Примечательно, что это обезглавливание до сих пор служит символом сопротивления женской власти. Раз за разом в картину Караваджо вставляют лицо Ангелы Меркель. В одном из самых истеричных выпадов такого рода, в журнале Лондонской полиции, Терезу Мэй, в то время бывшую министром внутренних дел, назвали «мейденхедской Медузой». «Сравнение с Медузой, пожалуй, слишком сильное, прокомментировала тогда газета Daily Express. Мы все знаем, какая у миссис Мэй чудная прическа». Среди карикатур, распространявшихся на конференции лейбористов в 2017 г. , тоже была «Мэйдуза», со змеями и всем прочим. Но Мэй еще легко отделалась по сравнению с Дилмой Русеф, которой не повезло по-настоящему, когда пришлось в роли президента Бразилии открывать большую выставку Караваджо в Сан-Паулу. «Медуза», разумеется, присутствовала в экспозиции, и Русеф, стоящая прямо перед картиной, стала слишком соблазнительным объектом для фотошуток.
Однако грубее и гнуснее всего тему Медузы использовали против Хиллари Клинтон. Сторонники Трампа предсказуемо настряпали без числа картинок, где у нее вместо волос змеи. Но ужасней прочих оказался плакат на основе скульптуры Челлини, которая подходит гораздо лучше картины Караваджо, потому что изображает не только голову, но и героя-мужчину, противника Медузы, ее убийцу. Остается всего лишь заменить лицо Персея лицом Трампа, а отрубленной голове придать черты Хиллари (полагаю, из эстетических соображений искалеченное тело, на котором стоит Персей, показывать не стали). Верно, что если вы пошарите в самых темных закоулках интернета, то найдете там и весьма неприятные изображения Обамы, но это уж в самых темных закоулках. Правда и то, что в одном сатирическом шоу на американском телевидении показывали муляж отрубленной головы самого Трампа, но артист (женщина) поплатился за это, лишившись работы. А вот сцена с Персеем-Трампом и сочащейся кровью головой Медузы-Клинтон в его руке, напротив, успешно вошла в обиход американцев. Ее можно увидеть на футболках и майках, на кружках, чехлах для ноутбуков и сумках (нередко в сопровождении лого TRIUMPH или TRUMP). Иногда проходит секунда-другая, прежде чем ты понимаешь, что видишь нормализацию гендерного насилия, но, если вы до сих пор не вполне сознаете, насколько глубоко вросло в нашу культуру отстранение женщины от власти, или не уверены, что его древние обоснования и оправдания до сих пор имеют силу, что ж, я показываю вам Трампа и Клинтон, Персея и Медузу и заканчиваю.
НО КОНЕЧНО, заканчивать на этом, не сказав, что нам со всем этим делать, будет неправильно. Что нужно, чтобы ввести женщин во властные структуры? Полагаю, сначала стоит обозначить различие между индивидуальными случаями и более общей картиной. Если мы обратимся к историям женщин, которые «преуспели», то увидим, что тактики и стратегии, обеспечившие им успех, не сводятся к подражанию мужским обычаям. У многих из этих женщин есть общая черта способность использовать к собственной выгоде символы, которые обычно лишают женщину влияния. У Маргарет Тэтчер таким символом, похоже, был ридикюль, и получилось, что самый стереотипный женский атрибут превратился в символ отправления политической власти: как во фразе «надавать ридикюлей». Ни в коей мере не сравниваю уровень, но что-то подобное сделала и я как раз в самый разгар тэтчеризма, собираясь на собеседование к первым своим нанимателям из ученого мира. Специально к случаю я купила пару синих колготок. Обычно я в таком стиле не одеваюсь, но логика была железная: «Если вы вздумаете счесть меня типичным синим чулком, так я покажу вам, что прочла ваши мысли и сделала ход первой».
Что до Терезы Мэй, то о ней даже сейчас судить рано, и все более вероятным кажется, что когда-нибудь мы будем вспоминать ее как женщину, которую привели во власть и держали там ровно для того, чтобы она не справилась. (Я изо всех сил стараюсь сейчас не сравнивать ее с Клитемнестрой.) Но все же я подозреваю, что этот ее «пунктик» на туфлях, эти каблучки-рюмочки лишь способ показать, что она не собирается вписываться в мужские шаблоны. А еще она довольно ловко, как и Тэтчер когда-то, находит бреши в броне мужской власти традиционалистов-консерваторов. То, что она не принадлежит к миру «своих парней», что она «не из наших ребят», помогло ей очертить для себя суверенную территорию. Она обратила это в независимость и силу. И она отчаянно нетерпима к менсплейнингу[4].
Такого рода подходы и приемы могут применять многие женщины. Но серьезные вопросы, к которым я пытаюсь подступиться, не снимаются советами, как обойти существующий статус-кво. Запастись терпением тоже, на мой взгляд, не ответ, хотя постепенные изменения почти наверняка будут происходить. Собственно, учитывая, что в нашей стране женщины всего каких-то 100 лет имеют право голоса, нам стоило бы поздравить себя с революцией, которой мы все, и женщины и мужчины, помогли свершиться. И все-таки, если я права в отношении тех глубинных культурных структур, что легитимизируют отлучение женщин от власти, постепенный прогресс, скорее всего, растянется слишком надолго по крайней мере для меня. Нам нужно больше думать о том, что такое власть, зачем она нужна и как она распределяется. Иначе говоря, если мы не представляем женщину вполне включенной во властные структуры, надо ли нам скорее пересмотреть определение власти, а не женщины?
