Пока я вчера ездил к зубному произошла ещё одна неприятная вещь. Илюха Старцев из нашей пятёрки заболел и слёг в медчасть. Что-то с животом, подробности были неизвестны. Вообще, Илья отличался отменным здоровьем. Всегда с румянцем на щеках, смешливый хороший парень. Правда, так до сих пор и не раскололся, как в специнтернат попал. Плавал лучше всех, три стиля знал, и даже баттерфляем немножко мог. Виктор Робертович отпустил нас, "Фиалок", после обеда отнести Старому еды и заодно проведать.
Илья лежал, подтянув одеяло двумя руками, будто кто-то пытается его отобрать, и с каким-то, как мне показалось, испугом глядел на нас. Румянец его теперь, наоборот, выглядел нездоровым. Ко лбу прилип тёмный завиток короткой чёлки.
Видно было, короче, что всё не очень хорошо. Я опять подумал про Забеги. Только ведь почувствовал настоящее вдохновение, только надежда появилась и на тебе. Сначала Мочка меня не понял, а теперь и вот это. Состава у пятёрки нет. И что теперь? Такого за три месяца у нас ещё не было. Как-то так получалось, что даже если кто-то заболевал, то к Забегам всё равно выздоравливал и все наши пятёрки всегда оставались в полном составе. Что же теперь будет? Внезапно я почувствовал стыд. Человеку плохо, а я всё о себе, о своих планчиках.
На вопросы пацанов Илья отвечал будто нехотя. Сказал, что болит живот, что доктор подозревает аппендицит, повезёт скоро в клинику на обследование. О чём ещё спрашивать было непонятно. Мочка с мрачным видом стоял у двери.
- Ну а что, после затянувшейся паузы сказал Илья, он перестал держаться за одеяло, но теперь не знал, куда девать руки и беспокойно перекладывал их с места на место. Может, так и лучше?.. Пропустим Игру очки не потеряем. Может, на следующую смогу? А если нет нормально всё равно будет, он даже будто воодушевился. Я тут посчитал если очки не терять, то нам как раз до лета хватит, понимаете? Так что, может оно и к лучшему, а?
На вопросы пацанов Илья отвечал будто нехотя. Сказал, что болит живот, что доктор подозревает аппендицит, повезёт скоро в клинику на обследование. О чём ещё спрашивать было непонятно. Мочка с мрачным видом стоял у двери.
- Ну а что, после затянувшейся паузы сказал Илья, он перестал держаться за одеяло, но теперь не знал, куда девать руки и беспокойно перекладывал их с места на место. Может, так и лучше?.. Пропустим Игру очки не потеряем. Может, на следующую смогу? А если нет нормально всё равно будет, он даже будто воодушевился. Я тут посчитал если очки не терять, то нам как раз до лета хватит, понимаете? Так что, может оно и к лучшему, а?
- Ну
Мы переглянулись.
- Нет, ну а что тут сделаешь? рассудительно заметил Киселёв. Всё равно ведь теперь Надо плюсы искать, ты прав.
- Да хрен с ним! сказал я. Забудь ты про всё! Главное выздоравливай. Чтоб всё нормально у тебя было!
Я присел на кровать и осторожно похлопал Илью по угадываемой под одеялом ноге.
Он посмотрел на мою руку, перевёл глаза на лицо, болезненно поморщился, но не стал ни о чём расспрашивать, отвернулся.
- Ну да, сказал, глядя в окно.
Мы снова замолчали. Надо было идти уже, наверное. Оставить его в покое.
- А ведь врёт он всё!
Вздрогнув, я посмотрел на Мочку. Тот с кривой ухмылкой глядел на Илью. Затем отлепился наконец от дверного косяка и шагнул ближе к кровати. Илья снова ухватился двумя руками за край одеяла.
- Старый, ты же всё врёшь! Вы что, не чувствуете?.. Что? За очочки свои решил попереживать? Сохраниться решил, да?
