делать? Ты же знала, что рано или поздно за тобой придут? И на силу свою не надейся. Через неё за тебя и зацепились.
Девушка сидела грустная.