У меня плохо обстоят дела с эмоциями, Деб, сказал я. А насчет женитьбы я, честно говоря, не знаю. Но мне очень не нравится видеть тебя несчастной.
Дебора затормозила рядом со старым зданием «Геральд» напротив стоянки маломерных судов и развернула автомобиль, чтобы мы могли видеть дамбу. Сестра немного помолчала и тяжело вздохнула:
Прости.
Это застало меня врасплох, ведь я сам готовился произнести нечто подобное, хотя бы ради того, чтобы смазать колеса нашего общения.
За что, собственно? Я мог бы облечь вопрос в более элегантную словесную форму, не потеряв смысла.
Я не хочу ничего сказать Я знаю, Декс, что ты другой. Я изо всех сил стараюсь к этому привыкнуть. Ты мой брат.
По усыновлению, вставил я.
Ты прекрасно знаешь, что все это собачье дерьмо. Ты мой брат. И я сознаю, что сейчас ты тут только ради меня.
А вот и нет. Я просто надеялся, что позже мне удастся произнести в микрофон: «Вас понял».
Ладно, фыркнула она, если тебе так хочется, можешь оставаться задницей. Но тем не менее спасибо.
Пожалуйста.
Дебора взяла радио и спросила:
Доакс, чем он занимается?
Похоже, говорит по сотовому, после короткой паузы ответил сержант.
Дебора немного подумала и, нахмурившись, обратилась ко мне:
Как ты считаешь, с кем, находясь в бегах, он может беседовать по телефону?
Например, организовывать себе выезд из страны. Или
Я замолчал. Мысль была настолько глупой, что ей следовало автоматически покинуть мою голову, но она вместо этого принялась прыгать по серому веществу, размахивая красным флажком.
В чем дело? поинтересовалась Дебора.
Нет, это невероятно. Я покачал головой. Полный идиотизм. Одна дикая мысль не желает уходить.
Насколько дикая?
А что, если Я же говорю, глупость.
Еще глупее топтаться вокруг да около! выпалила она. Давай выкладывай.
А если Оскар звонит нашему доброму доктору и пытается с ним сторговаться? предположил я и убедился, насколько глупо это звучит.
Сторговаться о чем? фыркнула Дебора.
Значит, так, начал я. Доакс сообщил, что у Оскара с собой дорожная сумка. У него могут быть деньги, облигации на предъявителя или коллекция редких марок. Не знаю. Но парень располагает и тем, что представляет гораздо бо́льшую ценность для нашего друга-хирурга.
Чем же?
Не исключено, что он знает, где скрываются остальные члены старой команды.
Черт! Выдать всех в обмен на собственную жизнь? Дебора в раздумье пожевала губу, затем добавила: Боюсь, это притянуто за уши.
Притянуто за уши шаг вперед по сравнению с глупостью.
Для этого Оскару надо было знать, как вступить в контакт с доктором Данко.
Один шпион всегда найдет способ добраться до другого. Имеются списки, базы данных и перекрестные контакты. Впрочем, тебе и без меня известно, ведь ты наверняка видела «Идентификацию Борна».
Да, видела, но мы не знаем, видел ли фильм Оскар, усмехнулась Дебора.
Но это возможно.
Да. Кайл однажды сказал, что с течением времени забываешь, в какой команде находишься. Это как свободный агент в бейсболе. В итоге начинаешь дружить с ребятами из команды бывшего противника. Черт, до чего же глупо!
В общем, на какой бы стороне ни находился Данко, Оскар может отыскать к нему подход.
Ну и что? Мы-то не можем.
