- Не знаю, Сережа. Я не знаю про других. Я могу знать только про свой марафон. А ты только про свой. Может быть когда-нибудь я и научусь понимать про других. Может быть Я Нет. Всё, достаточно. Ну вы поняли хоть что-нибудь?
Ну, в общем, лично я не особенно тогда что-то понял. И причём тут День победы? Но перед кроссом случилась интересная вещь я усиленно думал про то, что надо как-то победить, надо что-то придумать, тактику поменять, что ли? Неужели Сиваков такой непобедимый? Да быть того не может. Думал про эту счастливую улыбку победителя. Где силы-то на неё взять?
Вспоминал то, что нам рассказывал про бег и вообще про энергозатраты Михаил Иванович. Теория являлась его собственной. В ней не было про ограничители в голове, посвящалась она физиологии. Весёлый тогда грузанул нас терминологией про молочную кислоту и прочее, так что я толком ничего не понял. И тут вдруг всё стало на места. Я просто попытался представить как бы это рассказал ЕП. Без молочных кислот и прочих психофизиологических терминов. И как раз на примере бега очень хорошо всё подходило. С учётом моих личных наблюдений за собой на утренних пробежках. Всё-таки несколько месяцев уже каждый день бегали. Надо было просто голову включить. Я тогда не смог бы, конечно, так чётко сформулировать, как могу сейчас, но базовые понятия уже все оказались при мне.
Смысл такой человек совершает действия с помощью мышц. На это расходуется энергия. Энергия вырабатывается главным образом из кислорода, который мы вдыхаем. Это базовое наше топливо, мы, по сути, ездим на воздухе, всё остальное присадки. А главный строительный элемент в организме это вода, она как песок на стройке, а уже связывающий песок цемент делается из еды. Так примерно. Ну да ладно. Нас интересует бег. Во время бега ничего не строится, там только сгорает уголёк, который мы уже закинули.
Представим бегущего человека как паровоз. Уголь горит, и паровозик едет. Вернее, горит не сам уголь, горит, по сути, кислород, а уголь только способствует процессу. Всё остальное нас не особенно интересует: что огонь нагревает котёл, пар толкает поршни и так далее. Главное кислород поступает, уголёк закинут, паровозик едет из своего Ромашково.
У паровозика есть регулятор скорости. И он двухрежимный. В первом режиме скорость варьируется количеством поступающего кислорода. Машинисту хочется ехать побыстрее, он говорит об этом кочегару, кочегар понимает и начинает подкидывать больше уголька, чтобы могло сгореть больше кислорода.
Но машинисту нужно или просто хочется ещё быстрее. А кочегар уже всё. Быстрее подкидывать уголёк он просто неспособен, он на максимуме своих возможностей. И тогда машинист давит на секретный рычаг управления скоростью. Есть у него такой. И в дело вступает электродвигатель, который также имеется у нашего паровозика. Электродвигатель этот работает от аккумулятора. Паровозик прямо летит дальше. Но летает он недолго. Энергия в аккумуляторе довольно быстро заканчивается. А дальше происходит следующее скорость паровозика резко падает или он вообще останавливается. Хотя, казалось бы, почему? Ну ладно, электродвигатель не может работать, потому что сдох аккумулятор, но кочегар-то остался? Вон как лопатой энергично машет? Просто тут в дело вступает древнее правило, которым руководствовались при проектировке паровозика. А оно гласит аккумулятор должен быть всегда полностью заряжен. Потому что он не для баловства, а для экстренных ситуаций. А экстренная ситуация, в которой паровозику могут наступить кранты, в любой момент способна приключиться. Так что извольте сначала зарядить! И на зарядку уходит практически вся энергия, получаемая от сгорания кислорода. Так что хоть кочегар и машет лопатой как заведённый, но паровозик наш может ехать только со скоростью черепашки. И ничего тут пока не сделаешь.
И машинисту нужно всё это иметь в виду и дёргать за секретный рычаг очень обдуманно и расчётливо.
Что можно натренировать? Тренировками можно увеличить ёмкость аккумулятора. Но не очень значительно, не прямо так, чтоб в разы. Тренировками можно отладить и закалить систему поршней и прочих передаточных механизмов. Тренировками можно прокачать кочегара, чтобы он не совершал ни одного лишнего движения, попадал в тайминг и был идеальным исполнителем. Но самое важное тренировками прокачиваем машиниста. Во-первых, для того, чтобы он находил подходящие ободряющие слова для кочегара, усиливающие его желание стараться. А во-вторых чтобы он научился правильно пользоваться этим секретным рычагом. Дело в том, что если расходовать энергию аккумулятора понемножку, грамотно, то он будет успевать дозаряжаться, а паровозик ход сильно не успеет сбавить, благодаря инерции движения и довольно быстрой дозарядки аккумулятора. Но эту меру машинист должен чувствовать прямо очень тонко, чуть переберёшь или начнёшь частить с этим рычагом и приехали, придётся заряжаться нормально, скорость потеряется, кочегар от этого расстраивается он то всё время старался, начинает раздражённо бросать свою лопату и проклинать бестолкового машиниста.
Понимаю, что ЕП это объяснил бы гораздо лучше и короче, извините.
В общем, я тогда всё вдруг это понял почти перед самым стартом. Прямо и представил себя этим паровозиком. Сиваков обычно ускорялся со старта. Отрывался и уходил. А мы бежали привычным нам темпом утренних пробежек. Раньше за Сивым некоторые пытались увязываться, но быстро дохли и в итоге приходили последними. Так что уже никто и не пытался. Как-то все признали, что у Сивакова недостижимые способности и смирились. Может и правда кочегар у него был какого-то последнего уровня. Машинист так точно был мастером, это понятно. Но возможно и мой так попробует? подумал я. Только нужно аккуратнее.
