На наш взгляд играли все просто замечательно. После окончания пьесы игравшие вышли на сцену и кланялись под аплодисменты. В центре стоял и кланялся вместе со всеми седой мужчина с тонким нервным будто бы измятым лицом. Оно было нам знакомо, он ел вместе со взрослыми и единственный из всех, проживающих в Школе, кроме женщин с кухни, никогда не носил ни спортивных костюмов, ни камуфляжных курток, одевался подчёркнуто нестандартно разные пиджаки, свитера и ещё любил цветные шейные платки. Звали его Вениамин Сергеевич, а прозвище у него оказалось Неумирович, аналогия стала понятна нам гораздо позже. Он раньше был актёром, в Школе преподавал сценическое мастерство и культуру речи. Эта дисциплина считалась важной, ей уделялось довольно много внимания, и крови Вениамин Сергеевич потом попил у нас немало, но об этом я расскажу в своё время.
Когда мы спустились, то просто ахнули все столики оказались сдвинутыми в линию, раздваивающуюся и огибающую ёлку. Они были завалены едой. Целая куча салатов, мясные блюда, колбасные и сырные нарезки, вазочки с конфетами и тортики. Целыми батареями стояли лимонады всех видов и даже бутылки шампанского. Я вдруг осознал, насколько сильно тосковал по лимонаду. Непонятно было, кто всё это приготовил, неужели тётя Маша с тётей Симой? Они были тут же, в нарядных платьях, и даже Степаныч выглядел довольно прилично. Позже мы узнали, что праздничную еду привёз из города Константин Михайлович. Денис с взъерошенными волосами, кое где всё ещё перемазанными мелом (в пьесе у Призрака были стоящие торчком седые космы), показал нам, куда садиться, а затем вместе другим четверокурсником откупорили несколько бутылок шампанского и налили нам в бокалы. Вокруг хлопали пробки и все занимались тем же самым наливали шампанское.
- По бокальчику! сказал Денис, свирепо вращая глазами. Увижу кого бухим лично от меня получит! И минус тыща от Виктора Робертовича, это понятно?!
Мы послушно кивали и на такую щедрость никто не рассчитывал.
Константин Михайлович постучал вилкой о бокал и произнёс небольшую речь. Снова про Семью. И здесь, за общим праздничным столом, в неё верилось довольно сильно.
- С наступающим! закончил Константин Михайлович и мы стали чокаться со всеми, до кого могли дотянуться.
Шампанское оказалось невкусным, слишком кислым, и мы сразу бросились его поскорей заедать. А я ведь как дурак запеканки наелся. Ведь мог же догадаться?
Через некоторое время с бокалом в руке поднялся ЕП. Он с Чирковым и другими взрослыми сидел в центре, напротив ёлки. Ему не пришлось стучать по бокалу. Увидев, что он встал, старшекурсники подлили себе шампанского, а мы, под бдительным взглядом сидевшего с нами Дениса, разлили лимонад, я лично с удовольствием, охота была эту кислятину хлебать. ЕП дождался, пока суета закончится, и негромко начал говорить:
Плывёт в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
- С наступающим! закончил Константин Михайлович и мы стали чокаться со всеми, до кого могли дотянуться.
Шампанское оказалось невкусным, слишком кислым, и мы сразу бросились его поскорей заедать. А я ведь как дурак запеканки наелся. Ведь мог же догадаться?
Через некоторое время с бокалом в руке поднялся ЕП. Он с Чирковым и другими взрослыми сидел в центре, напротив ёлки. Ему не пришлось стучать по бокалу. Увидев, что он встал, старшекурсники подлили себе шампанского, а мы, под бдительным взглядом сидевшего с нами Дениса, разлили лимонад, я лично с удовольствием, охота была эту кислятину хлебать. ЕП дождался, пока суета закончится, и негромко начал говорить:
Плывёт в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу жёлтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывёт в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льётся мёд огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несёт сочельник
над головою.
Твой Новый год по тёмно-синей
волне средь моря городского
плывёт в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнётся снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнётся вправо,
качнувшись влево.
- Чтоб мы все стояли твёрдо и не качались!
