Но «немедленно» по-прежнему означало немедленно, и я зарысил по коридору в направлении кабинета капитана. Гвен, одна из самых четких и организованных женщин, когда-либо обитавших на земле, восседала за своим рабочим столом. Она отличалась такой серьезностью и прямолинейностью, что я никогда не мог устоять перед искушением слегка поддразнить ее.
Гвендолин, чудесное видение ослепительной красоты! Давай полетим вместе в мою полную крови лабораторию, сказал я, переступив через порог.
Она кивнула в сторону расположенной в дальнем конце приемной двери и с каменным выражением лица произнесла:
Они все в конференц-зале.
Неужели это означает отказ? не унимался я.
Гвен наклонила голову вправо:
Вон та дверь. Они ждут.
Да, они действительно ждали. Во главе стола сидел капитан Мэттьюс со стаканчиком кофе в руках и с кислой миной. Вокруг стола расселись Дебора и Доакс, Винс Масука, Камилла Фидж и четыре копа те, что в момент нашего прибытия натягивали ленту по периметру дома ужасов. Мэттьюс кивнул мне и спросил:
Это все?
Все, кроме медиков из «скорой», ответил Доакс, перестав на время пожирать меня взглядом.
Это не наша проблема, покачал головой капитан. Кто-нибудь поговорит с ними позже. Он откашлялся и посмотрел вниз, словно там находился текст невидимого другим сценария. Итак произнес Мэттьюс и снова прочистил горло, произошедшее вчера мм событие на мм Четвертой улице получило отклик на высочайшем уровне. Он поднял глаза, и я подумал, что это известие, видимо, произвело на него сильное впечатление. На самом высоком, добавил капитан. Из этого следует, что вы обязаны держать при себе все, что видели, слышали или предположили в связи с данным событием и адресом, где оно имело место. Никаких комментариев, как публичных, так и приватных. Мэттьюс взглянул на Доакса, тот ответил ему кивком, и капитан продолжил: Следовательно
Он вдруг замолчал, осознав, что никакого «следовательно» для нас у него не имеется. Капитану повезло: в этот момент открылась дверь, что и спасло его репутацию хорошего оратора. Мы все, как по команде, повернули голову.
Проем двери заполнял здоровенный мужчина в прекрасном костюме. Галстука у него не было, а три верхние пуговицы рубашки оставались расстегнутыми. На левой руке поблескивал перстень с бриллиантом. Вьющиеся волосы уложены в художественном беспорядке. По виду ему можно было дать лет сорок, и время не пощадило его нос. Правое надбровье и бровь мужчины пересекал шрам, а второй шрам тянулся вниз по скуле. Но эти шрамы казались не столько уродством, сколько своего рода наградой и украшением. Он с радостной улыбкой обвел нас взглядом пустых голубых глаз, продолжая торчать на пороге, выдержал театральную паузу, а затем, обратив взор в торец стола, спросил:
Капитан Мэттьюс?
Наш капитан имел достаточно внушительные размеры и даже сумел сохранить мужественный вид, но по сравнению с человеком в дверях он казался не только крошечным, но и женственным. Как мне показалось, капитан это почувствовал. Однако он по-мужски выпятил подбородок и с достоинством ответил:
Да. Это так.
Здоровяк подошел к Мэттьюсу и протянул руку:
Счастлив познакомиться, капитан. Я Кайл Чацки. Мы говорили по телефону.
Тряся капитану руку, он осмотрел сидящих за столом, и его взгляд, прежде чем снова обратиться на капитана, задержался на Деборе. Но уже через мгновение Чацки резко повернул голову и посмотрел на Доакса. Ни один из них ничего не сказал, не мигнул, не протянул визитную карточку, но я не сомневался, что они друг друга знают. Ничем этого не выдав, Доакс уставился в стол, а Чацки вновь обратил свое внимание на капитана.
У вас прекрасное управление, капитан Мэттьюс. О вас, парни, я слышал только превосходные отзывы.
Благодарю вас мистер Чацки. Не желаете присесть?
Спасибо, с удовольствием, ответил Чацки, сопроводив свои слова широченной, чарующей улыбкой.
Он занял свободное место рядом с Деборой. Она на него не взглянула, но я, сидя напротив, увидел, как краска, начав подниматься от шеи, залила всю ее мрачную физиономию.
И в этот момент я услышал, как тонкий голос в глубине мозга Декстера, откашлявшись, поинтересовался: «Простите на минуту, но что, черт побери, здесь происходит?!»
Не исключено, что кто-то тайком подсыпал в мой кофе ЛСД, поскольку день начался с того, что я вдруг стал ощущать себя Декстером в Стране Чудес. С какой стати мы здесь собрались? Кто этот покрытый шрамами амбал, заставивший нервничать капитана Мэттьюса? Откуда он знает Доакса? И скажите мне, ради всего святого, светлого и колючего, почему лицо Деборы обрело столь несвойственный ему красный цвет?
Я часто плпадал в такие ситуации, когда мне казалось, будто все, кроме Декстера, успели прочитать инструкции, в то время как бедняга Декстер не может сообразить, как связать А и Б. Это обычно имеет отношение к человеческим эмоциям, которые люди прекрасно понимают. Но не Декстер. Он, происходя из иной Вселенной, не способен ни прочувствовать, ни понять подобного. Дожидаясь, когда все вернется на знакомый путь, я могу лишь ловить намеки, указывающие на то, как следует поступить и какое выражение лица принять, чтобы оно соответствовало ситуации.
Я взглянул на Винса Масуку, с кем, пожалуй, был ближе, чем с другими сотрудниками. И не только потому, что мы по очереди приносили пончики. Он, как мне казалось, тоже ведет жизнь притворщика. Создавалось впечатление, будто Винс постоянно смотрит сериалы, чтобы научиться тому, как надо улыбаться и что следует говорить. По части притворства Винс был не таким талантливым, как я, и выглядел не очень убедительно. Тем не менее я ощущал с ним некое родство душ.