- Да ты чего?! я вскочил. Ты охренел?! Человеку плохо! Да ты!..
Я с возмущением оглянулся, но никто на меня не обращал внимания. Мочка пристально глядел на Илью, а тот не сводил глаз с него. И даже румянец куда-то исчез с его щёк, а губы стали просто серыми.
- Ты не понимаешь, почти прошептал он. Это всё слишком серьёзно. Нельзя больше рисковать. Главное ближайшее время протянуть, потом легче будет.
Его глаза метнулись к закрытой двери и он снова быстро, почти лихорадочно зашептал:
- Это хороший вариант. Пускай проверяют. А может и правда? Я слышал, что он часто увеличенный. Пускай вырезают! Буду говорить, что болит, пускай! Он не нужен всё равно. Только лучше будет. И нам лучше будет! Я посчитал!
Он будто не в себе был. С самого начала не очень на себя походил, а теперь так вообще. Как тронутый.
Илья отцепился наконец глазами от Мочки, зашарил взглядом по нашим лицам.
- Пацаны! Ну вы-то понимаете? Кир? Я же не для себя?! Не только же для себя?! Не могу вам врать! Да. Я Но я всё посчитал!.. Смешно. У меня и правда, похоже, заболело теперь. Так что Может, я и не вру!
- Да он бредит, походу, сказал я. Оставь ты его. Видишь, не в себе. Пошли, короче.
- Дурак ты! Мочка всё так же вглядывался в Илью. Здесь это не сработает. Здесь по-другому надо! Все силы из себя надо доставать. По-честному. Я ведь он запнулся. Да меня самого тут накрыло. Знаешь как? И не из-за очков этих поганых, а вообще Вон ему спасибо.
Мочка мотнул головой в мою сторону.
- Да ты на рожу его посмотри! Он доказал мне. Доказал мне, что я говно!.. И доказал, что я могу не быть говном! Понял? И ты тут как говно лежишь! А самое важное не быть говном! Я же правильно формулирую? он посмотрел на меня.
- Ну в целом да, ответил я. Только говна чё-то много.
Глава 27. Прорыв
Трясло меня сильно. Меня всегда потряхивало перед началом, но тут организм совсем пошёл вразнос. Я уже и дыхание задерживал, и в разговоры влезал, чтобы отвлечься, но лихорадочное дребезжание внутри не прекращалось. Мне казалось, что все это замечают и от этого я нервничал ещё сильнее. Забеги как Забеги, увещевал я себя. Проиграем и что? Ничего пока страшного. Подумаешь. Но к этим Забегам всё так сплелось И теперь выходить туда, под камеры. Под запись. И ещё смотреть потом как
Пика мой мандраж достиг, когда начался обратный отсчёт. Причём не у нас. Первый Забег был у "Гладиолусов" и "Астр". Я вцепился в поручень мостика, чтобы никто не видел, как трясутся руки и ещё чтобы не упасть от внезапно накатившей слабости. И ещё, как ни прискорбно мне об этом сообщать, но мне отчаянно и мгновенно захотелось в туалет. Хотя, конечно, сходил заранее. И вот тут я действительно испугался. Воображение у меня всегда было хорошим. Но команда "Вперёд" спасла меня. Слушая тиканье метронома, и глядя на занимающих позиции пацанов, я вытер испарину со лба. Вся это творившаяся со мной чертовщина исчезла абсолютно внезапно. Чувство облегчения, накатившее следом, заставило меня с улыбкой оглядеться вокруг.
Все смотрели вниз на разворачивающееся противостояние. Только Виктор Робертович, стоявший довольно далеко, внимательно глядел в мою сторону. За очками глаз видно не было, но я счёл за лучшее стереть с лица улыбку и не отвлекаться.