Потом был бой курантов в динамиках. Потом был фейерверк во дворе, оказалось, что Константин Михайлович привёз целую батарею. Мы сдвинули столы, выключили свет, остались только гирлянды и разбрызгивающий лучи вращающийся шар под потолком. Диджей врубил музыку и я потерялся. Периодически находил себя в разных местах, то под пляшущими по глазам лучами, то под редкими каплями, падавшими с тёмного загадочного неба, и снова с наслаждением терялся.
Глава 19. Отдача
- Во втором красном камеру поменяйте, сказал голос в динамике.
Я бросился расстёгивать только что старательно затянутый ремень, шлем оказался мне великоват и пришлось затянуть потуже, но, не успев расстегнуть, вспомнил, что у меня четвёртый номер. Двойка была у Серёги Грачёва. Он тоже успел застегнуться и теперь судорожно дёргал ремешок, не желавший расслабляться. Видно было, что Грач сильно волнуется. К нему подошёл третьекурсник из запасных и помог. Затем снял крышку защитного кожуха, прикрученного к шлему, достал оттуда маленький кубик видеокамеры и вставил вместо неё такую же.
- Есть сигнал, произнёс через некоторое время голос. Нормально На позицию.
Голос принадлежал лысоватому длинному мужику в очках с толстенными стёклами. Звали его Виталий Андреевич, а прозвище Левитан. Прозвище мы давно подслушали у старшекурсников, но так и не поняли его смысл. Вспомнили, что был такой художник, а вот про диктора времён войны никто из нас тогда не знал. Виталий Андреевич включал и отключал трансляцию, следил за технической стороной картинки на месте, а также фиксировал победителей. Сидел он в одном из подсобных помещений, смонтированных на втором этаже ангара. Левитан в Школе был кем-то вроде инженера по эксплуатации вообще всего, а со второго курса вёл уроки познавательной физики. Но пока что мы с ним пересекались только в столовой и на Забегах.
Я одернул майку и более тщательно заправил ее в штаны. Майки нам выдали белые. Белые, представляете? Цвет первого курса, как оказалось. В целом, с надписью смотрелось неплохо. "Violets" так назывались фиалки по-английски. Но белые! Пачкались капитально. Выдали их совсем недавно, по две штуки каждому. Робот предупредил, что они только для Забегов. Я просто померял. Обе, конечно, померял, мало ли? Ну ладно, несколько раз померял. Ну походил немного, надо же было проверить, как они в движении, не мешают? А вчера, под вечер уже, посмотрел обе с какими-то пятнами! Кинулся к стиральной машинке "Фиалок", а она уже крутится. Только что кто-то из наших включил и ещё режим, собака, поставил почти на два часа! Как назло. В общем, пришлось с утра заряжать машинку, после завтрака развесил, всё вроде отстиралось, но высохнуть толком не успело. А в ангаре нежарко было, знаете.
- Приготовились, сказал Левитан. Трансляция пошла. "Гладиолусы", поднимите руки, вас представляют Теперь "Фиалки" На старт Внимание Пять, четыре
Как только он сказал "Гладиолусам" поднять руки у меня под маской сразу отчаянно зачесалось в носу. Но пока я прислушивался к своим ощущениям, упустил момент, и когда поднимал руку на нашем представлении, то больше всего хотел вместо этого засунуть её под решётку и почесаться. Представляли нас всех вместе, а не по номерам, как старшекурсников. Какой-то частью я понимал, что это просто сам сейчас придумываю и накручиваю себя, а другая часть конкретно была на измене, готовилась чихнуть и опозориться. Я осторожно поднял глаза вверх на штангу, свисавшую с потолка, с закреплёнными на ней камерами. Одна пялились точно в меня, вернее, в зону нашей базы. Этот ракурс попадал на главный экран как раз в начале, на представлении команд, и после окончания, во время повторов свалок в этой зоне и моментов взятия флага. По идее, его уже должен был сменить общий вид сверху. Или ещё нет? На отсчёте точно будет общий план, тогда и почешусь, в панике решил я. И тут же почувствовал, как мой собственный нос сам, без моего участия, судорожно втянул порцию воздуха, потом ещё, потом ещё. Забыв про приличия, я зашарил по решётке шлема, чтобы добраться до предателя, но не успел и как раз на счёте "один" оглушительно с треском ушах чихнул. Так что команду "вперёд" даже и не расслышал.