В данный момент Винс выглядел встревоженным и напуганным. Он постоянно пытался безуспешно сглотнуть. Здесь я не нашел никакой подсказки.
Камилла Фидж являла собой олицетворение внимания. Она сидела, уперев взгляд в противоположную стену. Ее лицо было бледным, но на щеках присутствовали ярко выраженные красные пятна округлой формы.
Дебора, как я уже упоминал, съежившись на стуле, делала все, чтобы темно-бордовый цвет ее лица побыстрее стал ярко-красным.
Чацки шлепнул ладонью по столу, оглядел всех и сказал со счастливой улыбкой:
Я хочу поблагодарить вас за сотрудничество в этом деле. Чрезвычайно важно, чтобы все хранилось в тайне до тех пор, пока не начнут работать мои люди.
В данный момент Винс выглядел встревоженным и напуганным. Он постоянно пытался безуспешно сглотнуть. Здесь я не нашел никакой подсказки.
Камилла Фидж являла собой олицетворение внимания. Она сидела, уперев взгляд в противоположную стену. Ее лицо было бледным, но на щеках присутствовали ярко выраженные красные пятна округлой формы.
Дебора, как я уже упоминал, съежившись на стуле, делала все, чтобы темно-бордовый цвет ее лица побыстрее стал ярко-красным.
Чацки шлепнул ладонью по столу, оглядел всех и сказал со счастливой улыбкой:
Я хочу поблагодарить вас за сотрудничество в этом деле. Чрезвычайно важно, чтобы все хранилось в тайне до тех пор, пока не начнут работать мои люди.
Капитан Мэттьюс снова откашлялся и произнес:
Гм Я мм полагаю, вы хотите, чтобы мы продолжали стандартные следственные процедуры допрос свидетелей и все такое.
Нет, покачал головой Чацки. Я желаю, чтобы ваши люди немедленно и полностью вышли из игры. Чтобы это дело, с позиций вашего управления, умерло. Прекратило бы свое существование. Исчезло. Но больше всего я хочу, капитан, чтобы этого вообще не было бы.
И вы берете на себя все расследование? спросила Дебора.
Чацки посмотрел на нее, и его улыбка стала еще шире.
Совершенно верно.
Он улыбался бы моей сестре бесконечно, если бы не офицер Коронел коп, который сидел на веранде рядом с блюющей и плачущей пожилой леди.
Постойте, постойте! воскликнул он с изрядной долей враждебности в голосе, что сделало его едва заметный акцент более явственным.
Чацки повернулся к нему, продолжая улыбаться. Коронел явно нервничал, но радостный взгляд гостя выдержал с достоинством.
Вы хотите, чтобы мы перестали заниматься своей работой?
Ваша работа состоит в том, чтобы охранять и служить, произнес Чацки. В данном случае это означает, что вы будете охранять тайну и служить мне.
Откуда это дерьмо? возмутился Коронел.
Не имеет значения, откуда и какого рода это дерьмо, спокойно произнес Чацки. Но вы сделаете так, как хочу я.
Кто вы, к дьяволу, такой, чтобы мне приказывать?!
Капитан Мэттьюс побарабанил по столу кончиками пальцев, а затем сказал:
Хватит, Коронел! Мистер Чацки прибыл из Вашингтона, и я получил инструкцию оказывать ему всяческую помощь.
Но он же не из треклятого ФБР, не сдавался коп.
Чацки хранил улыбку. Капитан Мэттьюс втянул воздух, чтобы произнести речь, но тут Доакс, склонив голову в сторону Коронела, бросил:
Заткнись!
Тот метнул взгляд на Доакса, и в этом взгляде я увидел готовность вступить в драку.
Лично у меня нет желания лезть в это дерьмо, продолжил сержант. Пусть в нем копаются его люди.
Это неправильно, сказал Коронел.
Забудь, посоветовал Доакс.
Коронел открыл рот, Доакс вскинул брови. И офицер, слегка поразмыслив, предпочел «забыть». Сделать это его, вероятно, убедило выражение лица под вскинутыми бровями.
Капитан Мэттьюс покашлял, предприняв попытку взять управление на себя.
Еще вопросы? Нет? В таком случае, мистер Чацки, если мы еще чем-либо можем вам помочь
Да, капитан. Я буду весьма благодарен, если вы позволите мне позаимствовать одного из ваших детективов. Он мне нужен для связи с управлением. Этот человек поможет мне ориентироваться на местности и ставить точки над «i».
Все, словно сговорившись, обратили взгляд на Доакса. Все, кроме мистера Чацки. Тот повернулся в сторону сидящей рядом Деборы и спросил:
Как вы на это смотрите, детектив?
Глава 9
Должен признаться, что столь неожиданное завершение совещания у капитана Мэттьюса застало меня врасплох. Но теперь я знал, почему все вели себя как лабораторные крысы, брошенные в клетку льва. Никто не любит, когда в дело вмешиваются федералы, и единственная радость заключается в том, чтобы как можно сильнее затруднить их работу. Но Чацки, видимо, был таким тяжеловесом, что мы лишились даже этого крошечного удовольствия.
Причина покраснения кожного покрова Деборы продолжала оставаться для меня тайной, но это не моя проблема. Моя проблема совершенно неожиданным образом немного прояснилась. Вы вправе решить, что Декстер тупица, поскольку не связал все концы раньше, однако, когда монета все же упала, у меня возникло сильное желание хлопнуть себя по лбу. Не исключено, что пиво в доме Риты вызвало в моем мозгу короткое замыкание, сильно ослабив умственные способности.