После того, как пару раз вздумавшие проигнорировать моё указание индивиды были найдены обездвиженными подле двери и в весьма бледном виде, остальные поняли, что я предельно серьёзен и шутки тут не шучу.
Далее меня посетила навязчивая мысль, что могут ведь попытаться отравить, раз уж путь прямого силового устранения отпадал. Выбрав одну из слуг скромную девушку по имени Зульфия, я обязал её во время приёма пищи сидеть рядом и пробовать все блюда, сообщая мне, какой у них вкус и отличается ли он от того, что она пробовала ранее.
Но даже после этого я выжидал ещё полчаса, интересуясь изменением её самочувствия. Моя паранойя действовала и на неё, с каждым днем делая всё бледнее и зашуганней, отчего через неделю пришлой Зульфию сменить на Зухру.
Затем я понял, что если предполагаемые убийцы погонят впереди себя толпу, что соберёт по пути все мои ловушки, то смогут беспрепятственно добраться до моего тела. После чего я перед сном стал производить обход и расставлять различные проклятья уже в коридорах, запретив ходить ночами теперь и по ним.
Не скажу, что от этого меня стали больше любить. Скорее наоборот. Атмосфера в замке всё накалялась, и в конце концов я удалил стражу из своего крыла дворца, максимально ограничив контакт с подчиненными Калим-бея.
Кое-кто нет-нет да и пробовал проскочить ночью, срезав путь через мои коридоры. Таких я собирал поутру. После чего, сделав внушение, отправлял восвояси, глядя, как они на подгибающихся от слабости ногах по стеночке уползают обратно.
Потом я вспомнил про ниндзя с ассасинами и стал накладывать проклятья ещё и на стены с потолком.
Ныне замок по ночам практически обезлюдевал, становясь мрачной и тёмной глыбой, потому как пользоваться ночью светильниками я тоже запретил, опутав все окна дворца сигнальной магической сетью из опасения, что недруги могут подавать ночью сигналы за стену.
Умом я понимал, что это место всё больше становится похожим на логово какого-то злого колдуна или начинающего тёмного властелина, но сделать с собой ничего не мог слишком велика была опаска за свою жизнь. Не хотелось, знаете ли, проснуться одним утром и обнаружить, что собственная голова на тумбочке лежит.
Периодически во дворец пытались залетать птицы, но рассчитанные на людей проклятья их просто убивали, и вскоре наш оазис почти затих, перестав будить щебетом и чириканьем по утрам.
А на верхнем этаже и чердаке внезапно облюбовали себе место летучие мыши, которые, как оказалось, прекрасно чувствовали нити паутины моих магических ловушек и умудрялись пролетать через них, нигде не зацепив.
И да, чердак я тоже перекрыл проклятиями наглухо, вспомнив, что у местных есть такое средство передвижения, как ковёр-самолет, и испугавшись десанта на крышу.
А после, неделю на третью, я внезапно понял, что у меня вновь стал расти внутренний резерв. Тот, который, по всеобщему мнению, расти не мог, наглухо перекрытый магией кольца.
Взглянув на закрывающую его металлическую полосу, я лишь в очередной раз почесал затылок. Похоже, действие древнего артефакта оказалось ещё более глубоким, чем я думал.
Вот действительно, не было бы счастья, да несчастье помогло. Это же в таком разе я, может, и реально смогу сам аватаром когда-нибудь стать, нет?
Воодушевившись этой мыслью, я с удвоенной силой принялся за раскидывание проклятий по дворцу.
В конце концов это привело к тому, что передвигаться по доброй его части безбоязненно мог только я, и это наконец меня немного успокоило. Потому как теперь я мог почти не опасаться за свою жизнь.
Идя по тёмному коридору и автоматически деактивируя попадающиеся на пути ловушки, я не забывал бросать маленькие проклятья в каждую нишу и в любое ответвление на случай, если там решили спрятаться враги.
По углам уже начал скапливаться песок, который нет-нет да и заносило ветром во дворец. Однако пускать уборщиков я тоже боялся, да и снять все ловушки было делом непростым, равно как и восстановить их в прежнем состоянии. Поэтому уборкой я решил пренебречь.
Прислушавшись к тихому урчанию в животе, я кивнул сам себе и, спустившись по широкой лестнице, вышел во двор, где уже ждала меня служанка в накинутой на голову чадре с подносом, полным еды, в руках.
Подозрительно оглядев парочку стражников неподалёку, я приказал:
Гюльчатай, покажи личико.
Та опустилась, ставя поднос на каменный бортик, и откинула чадру вверх, показывая бледное от страха лицо с лихорадочно блестящими глазами.
Я кивнул, позволяя опустить непрозрачную ткань. Ну а что вы хотели? А вдруг там вовсе не Гюльчатай, а самый что ни на есть Абдулла? Мне неожиданности не нужны.
Взяв еду, служанка покорно пошла вслед за мной, но, посторонившись при входе, я пустил её вперёд, ещё раз бдительно обозрев окрестности. Зайдя следом, тут же восстановил плетение на двери. Сказал нерешительно замершей у подножия лестницы девушке:
Иди, не бойся, путь я расчистил.
Пока мы шли до спальных покоев, я методично восстанавливал плетения за своей спиной. Пусть было нудно и муторно повторять такую процедуру по три раза на дню, зато не страдала безопасность, что куда важней.
Зайдя внутрь, я дождался, пока служанка расставит блюда на столе, снимет чадру и, опустив взгляд вниз, скромно сядет на краешек подушек.
