Время от времени люди заливают грешную землю своей кровью и не любят, когда им мешают. Я спокойно отношусь к лаврам Иисуса Христа, не лезу на дорогу, по которой идут танки. Мой труп, капитан, даже на секунду не приостановит стальные гусеницы истории. Ваш труп тоже никого не остановит.
Красиво говорите, барон. Насколько мне известно, в тридцать девятом году вы работали в посольстве в Москве. Это верно? Скорин смотрел вопросительно.
Верно.
Предположим, мы захватили бы вас, барон, на сборе секретной информации. Вы согласились бы работать на нас?
Шлоссер долго не отвечал. Он попытался представить, как бы вел себя в подобной ситуации, и, решив, что скорее всего постарался бы обмануть русских, попытался уйти от ответа:
Не стану лгать, не знаю, капитан. Он снова задумался А если бросить эту мысль русскому: Знаете, я, наверное, пробовал бы вести двойную игру. Разумеется, он, Шлоссер, переиграет русского, повернет игру в свою пользу.
Это совет? быстро спросил Скорин.
Нет. И давайте перейдем к действительности. Вы ясно представляете ситуацию, в которой находитесь? Предположим, вы отказываетесь от сотрудничества со мной
Точно, отказываюсь.
Что делаю я? Сегодня вечером я по вашей рации, используя ваш шифр, начинаю радиоигру.
Москва знает мою руку, майор.
Учитываю. У нас имеется магнитофонная запись двух ваших шифровок, хороший радист в состоянии подделать почерк. Я допускаю, в городе имеется человек, через которого Москва может проверить вас. Шлоссер рассуждал вслух, делал паузы, задумывался, задавал вопросы, не ждал ответа. Это не страшно, коллега. Живете здесь, изредка появляетесь в городе. Любая проверка подтвердит мои сообщения. Вышлют связного? Я приму шифровку, буду знать место и время встречи. Мы возьмем связного, попытаемся перевербовать его. Да, да, знаю, с русскими это редко удается. Что ж, тогда расстреляем. Я успею передать от вашего имени уйму дезинформации. В конце концов Москва убедится в вашем предательстве, мы постараемся подбросить соответствующие факты
Вы захватили меня, расстреливайте! чуть не крикнул Скорин, встал и, прихрамывая, отошел от стола.
Вы мне нужны живым, капитан. Для своего народа вы человек потерянный. Кто узнает о вашей стойкости? Соглашайтесь работать, я не заставлю вас делать подлости. Мало того, чтобы в вас не сомневались, я снабжу вас ценной информацией. Вы принесете своим некоторую конкретную пользу. Связной не провалится. Он останется жив.
Необходимо любым путем втянуть русского в сотрудничество, пусть даже не искреннее. Главное, чтобы он вступил в игру, дальнейшее зависит от искусства партнеров. В своих силах Шлоссер не сомневался.
Вы мне нужны, чтобы, анализируя задания вашего Центра, я мог знать, чем конкретно интересуется русская разведка.
И только? спросил Скорин.
Конечно, изредка я через вас буду передавать такие сведения, которые выгодны нам, полагая, что русский оценит откровенность, ответил Шлоссер и продолжал: Предупреждаю, если вы не согласитесь на условия либо, приняв их, нарушите попытаетесь бежать либо выкинете какой-нибудь иной номер, покончите жизнь самоубийством Барон, давая русскому время вникнуть в смысл, выдержал паузу. Я обеспечу ваш Центр такой информацией, что ни один человек на площади Дзержинского не станет сомневаться в вашем предательстве. Тогда уж действительно и ваши дети не будут гордиться вами.
Продолжайте.
Не забывайте, мне известны ваш шифр, почерк, время выхода в эфир. Шлоссер понимал, что не сломил противника, русский идейный враг, он никогда не пойдет на сотрудничество искренне. Тем лучше, в Москве знают характер и стойкость своего разведчика, будут верить до конца! Именно такой человек и нужен, пусть только начнет игру. Барон решил дать русскому надежду на возможную победу в конце операции.
Кто знает, ход войны может измениться, философски произнес он.
Уже изменился. Мы разбили фашистов под Москвой, будем бить, пока не дойдем до Берлина.
Шлоссер чуть было не сказал, что русский фанатик, сдержался и повернул разговор в нужное русло.
Пока об изменении говорить рано. Но если ваша армия войдет в Европу и ход войны действительно изменится, интересы нации потребуют от меня совсем иного
Шлоссер подошел к Скорину, взял его за плечо.
Шлоссер подошел к Скорину, взял его за плечо.