Несколько минут мы молчали. Полагаю, Дебора думала о Кайле, задавая себе вопрос, сумеем ли мы вовремя отыскать его. Я попытался размышлять в том же ключе о Рите, но ничего не получилось. Как тонко подметила Дебора: я был помолвлен, но последствия этого до меня пока не дошли. И никогда не дойдут, что я обычно рассматриваю как благо. Я всегда предпочитал думать мозгами, а не расположенными к югу от них, покрытыми складками частями тела. Неужели люди не видят, как они бродят на подгибающихся ногах вокруг да около, распускают слюни и впадают в полный идиотизм ради того, что даже животные хотят закончить как можно быстрее, дабы заняться более полезными делами. Добычей свежего мяса, например.
Я просто смотрел на неяркие огни домов на противоположном конце дамбы. Неподалеку от будок, где принимали плату за проезд, сгрудилось несколько зданий, а чуть поодаль возвышались другие строения, почти такие же большие. Если я когда-нибудь выиграю в лотерею, то найду агента по торговле недвижимостью, и он покажет мне дом с подвалом. Впрочем, подвал должен быть достаточно обширным, чтобы фотограф со склонностью убийцы мог бы с комфортом устроиться под его полом. Пока я предавался подобным мыслям, с заднего сиденья звучал темный шепот, и я ничего не мог поделать, кроме как начать аплодировать висевшей над водой луне. И вот над расцвеченной луной водой разнесся звук колокола, возвещавшего, что скоро наступит время разведения моста.
Он начал движение, раздался в рации голос Доакса. Следите за ним белая «тойота-фораннер».
Я вижу его, ответила Дебора. Сажусь ему на хвост.
Белый внедорожник, миновав дамбу, свернул на Четырнадцатую улицу. Это произошло за несколько секунд до того, как мост стал подниматься. Позволив Оскару немного отъехать, Дебора запустила мотор и двинулась следом. На бульваре Бискейн «тойота» повернула направо, и вскоре мы повторили ее маневр.
Он двигается на север по Бискейн, произнесла Дебора в микрофон.
Понял. Следую параллельно по своей стороне, проговорил Доакс.
Уличное движение было умеренным, и «тойота» катила с нормальной скоростью, превышая скоростное ограничение лишь на пять миль. В Майами это считалось туристской скоростью, и обгоняющие Оскара машины посылали ему возмущенные сигналы. Но Оскар не обращал на них внимания. Оставаясь на правой полосе, он следовал указаниям дорожных знаков. Двигался он так, словно, не имея определенной цели, просто наслаждался спокойной автомобильной прогулкой.
Когда мы добрались до дамбы на Пятьдесят девятой улице, Дебора подняла микрофон.
Проезжаем Пятьдесят девятую, сообщила она. Он не торопясь едет на север.
Вас понял, произнес Доакс, и Дебора покосилась на меня.
Молчу-молчу, сказал я.
Но ты об этом думаешь.
Мы направлялись на север, дважды задержавшись перед светофором. Дебора сумела обогнать несколько автомобилей, что в уличном движении Майами было праздником души, поскольку большинство машин стремились либо обогнать одна другую, либо проехать сквозь своего соседа. Пожарная машина двигалась навстречу нам, ревя сиреной на каждом перекрестке. Ее рев влиял на водителей не более чем блеяние ягненка. Игнорируя сирену, они упорно держались за место, которое им удалось захватить в беспорядочном потоке двигающихся автомобилей. Человек за рулем пожарной машины, будучи местным водителем, просто менял рев сирены на вой клаксона, исполняя своего рода дорожный дуэт.
Мы добрались до Сто двадцать третьей улицы, где в последний раз можно было проехать до Майами-Бич. Следующая возможность предоставлялась лишь там, где дорога вела уже к Северному Майами. Оскар продолжал движение на север.
Куда, черт побери, он едет?! пробормотала Дебора, положив рацию рядом с собой на сиденье.
Может, просто катается? предположил я. Взгляни, какой прекрасный вечер!
Угу. Хочешь сочинить сонет?
В нормальных обстоятельствах я дал бы ей блестящий ответ, но сейчас мне ничего не пришло в голову. Причиной этому, видимо, был необычный и страшноватый характер нашего расследования. Однако, судя по виду Деборы, можно было понять, что она готова воспользоваться своей победой, пусть и крошечной.