Зухра, как и Зульфия, не выдержала психологических нагрузок, и ко мне уже третий день подряд приходила эта новая черноволосая девица, безропотно пробуя все блюда и отвечая на вопросы.
Звали её, конечно, не совсем Гюльчатай, но очень похоже, и я, не слишком заморачиваясь с запоминанием, просто переделал на привычный слуху манер, вспомнив культовое Белое солнце пустыни.
Девушка не возражала.
Так, что тут у нас? присел я чуть поодаль, так, чтобы, если она решит пырнуть меня чем-то острым, ей бы пришлось для этого вставать и тянуться ко мне, теряя время. А попробуй-ка вот этот плов, показал я ей пальцем, вот отсюда, отсюда и отсюда.
Дождавшись, когда служанка покорно возьмёт пальцами из трёх наугад выбранных мною мест в блюде и съест, я быстро, следя за руками девушки, пока она ничего туда не подсыпала, пододвинул плов к себе.
И компотик отпей, пожалуйста, то есть сорбет. Ага, хорошо.
Так она перепробовала все блюда, и я, дождавшись, когда истечёт положенный срок, принялся с аппетитом всё поглощать.
Посматривая на всё так же неподвижно сидящую Гюльчатай, сполоснул пальцы в чаше с водой, поинтересовался:
Ну расскажи, что обо мне говорят?
Ничего, господин, тихо произнесла та.
Совсем ничего?
Откинувшись на подушки, я вгляделся в симпатичную девчушку, нервно теребящую пальчиками ткань шаровар.
Совсем, господин, ответила она, стараясь не смотреть на меня.
Странно. Что, никто пока даже не говорил, что я на ужин кушаю девственниц?
Странно. Что, никто пока даже не говорил, что я на ужин кушаю девственниц?
Я иронизировал, но девушка внезапно вздрогнула и сжалась.
Ты что, от изумления я приподнялся и, придвинувшись ближе, пальцами взял её за подбородок, заставляя взглянуть на меня, и вправду боишься, что я тебя съем?
Собеседница моя задрожжала ещё сильней, а затем ответила:
Нет, господин, не этого.
А чего?
Говорят, набравшись толики мужества, начала Гюльчатай, что вы выпиваете из девушек жизненные силы и молодость, чтобы самому оставаться молодым.
Это с чего вдруг? опешил я.
Другие девушки, что были тут до меня, заметно постарели. Это все говорят.
Ничего они не постарели, ответил я, отстраняясь и снова облокачиваясь на подушки, это всё стресс и излишние переживания. Да и зачем мне красть их молодость? Я и так не старый.
Говорят, господин, ещё тише произнесла девушка, что на самом деле вы старый злой колдун, который околдовал нашу госпожу. Вы только выглядите молодо, а на самом деле вам уже сотни лет.
Мда вздохнул я. Какая же невежественная серость. То-то меня сюда в беспамятном состоянии привезли да окольцевали. Скажи лучше, а не злоумышляет ли кто напасть на меня?
Что вы, господин, вскинулась служанка, кто же нападёт на такого могущественного колдуна? Наоборот, все боятся, что вы нашлёте на них мор или болезни.
Ну хоть что-то положительное в образе колдуна. Если боятся, то не нападут. Впрочем, слишком сильный страх может толкнуть на крайние меры. Пусть боятся в меру, - решил я.
Значит так, Гюльчатай, я добился того, чтобы она вновь посмотрела на меня, передай остальным, что я не буду насылать на них никакие проклятия и болезни, пока моей жизни ничего не угрожает. Поняла?
Поняла, господин, кивнула она.
Ну раз поняла, тогда собирай всё со стола и пойдём, провожу тебя до выхода.
Выпроводив служанку, я, довольный, что внятно и доходчиво объяснил всё той, направился дальше изучать доставшуюся мне библиотеку.
Да, забыл рассказать. В крыле дворца, где я обитал, располагалась весьма достойная библиотека, сделавшая бы честь таковой в каком-нибудь городском управлении инквизиции империи Карн. Не таком большом, как моё родное, конечно, но всё же.
Полазив по стеллажам, я нашёл очередную книгу о прежнем государстве людей и, усевшись в кресло прямо там, вчитался в витиеватый и потому сложнее воспринимаемый текст, периодически прерываясь на осмысление особо закрученных речевых оборотов автора.
Ещё раз посмотрев на обложку, разобрал полустёртую фамилию Лидас.
Алехандро Лидас, пробормотал я. Проще надо было быть, Алехандро, проще. Для людей писать, а не извращаться высокой словесностью.
Увы, полезного в итоге причерпнул мало, да и то в основном о внутреннем устройстве страны, где статус в обществе напрямую зависел от магической силы. Кстати говоря, похоже, там и евгеникой не брезговали, пытаясь получить более магически одарённое потомство.
Постепенно я даже втянулся книга тянула скорее на художественный роман, нежели на сухую документалистику, да и к стилю автора со временем привык. А картинка стала вырисовываться следующая.
Во-первых, самой главенствующей была ментальная магия, собственно, её адепты и составляли всю правящую верхушку империи. И правили они железной рукой, благо могли не просто читать мысли своих подданных, но и полностью брать их под свой контроль.
Вторыми по значению шли стихийные магии огня и воздуха то были боевики, своего рода военный орден. Водники, идущие следом, в основном делали то же, но только не на суше, а на море. Ну а маги земли стояли на самой последней ступени, занимаясь какими-то прикладными задачами вроде смены рельефа и участия в крупных стройках. Именно они, кстати, создавали высоченные башни верховных магов и циклопические города, в которых жило до миллиона населения.