В обычной ситуации любая атака была бы безумством. Хуже, чем безумством, добровольным самоубийством. Любой штабной офицер, только сравнив выписанные аккуратным каллиграфическим почерком выкладки, сказал бы это не задумываясь. Двести четырнадцатый полк обречен. Вернее, чем человек, приставивший к виску револьвер с полным барабаном. Единственный разумный способ сохранить пусть частичную боеспособность подразделения намертво закопаться в землю и молиться за косоглазие французских артиллеристов. Но нападение
Много артиллерии. Полевые орудия, гаубицы, легкие и средние минометы, несколько батарей газометов.
Майор стал сыпать цифрами калибров и количества вражеских батарей, тоттмейстер Бергер рассеянно слушал их с выражением вежливой скуки на лице.
Да, сказал он, когда перечисление было закончено, это много.
Если все их орудия выстрелят одновременно, у нас после весны сразу наступит осень, проворчал оберст. Он мерил шагами пространство блиндажа. Ноги у него были длинные, под стать массивному телу, а блиндаж был совсем невелик, оттого получалось немного. Это не говоря о ручной артиллерии и пулеметах. Скорострельные пушки Гочкисса, «Сен-Этьены», «Шоши» и прочая дрянь. Они нашпигуют ваших покойников свинцом так, что те не смогут сделать и шагу.
Пулеметы меня не слишком беспокоят. Легкие пушки куда опаснее. Прямое попадание разрывает человека на куски, даже в доспехе.
Доспехе!.. оберст, не сдержавшись, фыркнул. Если вы о саперных кирасах, забудьте сразу. Они бесполезны против пуль, уж мы-то это знаем.
У «Веселых Висельников» собственное обмундирование.
Способное остановить пулеметную пулю? Это уж, конечно, вздор.
Нет. Стандартный штурмовой доспех мертвеца весит восемьдесят килограмм. Шестимиллиметровая пакетная сталь, укрепленный каркас и тяжелый шлем. Винтовочная пуля способна его пробить только с близкой дистанции.
Фон Мердер устремил на тоттмейстера Бергера тяжелый взгляд утомленных и воспаленных глаз:
Восемьдесят килограмм? Да вы смеетесь, хауптман!
Нет, ничуть. Мои мертвецы достаточно сильны. И если вам кажется, что это много, то вы еще не видели моих штальзаргов.
О, не сомневаюсь, что их у вас запасено с избытком! кисло улыбнулся оберст. Только вряд ли лягушатники будут впечатлены вашими гробами[16].
Штальзаргами у нас в Чумном Легионе принято называть тяжелые единицы прорыва. В каком-то роде это действительно стальной саркофаг на ногах. Но внутри него заключен мертвец, послушный моим приказам. Штальзарг весит до тонны, и его броню может пробить разве что артиллерийское орудие прямой наводкой. В моей роте их около тридцати. Они способны смести самую плотную оборону.
Решили возродить рыцарские времена? Напрасная затея, хауптман, хоть и смелая. Сейчас на поле боя властвует Его Величество пулемет, и все эти попытки создать надежную броню, пусть даже при помощи мертвецов Эти ваши штальзарги, должно быть, дьявольское орудие. При случае я бы взглянул на них. Вы, случайно, не прихватили с собой кого-нибудь из водителей?
У штальзаргов нет водителя, господин оберст. Это одно нерушимое целое. Мертвец заковывается в корпус штальзарга без возможности выбраться. Вокруг него укрепляется броневой короб. Любые люки или отверстия ослабили бы конструкцию.
Фон Мердер едва не поперхнулся.
Вы замуровываете своих мертвецов в стальные коробки?
Далеко не всех, ответил тоттмейстер, глядя ему в глаза. Обычные мертвецы без сильных повреждений идут в штурмовую пехоту. Штальзаргом становится тот, кто от кого осталось довольно мало. По сути, требуется лишь голова и позвоночник плюс какой-то незначительный костный каркас. Я поддерживаю жизнедеятельность мозга, остальное он делает сам. К слову сказать, далеко не каждый несчастный годится для подобного. Человеческий разум слаб, как и плоть. Оказавшись запертыми в стальной коробке, люди, чье тело было практически уничтожено в бою, нередко теряют самообладание. Слишком большая эмоциональная нагрузка. Наш мозг странная штука. Он согласен управлять телом, даже если знает, что оно мертво, и распознает симптомы разложения на нем. Но стоит лишить его видимого и привычного тела, оставив в неприкосновенности разум и дав ему более надежную и сильную оболочку, как дух начинает слабеть. Штальзарг редко живет более двух лет. Хотя мне встречались исключительные образцы, которым приписывают по пять или даже десять!.. Рано или поздно он сходит с ума. С этим ничего не поделаешь. Тогда я заменяю, как вы выразились, водителя. И снова веду его в бой.
