Умоляю, не оставляй меня одного.
Всего на мгновение, заверил я, пытаясь освободиться, но Кайл усилил хватку, которая с учетом того, через что ему пришлось пройти, была мощной.
Умоляю, повторил он. В крайнем случае дай мне свой револьвер.
У меня нет никакого револьвера, возразил я, и его глаза округлились еще сильнее.
Великий Боже, где, черт побери, у тебя были мозги?! Нет, нам надо немедленно отсюда убираться! паническим тоном выпалил Чацки, и мне показалось, что он вот-вот зарыдает.
Ну хорошо, вздохнул я. Давай пойдем вместе на твоей мм ноге.
Я надеялся, что Чацки не уловит моего ляпа мне не хотелось выглядеть бесчувственным, но потеря конечностей наверняка потребует от него существенной внутренней перестройки. Однако Чацки протянул мне руку. Я помог ему выпрямиться, и он удержался на ногах, точнее, на ноге, прислонившись к столу.
Дай мне несколько секунд, чтобы осмотреть остальные комнаты, сказал я и, проигнорировав умоляющий взгляд его наполненных слезами глаз, приступил к осмотру дома.
В главной комнате, где оставался Чацки, не было ничего, кроме рабочих принадлежностей доктора Данко. Он обладал набором прекрасных режущих инструментов, и, тщательно осмыслив все этические последствия поступка, я конфисковал у него красивое лезвие, специально изготовленное для препарирования самой жилистой плоти. На столе в несколько рядов стояли упаковки лекарств, названия которых, за исключением флаконов с барбитуратами, мне ничего не говорили. Не удалось обнаружить ключей к решению загадки. Я не нашел ни помятых спичечных коробков с криво нацарапанными на них номерами телефонов, ни квитанций из химчистки. Никаких улик.
Кухня практически оказалась копией кухни из первого дома. Там находились старый холодильник, электрическая плитка и фанерный столик со складным стулом. На кухонной стойке лежала полупустая упаковка пончиков, на одном из них восседал здоровенный таракан. Насекомое смотрело на меня так, словно собиралось дать мне за свой пончик бой, и я поспешил ретироваться.
Я вернулся в главную комнату и увидел, что Чацки по-прежнему стоит, опершись на стол.
Поторопись, попросил он. Сваливаем отсюда, ради Бога.
Еще одно помещение, напомнил я, пересек комнату и открыл дверь напротив кухни.
Как я и ожидал, это была спальня. В углу стояла койка, на которой горкой валялась какая-то одежда и лежал сотовый телефон. Рубашка показалась мне знакомой. И я сразу сообразил, как она могла тут появиться. Я достал свой телефон и набрал номер сержанта Доакса. Лежавший на койке мобильник ответил мне звонком.
Ясно, сказал я себе, отключил телефон и отправился к Чацки.
Я застал его на том же месте, однако, судя по его виду, он давно бы сбежал, если бы мог.
Поторопись, ради Бога, произнес он. Господи, мне чудится, будто я чувствую его дыхание на своем затылке.
Чацки, с трудом повернув голову, посмотрел в сторону задней двери, затем взглянул на кухню, а когда я подошел к нему, чтобы поддержать, его взгляд уперся в висевшее на стене зеркало.
Он довольно долго вглядывался в свое отражение и вдруг обмяк, точно из него вынули все кости.
Господи, снова завел он. Великий Иисусе!
Пошли, проговорил я. Пора двигаться.
Содрогнувшись всем телом, он покачал головой и прошептал:
Я не мог даже пошевелиться. Просто лежал и прислушивался к тому, что он творит с Фрэнком. Его голос звучал счастливо: «Итак, попробуй догадаться. Не хочешь? Ну хорошо, это будет стоить тебе руки». Затем слышался звук пилы и
Чацки!
Когда же на столе оказался я, он сказал: «Семь», и добавил: «Постарайся сообразить». А после
Всегда полезно узнать о методах, которые применяют другие, но Чацки был готов окончательно утратить контроль над собой, и я не мог допустить, чтобы он обсопливил всю мою прекрасную рубаху. Я приблизился к нему и взял за действующую руку:
Пошли, Чацки. Нам надо убираться отсюда.
Он посмотрел на меня так, словно не знал, где находится. Глаза округлились еще сильнее, хотя я думал, что это уже невозможно, и он, опять посмотрев в зеркало, пробормотал:
Великий Иисусе! Затем, сделав глубокий, но прерывистый вдох, Чацки, точно услышав сигнал воображаемого горна, выпятил грудь и заявил: Все не так уж и плохо. Я жив.
Что верно, то верно, согласился я. И если мы отправимся в путь, то, возможно, ты сумеешь сохранить это состояние. Пошли.
Опыт передвижения на одной ноге у Чацки был явно невелик, однако он все же ухитрился продвигаться вперед, тяжело опираясь на мое плечо и изрыгая ругательства между каждым скачком. Даже после потери пары конечностей он оставался крупным мужчиной, и мне досталась трудная работа. Перед самым мостом он на мгновение остановился и, взглянув на цепную изгородь, произнес:
Он бросил мою ногу туда. К аллигаторам. И сделал так, чтобы я это видел. Когда он зашвырнул ногу, вода забурлила, как Я уловил в его голосе нотку зарождающейся истерики, но Чацки лишь хрипло вздохнул и добавил: Ладно. Пошли отсюда.
Мы добрались до ворот, не отвлекаясь на новые воспоминания, и, пока я открывал их, Чацки стоял, опершись на столб. Потом я задвинул его на пассажирское место, сел за руль и завел мотор. Когда вспыхнули фары, Чацки откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и произнес:
Спасибо, дружище. Я тебе по гроб жизни обязан. Спасибо.