До сих пор, рассуждая о власти, я двигалась обычным для подобных дискуссий путем, ограничиваясь национальной политикой, внутренней и внешней, и политиками. Для полноты картины добавим еще кого-нибудь из обычного набора: генеральных директоров, крупных журналистов, телевизионных продюсеров и пр. Такое понимание власти выходит слишком узким, напрямую связанным с общественным престижем (или в каких-то случаях с известностью). Оно относится к людям «высокопоставленным» в самом традиционном смысле и неотделимо от метафоры «стеклянного потолка», которая не только успешно вытесняет женщину из власти, но и женщин-первопроходцев преподносит не иначе как уже успешных суперледи, которым лишь последние устои мужских предрассудков не позволяют подняться на самую вершину. Не думаю, что такая модель привлекательна для большинства женщин: даже те из них, кто не собирается баллотироваться в президенты США и не метит в директора компаний, все равно справедливо хотят получить свою долю власти. И она определенно не привлекла нужного числа избирателей на выборах 2016 г. в США.
Даже если мы ограничимся верхними этажами государственной политики, вопрос о том, чем измерять успех женщин в этой области, непрост. Публикуется множество рейтингов, сравнивающих процент женщин в представительных органах власти. Возглавляет эти рейтинги Руанда с 60%, а Великобритания стоит почти на 50 ступеней ниже с показателем около 30%. Удивительно, но в Национальном совете Саудовской Аравии доля женщин выше, чем в конгрессе США. Трудно не испытывать горечи, видя некоторые из этих показателей, и не аплодировать другим, и многое справедливо сказано о роли женщин в Руанде после гражданской войны. Но я не могу не спрашивать себя, сколько таких стран, где широкое присутствие женщин в парламенте означает лишь то, что совсем не в парламенте там сосредоточена власть.
Даже если мы ограничимся верхними этажами государственной политики, вопрос о том, чем измерять успех женщин в этой области, непрост. Публикуется множество рейтингов, сравнивающих процент женщин в представительных органах власти. Возглавляет эти рейтинги Руанда с 60%, а Великобритания стоит почти на 50 ступеней ниже с показателем около 30%. Удивительно, но в Национальном совете Саудовской Аравии доля женщин выше, чем в конгрессе США. Трудно не испытывать горечи, видя некоторые из этих показателей, и не аплодировать другим, и многое справедливо сказано о роли женщин в Руанде после гражданской войны. Но я не могу не спрашивать себя, сколько таких стран, где широкое присутствие женщин в парламенте означает лишь то, что совсем не в парламенте там сосредоточена власть.
И еще я подозреваю, что мы не вполне честно отвечаем себе на вопрос, зачем нам женщины в парламенте. Есть немало исследований о важной роли, которую женщины-политики играют в составлении законов в пользу женщин (например, о дошкольном образовании, о равной оплате труда или о домашнем насилии). В недавнем докладе Общества Фосет отмечалась связь между паритетом женщин и мужчин в Национальной ассамблее Уэльса и тем, как часто в ней обсуждались «женские вопросы». Я, конечно, нисколько не против того, что заботе о детях и подобным вопросам уделяется должное внимание, но не уверена, что эти материи и впредь должны считаться «женскими темами»; и равно я не уверена, что это главная причина, по которой женщины должны работать в парламентах. Настоящие причины проще и важнее: «задвигать» женщин чудовищная несправедливость, сколь бы неосознанно она ни творилась, и потом нельзя же позволить обществу не использовать компетенцию женщин, будь то в науке, экономике или социальном обеспечении. И если это означает, что в выборной власти станет меньше мужчин, а так и выйдет (от общественных перемен кто-то выигрывает, а кто-то неизбежно проигрывает), я с радостью посмотрю этим мужчинам в глаза.
Но мы все еще рассматриваем власть как нечто элитарное, наделяющее престижем, требующее личной харизмы, так называемых «лидерских качеств», и часто, хотя и не всегда, приносящее популярность. И все еще понимаем ее слишком узко: как предмет обладания, которым лишь немногие по большей части мужчины могут владеть и орудовать (именно такое послание символизирует образ Персея или Трампа, потрясающего мечом). При таких условиях женщины как пол а не отдельные личности по определению от власти отлучены. Нельзя так просто поместить женщину в структуру, которая изначально маркирована как мужская. Необходимо изменить саму структуру. И значит, власть нужно переосмыслять. Лишать ее общественного престижа. Думать совместно о власти ведомых, а не только лидеров. И главное думать о власти как об определении или даже глаголе («править»), а не как об объекте обладания. Власть, на мой взгляд, это возможность быть полезной, что-то менять в жизни, это право рассчитывать на серьезное отношение ко мне как к личности. Власти именно в этом смысле многим женщинам не хватает и такой власти они хотят. Почему столь широкий резонанс получил термин «менсплейнинг» (несмотря на резкую неприязнь к нему со стороны многих мужчин)? Это слово бьет в самую точку, оно хорошо показывает, каково это, когда тебя не принимают всерьез: я сразу вспоминаю, как в «Твиттере» меня пытаются учить истории Древнего Рима.