Как только он сказал "Гладиолусам" поднять руки у меня под маской сразу отчаянно зачесалось в носу. Но пока я прислушивался к своим ощущениям, упустил момент, и когда поднимал руку на нашем представлении, то больше всего хотел вместо этого засунуть её под решётку и почесаться. Представляли нас всех вместе, а не по номерам, как старшекурсников. Какой-то частью я понимал, что это просто сам сейчас придумываю и накручиваю себя, а другая часть конкретно была на измене, готовилась чихнуть и опозориться. Я осторожно поднял глаза вверх на штангу, свисавшую с потолка, с закреплёнными на ней камерами. Одна пялились точно в меня, вернее, в зону нашей базы. Этот ракурс попадал на главный экран как раз в начале, на представлении команд, и после окончания, во время повторов свалок в этой зоне и моментов взятия флага. По идее, его уже должен был сменить общий вид сверху. Или ещё нет? На отсчёте точно будет общий план, тогда и почешусь, в панике решил я. И тут же почувствовал, как мой собственный нос сам, без моего участия, судорожно втянул порцию воздуха, потом ещё, потом ещё. Забыв про приличия, я зашарил по решётке шлема, чтобы добраться до предателя, но не успел и как раз на счёте "один" оглушительно с треском ушах чихнул. Так что команду "вперёд" даже и не расслышал.
- Ну что же? Давайте посмотрим, сказал Виктор Робертович. Подходите ближе.
Он повернул ноутбук, чтобы всем было удобнее смотреть и включил первый Забег. Как раз этот наш с "Гладиолусами". Общее впечатление вначале оказалось хорошим наши белые майки с латиницей, балаклавы и шлемы всё выглядело прилично, как у старших и вполне по боевому. Белые майки показались мне даже более красивыми, чем жёлтые второкурсников. Себя я смог опознать только по номеру на шлеме. Комментатор тараторил по-английски, вот мы вскинули руки вверх, вот шлем с четвёркой странно дёрнулся и его обладатель с запозданием побежал к крайнему левому коридору. С противоположной стороны в этот коридор шустро юркнули три синих шлема. Четвёртый номер застыл у входа, но как только в поле его зрения из-за зигзага коридора появились бежавшие, то, странно наклонив голову, побежал им навстречу. Мне тогда показалось, что медлил я гораздо дольше. Мы никогда не тренировались в балаклавах и вид этих стремительно приближающихся неопознаваемых чёрных морд заставил меня оцепенеть. Но как оказалось, длилось это совсем недолго. Честно говоря, я вообще не помнил, как побежал им навстречу. Не было такого воспоминания. Что же я с закрытыми глазами побежал? Всё-таки зассал, получалось. Номер четвёртый тем временем упал на колени, очевидно рассчитывая, что бегущие об него споткнутся, но сделал это слишком рано и они просто перескочили. Затем буквально снесли выскочившего в этот коридор на подмогу участника с цифрой "два" на шлеме и швырнули его в оставшегося на базе "красного" с тройкой, Мочку, сразу затем навалившись на него. После этого там образовалась куча мала, катающаяся по полу и отчаянно сучащая конечностями. В это время из другого крайнего коридора выскочила невысокая фигурка в синем шлеме, в которой я без труда опознал Мишина, ловко подскочила к базе в обход дерущихся, цапнула красный флаг и помчалась обратно той же дорогой. А что же четвёртый номер, где он? Он уже был на своей базе и бросился догонять того, кто схватил флаг. Это я помнил. А где же ещё двое наших? Один из них как раз забежал в центральный коридор, в руке у него развевалась синяя тряпка. Номер один, Киселёв. А пятый номер Старцев катался по полу на чужой базе, намертво сцепившись с "синим". "Четвёрка" явно не догоняла Мишина, а тот явно опережал Киселёва с флагом. Тем более что едва тот выбежал, как ему навстречу вскочил один из "синих". Но они даже не успели схватиться, Мишин в это же время перепрыгнул борющихся на своей базе и положил флаг в зону. Все застыли, услышав сигнал, а затем стали аккуратно выбираться друг из-под друга. Только дурак в красном шлеме под номером "четыре" всё-таки добежал до своего захваченного флага и застыл там, беспомощно крутя головой.