Тогда, капитан, я предложу вам свои услуги. Вы завербуете меня, станете героем. Не улыбайтесь, вы по большому счету поможете своей нации. Знаете, сколько стоит такой агент, как я?
Много, барон. Скорин опустил голову. Дайте подумать.
Вы готовы, капитан? весело спросил Шлоссер, входя в гостиную.
Да. Скорин осмотрел рацию, положил перед собой часы. Осталось две минуты.
Шлоссер взял листок, перечитал текст составленной Скориным радиограммы:
«Познакомился вдовой Фишбах, часто бываю гостях, намерен поселиться постоянно, дом представляет большой оперативный интерес. Бывают информированные люди. Сергей».
Вот получите разрешение своего начальства, станете здесь жить официально. Шлоссер испытующе посмотрел на Скорина. Широкий круг знакомств даст вам возможность располагать интересной информацией.
Скорин кивнул, подвинул ближе листок с колонками цифр и положил руку на ключ. Ровно в двадцать три часа рация заработала. Скорин отстучал радиограмму, через тридцать секунд повторил ее и отошел от стола.
Мавр сделал свое дело, сказал он глухо и неожиданно повысил голос: Чтобы из квартиры работать последний раз, майор. Ваши пеленгаторы засекут квадрат, начнут докладывать, вы не будете принимать меры, и сразу уйма людей поймет в чем дело. Сообразят, что рация работает под крылышком абвера.
Хорошо, хорошо. В будущем, капитан, будем работать из машины. Шлоссер убрал рацию в чемодан. Не знаете, где Лота?
Нет. Скорин стучал пальцами по столу, повторяя только что переданное сообщение. Не ошибся ли, правильно отстучал: не Сергей, а ваш Сергей. Подпись «ваш Сергей» означала, что он находится в руках у немцев.
Лота сидела в библиотеке и разглядывала подшивку французских журналов начала двадцатых годов. Увидев Шлоссера, она отложила журналы.
Что с вами, барон?
Шлоссер опустился в кресло, положил чемодан с рацией на колени и вздохнул.
Се ля ви, фрейлейн. Чтобы жить, надо уметь побеждать. Подвинул девушке телефон. Вызовите сюда радиста, затем соедините меня с Берлином, с квартирой адмирала.
Вы меня звали, господин майор?
Шлоссер долго смотрел на радиста, не понимая, зачем он явился, затем отдал чемодан.
Запри дверь. Прослушай и расшифруй, вот оригинал. Он протянул радисту листок.
Барон, Берлин на проводе.
Несколько минут трубка молчала, затем раздался сонный голос Канариса. Барон улыбнулся и ровным голосом сказал:
Здравствуйте, господин адмирал. Прошу извинить меня за поздний звонок. Племянник дал первый концерт. Можете не сомневаться. Спокойной ночи, господин адмирал. Спасибо. Шлоссер положил трубку.
Я бы не доверяла русскому, барон, сказала Лота. Мне не нравится его взгляд. Не мог он как-нибудь предупредить Москву, что арестован?
Шлоссер почти нежно посмотрел на девушку.
Молодец, Лота. Вы делаете успехи. Он повернулся к радисту, который, надев наушники, что-то писал. Ну, что?
Пожалуйста. Радист протянул свои записи.
Шлоссер сравнил их с текстом шифровки и вздохнул:
Ах, капитан, капитан. Вырезай из пленки слово «ваш» и отправляй в эфир.
Что такое, барон? поинтересовалась Лота.
Капитан думал, что работает в эфир, а мы вмонтировали в передатчик магнитофон, шифровка в эфир не пошла, а записана на пленку. Сейчас мы ее прослушали, выяснили, что русский добавил одно слово. Ефрейтор ножницами условный сигнал уберет, пленку склеит и тогда, Шлоссер улыбнулся, только тогда, дорогая Лота, шифровка пойдет в Москву.
Девушка посмотрела на барона и тотчас отвернулась. Он сидел, развалившись в кресле. Лота чуть ли не физически ощущала его усталость. Лоте стало стыдно, что в эти последние, тяжелые для него дни она мешала барону. Не понимая, осуждала его. Она чувствовала, что Шлоссер сейчас думает о ней. Лота взяла с полки какую-то книгу, не понимая текста, перевернула несколько страниц. Она испугалась своей беспомощности. Если он скажет: «Идем», она пойдет.
Шлоссер легко поднялся, выхватил у Лоты книгу, поставил ее на место. Взяв девушку под руку, вывел из библиотеки.
У комнаты Лоты Шлоссер остановился, повернул ее к себе, заглянул в лицо и неожиданно подмигнул:
Спокойной ночи, Лота.
Спокойной ночи, Георг. Она обняла его и поцеловала.