Забег затянулся. "Астры", которым достались красные шлемы, уже два раза возвращали свой флаг на базу. Сейчас ситуация пришла в некоторое равновесие. В центральном коридоре, сцепившись, возились Ипполит и Чубакка. Ипполиту каким-то образом удалось подмять нашего здоровяка, но тот сопротивлялся отчаянно и утробно взрыкивал, перекрывая стук метронома. По двое "Гладиолусов" стояли у других проходов, очевидно, ожидая контратаки. За Чубакку они, видимо, не особенно переживали. "Астры", тоже кучковавшиеся на своей базе, сблизили шлемы, будто договариваясь, а затем двое и один ринулись в крайние проходы. Оставшийся, с единицей на шлеме, Данченко, подождал немного, а затем побежал в центральный проход. Не останавливаясь, он нырнул рыбкой и пролетел над извивающимися борцами. Выскочил на синюю базу, схватил флаг и тем же путём отправился назад. Расчёт был верный его сокомандники успели завязать противника, те даже не заметили пропажу. Правда, Чубакка к этому времени уже вывернулся и топтал не желавшего отцепляться Ипполита. Игорь, на секунду остановившись, резко дёрнул Чубакку сзади за ноги и, пробежав по его спине, припечатал чужой флаг к своей базе.
- Стоп. "Красные" захват флага, констатировал динамик.
Я пошёл к лестнице, стягивая куртку.
- Красные нам! Красные нам! приговаривал Бандуркин, спустившийся первым.
Он выглядел взволнованным, решительным и настроенным на победу. "Кррасные", раскатисто получалось у него. То, что у них красная база и так все знали, это решалось предварительно, как иначе, ведь всё на стрим завязано и на ставки. Но он решил уточнить для своих. Видимо, потому что красные победили. Типа, эстафету принимал. Я усмехнулся, глядя ему в лицо. Бандуркин натянул балаклаву и, бешено зыркнув, отвернулся. Подошёл мой шлем с четвёркой. Чубакка стянул его заодно с балаклавой. Лицо было раскрасневшимся, в испарине, выражало уныние.
- Ничё себе, сказал он, разглядывая решётку на шлеме.
Я присмотрелся. Металлические прутья в полпальца толщиной посередине имели небольшой изгиб внутрь. Антон присел и стал пытаться коленом выправить их об пол. Его майка была уже не особенно белой, воротник растянут и надорван.
- Неслабо, прокомментировал я. Это он тебя чем?
- ХЗ, пробурчал. Не заметил.
- Да оставь. Времени Давай сюда.
- Жарко, чё-то, а? Антоха отдал мне шлем и вытер балаклавой лицо. Ипполит разбушевался, а?
В этот момент я как раз заметил Ипполита. Тот наоборот будто несколько позеленел и держался за бок.
Смотри, как Сивого перекосило, сказал Серёга Грачёв, оказавшийся рядом и уже в шлеме. Давай быстрее.
Сиваков нервозно теребил в руках балаклаву, ища лицевую сторону с отверстиями и поглядывал на свою бывшую пятёрку. Козырев, передавший ему шлем, сейчас принимал поздравления от "Астр" ему взъерошивали и без того постоянно норовившие стать дыбом волосы. Васёк отличился геройски спас флаг, выручил.
Я уже почти полностью успокоился. Нормально всё будет, подумалось. Нормально.
Старцев выглядел чересчур сосредоточенным. Таким он стал после того разговора с Мочкой. Румянец, правда, снова к нему вернулся. Из медчасти врач, Валерий Геннадьевич, выписал его вчера. Свозил на обследование, но Илья пошёл в отказ, как и решил. Или это Мочка за него решил? Честно говоря, не знал я чего теперь от него ждать. То, что я не очень хорошо разбираюсь в людях, мне в очередной раз стало ясно после того посещения. Так что, единственный разумный вывод, который я мог сделать это не делать выводов.
Мочка, тоже уже надевший шлем, наблюдал за тем, как я экипируюсь.
- Ремешок подтянуть? спросил.