Не стоит благодарности, произнес я, развернул машину, и мы поехали назад, в направлении долины Аллигаторов.
Я думал, что Чацки уснул, но, когда мы миновали примерно полпути по проселочной дороге, он заговорил:
Рад, что с тобой не было сестры. Увидеть меня в таком Послушай, я должен прийти в себя, прежде чем Кайл неожиданно замолчал.
Мы ехали, подпрыгивая на ухабах, в молчании, что показалось мне весьма приятным изменением ситуации. Интересно, где сейчас Доакс и что делает? Или, вернее, что делают с ним? В связи с этим я поразмышлял и о том, где находится Рикер и когда мне удастся транспортировать его в другое место. В тихое, спокойное место, где я мог бы мирно завершить свою миссию. Интересно, сколько стоит аренда дома на ферме «Блелок», где разводят аллигаторов?
Но, наверное, будет правильно, если я вообще не стану ее больше тревожить, вдруг произнес Чацки, и до меня не сразу дошло, что он все еще думает о Деборе. Она может не захотеть иметь дело со мной, с тем, каким я стал, а ничья жалость мне не нужна.
Не беспокойся, утешил его я. Дебора начисто лишена жалости.
Сообщи ей, что со мной все в порядке и я вернулся в Вашингтон, продолжил Кайл. Так будет лучше.
Для тебя, вероятно, и лучше, заметил я. Но меня она просто убьет.
Ты не понимаешь
Нет, это ты не понимаешь! Она велела мне тебя вернуть. Дебора так решила, и я не смею ее ослушаться. У моей сестры очень тяжелая рука.
Некоторое время Чацки молчал, затем он тяжело вздохнул:
Я просто не знаю, смогу ли я это сделать.
В таком случае мне не составит труда вернуть тебя на ферму с аллигаторами, радостно заявил я.
После этого он надолго умолк. Я выехал в долину Аллигаторов, нашел на шоссе знак разворота и, совершив его, двинулся в сторону оранжевого зарева на горизонте. Это были огни Майами.
Глава 27
До первого настоящего очага цивилизации мы добрались в молчании. Очаг этот располагался в нескольких милях от съезда с платной дороги и состоял из нескольких жилых кварталов и торгового мола. Чацки выпрямил спину и, глядя на огни домов, сказал:
Мне надо позвонить.
Можешь использовать мой телефон, если согласен компенсировать расходы за роуминг.
Мне нужна наземная линия, заявил он. Телефон-автомат.
Боюсь, ты утратил связь с реальностью. Телефон-автомат сейчас днем с огнем не сыщешь. Теперь ими никто не пользуется.
Сверни сюда, сказал он, и я поехал вниз по съезду, хотя это никоим образом не приближало меня к давно заслуженному ночному сну.
Примерно через милю мы нашли мини-маркет, у входных дверей которого на стене сохранился платный телефон. Я помог Чацки доскакать до телефона, и он, прислонившись к пластиковому прикрытию вокруг аппарата, поднял трубку.
Подожди там, произнес он.
Для человека, не способного передвигаться без посторонней помощи, это прозвучало чересчур властно.
Подожди там, произнес он.
Для человека, не способного передвигаться без посторонней помощи, это прозвучало чересчур властно.
Но спорить я не стал. Вернувшись к автомобилю, я уселся на капот и стал ждать, когда Чацки закончит болтать.
Рядом с моей машиной остановился старый «бьюик», из него высыпала группа невысоких смуглых людей в грязной рабочей одежде. Работяги двинулись к мини-маркету. Они с удивлением поглазели на одноногого, с гладко выбритой головой человека, но, будучи созданиями вежливыми, ничего не сказали. Когда они вошли в магазин и за ними с шипением сдвинулись автоматические стеклянные двери, я вдруг ощутил, как на меня накатила страшная усталость. День оказался бесконечно длинным, шея окаменела, и за все это время я никого не убил. Похоже, я совсем расклеился, и мне очень хотелось домой, чтобы завалиться в постель.
Интересно, куда доктор Данко увез Доакса? Впрочем, это не имело значения, и меня просто мучило любопытство. Но то, что он куда-то увез сержанта, чтобы приступить вскоре к любимой операции, было за долгий период единственной доброй новостью, и, думая об этом, я чувствовал, как по телу растекается тепло. Я свободен. Доакс исчез. Шаг за шагом он уходил из моей жизни, освобождая меня от подневольной службы на диване Риты. Теперь я снова смогу жить полноценной жизнью.
Эй, дружище! услышал я зов Чацки. Чтобы привлечь мое внимание, он размахивал культей левой руки. Я соскользнул с капота и направился к нему. Все в порядке, объявил он. Поехали.
Куда?
Чацки посмотрел в темную даль, и я увидел, как напряглись его желваки. Свет фонарей магазина заливал комбинезон Кайла и освещал лицо. Удивительно, как меняется облик человека, если ему побрить не только голову, но и брови. Это очень напоминало клоунский грим из фантастического фильма с низким бюджетом. Несмотря на то что Чацки, вглядываясь в горизонт, хотел казаться страшно крутым и решительным, он со стороны смотрелся дурацким персонажем второсортной ленты, ожидающим леденящего кровь приказа Минга Беспощадного.
Отвези меня в мой отель, дружище. Мне надо поработать.
А как насчет больницы? поинтересовался я, понимая, что он пока не в состоянии вырезать себе трость из твердого тиса и ступить на тропу войны.