Человека, придумавшего подобное, стоило бы приговорить к самой страшной казни, пробормотал оберст. Значит, так вы распоряжаетесь теми мертвыми беднягами, которые попадают вам в лапы? Уничтожаете сперва тело, а потом и разум?
Мы лишь слуги. Орден тоттмейстеров служит Империи уже триста лет. И знаете, не в первый раз нам приходится делать то, что не вяжется с образом добропорядочного магильера, заметил Бергер, спокойно принявший выпад. Завтра эти штальзарги спасут много жизней. И если кто-нибудь из них погибнет, я сделаю все, чтобы он не мучился, и приму его смерть, как смерть своего верного и достойного солдата.
Необычайно трогательно тихо сказал майор с бородкой, отвечавший за разведку.
Тоттмейстер Бергер лишь взглянул на него, и тот замолк, точно прикусил язык.
Какая помощь нужна вашей роте? прямо спросил оберст.
Я сомневаюсь, что у вас найдется, что мне предложить. Доверьте мертвым их работу. Впрочем Я видел артиллерийские батареи, когда мы подъезжали. В каком они состоянии?
Старые орудия, и мало, но на что-то еще сгодятся. Две батареи пятнадцатифунтовых «Эрхардов». Старый хлам, но что есть Батарея стомиллиметровок. И батарея тяжелых гаубиц в четыре орудия. Всего двадцать восемь стволов.
«Из которых двадцать четыре непригодны для штурма хорошо укрепленной позиции», хотел было сказать Дирк. Но сдержал себя. В разговоре двух высокопоставленных офицеров не были предусмотрены третьи роли. Даже штабные офицеры предпочитали быть молчаливыми слушателями. Впрочем, может, их слишком сильно пугал сам тоттмейстер. От Дирка не укрылось, как они боятся встречать его взгляд.
Пожалуй, если бы сейчас в блиндаж ворвался штальзарг, залитый кровью, ревущий и грохочущий, как грузовой паровоз, они бы и то предпочли его общество компании человека в сером мундире и с черепами на погонах.
Дирк попытался вспомнить, боялся ли он так тоттмейстеров, прежде чем оказался зачислен в Чумной Легион. Ему показалось, что это произошло очень давно, может полста лет назад. Время у мертвых текло по-иному. Иногда ему с трудом верилось, что прошло немногим более полутора лет. А ведь если бы не тоттмейстер Бергер, все могло бы сложиться по-другому. Дирк рефлекторно потер грудь пониже левой ключицы. Этот машинальный жест раздражал его самого, но отвыкнуть от него было невозможно. Есть вещи, которые преследуют тебя всю жизнь. Точнее, так: есть вещи, которые преследуют тебя даже после нее.
Тоттмейстер Бергер и фон Мердер все это время о чем-то говорили. Судя по тому, что голоса их звучали не так резко, как прежде, они нашли точку соприкосновения интересов и теперь обсуждали план штурма.
огневая подготовка перед штурмом? Четыре гаубицы это, конечно, ерунда, но они смогут наделать шороху, особенно на рассвете!
Не надо гаубиц, господин оберст. И вообще подготовительного огня. Мы придем, как смерть на рассвете к умирающему. Тихо. И возьмем свое.
Наступление без артподготовки? На французский манер?
Да. Нам не нужен шум. Мы выдвинемся в пехотном строю без стрельбы. Нас разделяет достаточно большое расстояние, а местность открыта. Я не хочу, чтобы проснувшиеся французы угостили моих мертвецов из их проклятых «Пюто» и «Гочкиссов».
Что толку? Их наблюдатели все равно заметят вас.
Когда это произойдет, мы приблизимся на хороший километр. На рассвете здесь часто случается туман, особенно в апреле. Это нам на руку.
Из тумана, а? Как «Летучий Голландец»? оберст пососал мундштук трубки, но раскуривать ее не стал. Старый блиндаж не успели оснастить вентиляцией, воздух и так был спертый.
Именно так, господин оберст. Как «Летучий Голландец» с экипажем из мертвых моряков. Который появляется из ниоткуда, забирает души всех, кто его видел, и исчезает вновь.
По какой тактике вы будете действовать?
По привычной. Наша цель добраться до переднего края обороны и занять траншею. После этого половина победы, считайте, у нас на руках. В тесных траншеях мои мертвецы соберут настоящую жатву. В этом деле у них есть опыт. Затем начнется планомерный захват примыкающих траншей и ходов сообщения. Быстрыми решительными ударами мои взводы рассекут вражескую оборону на изолированные участки, займут ключевые пункты, уничтожат штабы и артиллерийские расчеты. Без тяжелых пулеметов и скорострельных пушек, в рукопашном бою, французы ничего не смогут противопоставить «висельникам».