Через несколько кварталов Дебора вдруг ударила по газам и повернула налево, пересекая все линии движения, включая встречные. Ее тонкий маневр вызвал какофонию гневных сигналов со стороны водителей, двигающихся в обоих направлениях.
Он сделал свой ход, сообщила Дебора Доаксу. Теперь следует на запад по Сто тридцать пятой улице.
Я пересекаю залив по Широкой дамбе. Буду у вас в хвосте, сообщил Доакс.
Что находится на Сто тридцать пятой улице? поинтересовалась Дебора.
Аэропорт Опа-Лока, ответил я. Примерно в двух милях по прямой.
Черт! воскликнула она и снова взяла рацию. Доакс, на его пути находится аэропорт Опа-Лока.
Еду, сказал он, и я услышал рев его сирены еще до того, как отключилась рация.
Долгое время аэропорт Опа-Лока пользовался популярностью у торговцев наркотиками и у тех, кто занимался тайными операциями. Это было крайне удобное взаимное соглашение, учитывая то, что грань между обоими занятиями сильно размыта. Вполне вероятно, что Оскара там ждал легкий самолет, чтобы вывезти из страны и доставить почти в любую точку Карибских островов, Центральной или Южной Америки, лишь бы данная точка имела связь с остальным миром. Впрочем, я сомневался, что он оттуда направится в Судан или даже в Бейрут. Острова в Карибском море казались мне наиболее подходящим местом, но бегство из страны в данных обстоятельствах являлось вполне разумным ходом, а аэропорт Опа-Лока представлялся логичной точкой, с какой следовало начинать.
Теперь Оскар двигался быстрее, хотя Сто тридцать пятая улица была не такой наезженной и значительно уже, чем бульвар Бискейн. Мы проехали по мосту через канал. Оскар, оказавшись на его дальнем конце, вдруг резко ускорил движение и с визгом шин принялся обгонять машины.
Теперь Оскар двигался быстрее, хотя Сто тридцать пятая улица была не такой наезженной и значительно уже, чем бульвар Бискейн. Мы проехали по мосту через канал. Оскар, оказавшись на его дальнем конце, вдруг резко ускорил движение и с визгом шин принялся обгонять машины.
Проклятие! Его что-то испугало! бросила Дебора. Возможно, он заметил нас.
Она нажала на акселератор, стараясь держать между Оскаром и нами две-три машины, хотя мне казалось, что делать вид, будто мы его не преследуем, смысла уже не было.
Оскара действительно что-то напугало, поскольку он гнал автомобиль изо всех сил, чудом избегая столкновения с другими машинами или выезда на тротуар. Деб, естественно, не желала потерпеть поражение в соревновании. Она держалась у него на хвосте, объезжая машины, еще не успевшие оправиться от встречи с Оскаром. Тот резко перешел на левую крайнюю полосу, заставив довольно пожилой «бьюик» развернуться, выскочить на тротуар и врезаться в цепную загородку перед уютным светло-голубым домиком.
Неужели вид нашего маленького, без каких-либо опознавательных знаков автомобиля вынудил Оскара вести себя столь безрассудно? Подобная мысль не могла не доставить удовольствия, но, говоря по совести, я в это не верил. До сих пор он действовал хладнокровно и уверенно. Если бы хотел избавиться от нас, то сделал бы какой-нибудь неожиданный и хитроумный ход, например проскочить по мосту, когда тот начал подниматься. Так почему же он вдруг запаниковал? Чтобы предпринять хоть какое-нибудь действие, я наклонился и заглянул в зеркальце бокового обзора. Буквы на поверхности стекла сообщили, что отражаемые в зеркале объекты находятся ближе, чем мне кажется. Как бы плохо ни шли наши дела, но они оказались даже хуже. В зеркальце в данный момент находился лишь один объект потрепанный белый микроавтобус.