Я не стал пытаться сразу удержаться за Сиваковым, но и из основной группы вырвался, чтобы не зависеть от их темпа. Кроссовки скользили на стремительно превращающемся в кашу свежевыпавшем снеге, сзади шумно дышали мои однокурсники, а Сиваков давно скрылся за поворотом. И я начал потихонечку ускоряться, внимательно прислушиваясь к себе. Ускоряюсь и потом замедляюсь для восстановления, ускоряюсь, замедляюсь. Я прямо представлял внутри себя этот аккумулятор. Ускорялся и замедлялся я, делая шаги шире или короче, дыхание старался держать ровным и всё время одинаковым. И так я увлёкся этими самонаблюдениями, что даже и успел немного забыть о цели эксперимента. Так что даже удивился, когда обнаружил впереди мотающуюся спину Сивакова. Голова у него была вжата в плечи, уши лопушились, руки довольно низко опущены и он ритмично помахивал ими в такт бегу. Как-то беспечно даже. И мне вдруг захотелось незаметно подкрасться к нему. Тут я впервые совершил ошибку и перестал внимательно прислушиваться к себе. Спина приближалась, я чувствовал азарт, мне казалось, что сил у меня полно, на всё хватит. Впереди показался очередной поворот, нужно было успеть догнать до поворота, чтобы остаться незамеченным. Мне это теперь казалось крайне важным. Внезапно Сивый обернулся, будто что-то почувствовав, заметно вздрогнул, увидев меня, и рывком ускорился. Мой азарт встрепенулся ещё сильнее. Я тоже ускорился. И тут у меня случилось озарение. Я понял, что случится дальше. Догоню его. Догоню и встану на дозарядку. Именно так всё и будет. И кто-то трезвый и спокойный внутри меня тихо сказал: "Стоп. Не суетиться". И я послушно укоротил шаг. Едва успел. Ещё бы немного и эксперимент закончился. Мне и так пришлось довольно туго пошёл откат на восстановление и я буквально уговаривал свой организм немного потерпеть и не замедляться сильнее. Убеждал, что и так получится дозарядиться. И как-то всё же убедил. Восстановился. Можно было снова начинать эту раскачку с ускорениями. Я снова почувствовал лёгкость. В это время мне навстречу выбежал Сиваков, который уже миновал разворот и возвращался к финишу. Оторвался он от меня прилично, мощный рывок совершил. Но я отнёсся к этому спокойно и даже благосклонно ему улыбнулся. Сивый скривился и отвернулся. Дышал он тяжеловато.
В общем, не прошёл ему этот рывочек просто так. Может ещё и моя уверенная улыбочка помогла. Как тогда, на "крыле". И вскоре я его обошёл. Больше никто из наших его не догнал, но так близко от основной группы он финишировал впервые. А я перед финишем ещё и разрядил аккумулятор до конца, ускорившись. Просто уже для настроения. С улыбкой победителя, короче. Одно было жалко что ЕП этого не увидел. Но не ходил он на такие мероприятия.
Глава 22. Упражнения
Постепенно наши уроки у Весёлого стали приобретать все более жёсткий характер. И даже жестокий. Раз в неделю мы сдавали ему зачёты. Они были на подтягивание, отжимание, уголок и несколько видов растяжки. Процесс подготовки к зачётам Михаила Ивановича совершенно не интересовал, это мы должны были тренировать сами и причём самостоятельно находить на это время. Он лишь потихонечку увеличивал нормативы. Собственно, всё по своей теории. Пока что нижняя планка была такова, что мы все более-менее справлялись. Но это только из-за каждодневных упражнений. Забавно, что полгода назад эта планка казалась мне неосуществимой, а теперь даже низковатой. Впрочем, было ощущение, что он в любой момент может её резко задрать. Потому все старались наработать некоторый запас.
Ну и ещё мы теперь на уроках со сдачей зачётов можно считать отдыхали. Все остальные его уроки начали становиться настоящим испытанием. В Забегах реально было легче. Помните, я описывал вам три недели перед Новым годом и нашими первыми Играми? Когда мы начали отрабатывать полный контакт и ходили все в синяках. История повторялась. Правда, к Забегам мы теперь готовились абсолютно самостоятельно своими пятёрками, просто рисуя схемы на листиках и обсуждая тактику в свободное время. Ни Виктор Робертович, ни кто-либо ещё больше не интересовались процессом подготовки. Сами, мол, выкручивайтесь. С одной стороны это даже льстило, а с другой было немного обидно от такого равнодушия.
Ну а вот тренировки полного контакта вернулись. Теперь все эти пощёчины и швыряние поролонового мячика в лицо казались детской забавой. Место мячиков заняли настоящие кулаки. Единственное отличие не всегда нужно было принимать удары. Мы, как обычно, делились по номерам и становились в две шеренги. Весёлый давал команду каждой из пар по очереди. Команд было всего две: "Взял" и "Ушёл". Номер первый в паре бил кулаком в лицо номеру второму. Бить следовало из боксёрской стойки резко и сильно. Михаил Иванович не давал команду на удар, тот наносился самостоятельно, но в момент удара он выкрикивал одну из двух команд. По команде "Ушёл" нужно было уклоняться, но только в сторону, влево или вправо, убирать голову назад запрещалось. А иногда он командовал "Взял" и удар следовало принять. Разрешалось только немного отвернуть лицо.