Да ты что!
Я с Павлом без церемоний. Кинулась на шею, крепко расцеловала.
Как ты достал?
Пришлось подключать самые высокие связи, важно ответствовал Синичкин.
Я внимательно вгляделась в картинку. Долго училась вычленять из фотороботов живого человека и сейчас максимально напрягала мозг. Но фигурант в черной шапочке до самых бровей, с несколько восточным разрезом глаз, скуластый, тонкогубый никого хотя бы минимально знакомого мне не напоминал.
Синичкин прокомментировал:
Портрет составлен со слов отдыхающего. Но делай поправку: то был дедушка семидесяти трех лет. С катарактой. Других свидетелей нет. Видеозаписей тоже.
Но хоть какая-то работа по делу идет?
Не-а. Зачем? Родственники не давят. Места на стенде «Их разыскивает полиция» дефицит. Дело, как я тебе говорил, приостановлено, и фоторобот этот лежал в нем мертвым грузом.
Я забрала картинку в предбанник. Долго ее разглядывала. Прогнала через компьютерный поиск по фотографиям. Ни единого совпадения не выскочило. Я решительно не представляла, что делать дальше. Да от меня никто этого и не требовал. Хотя за Михаила, пусть заочно он мне и не нравился, было обидно.
Как это исчез и никто о тебе не беспокоится?!
Только Петр проявил пусть минимальную, но сознательность.
Доложил, что машину коллеги от дома отдыха забрал (запасные ключи нашлись в арендованной квартире, а свидетельство о регистрации, по счастью, болталось в бардачке). Продать чужой автомобиль он, разумеется, не мог, но сдал в аренду, а с доходов гасил кредиты коллеги. С квартирным хозяином тоже разошелся миром: все вещи Михаила вывез к себе.
По горячим следам тогда, в августе, у меня имелось громадье планов. Тщательно изучить бэкграунд Викиных родителей. Установить передвижения обоих в день пропажи Михаила. Но сейчас, когда летнюю жару сменила бесснежная стужа, а мы с Синичкиным занимались интереснейшим делом об исчезновении антикварного ожерелья у жены одиозного депутата, жизнь и судьба Михаила Дивина перестала столь ярко меня занимать. Денег не платят. Вика прислала на католическое Рождество открытку с ангелочком и похвасталась, что лучше всех на курсе исполнила партию Виолетты. Про Михаила в послании ни слова.
Я пожелала молодой певице дальнейших успехов и тоже выкинула свое первое единоличное дело из головы.
Минула зима, закончился то кислый, то морозный март, стремительно пролетел апрель.
В мае наступило традиционное затишье: граждане разъехались по дачам, криминальный элемент рванул в Сочи. Мы с Синичкиным офис не закрыли, но наконец смогли слегка расслабиться. Я в кои-то веки занималась маникюром, Паша бесцельно серфил по сайтам.
И вдруг выкрикнул из своего кабинета:
Как дом отдыха назывался?
Какой? не поняла я.
Ну, где этот твой Дивин пропал.
«Дубовая роща». Люберецкий район. А что?
Там в километре от него кусок леса оттяпали, под участки. Земля еще не в собственности, но особо ушлые уже строятся. Мужик начал рыть котлован и нашел скелетированный труп. От девяти до одиннадцати месяцев пролежал. Под твое дело подходит.
Я пулей метнулась в кабинет:
Фото есть?!
Паша хмыкнул. Развернул файл с максимальным увеличением.
Жуткая картина. Пергаментная серая кожа редкими клочьями обтягивала череп. Вместо глаз чернели пустоты. Ощеренные зубы (губ не имелось) насмешливо улыбались. С жутким лицом странно контрастировала почти целая футболка поло с хорошо различимой эмблемой «Наутика».
Узнать Михаила было невозможно. Но я точно помнила, что Вика упоминала синюю майку, которой не оказалось в сумке жениха.
Это может быть он. Дивин пробормотала я.
Почему ты не говоришь «какой ужас»? потребовал Синичкин.
Я максимально бодрым голосом отозвалась:
Я прекрасно знаю, как выглядит разложившийся труп. Десять месяцев прошло. Этот еще хорошо сохранился. Там почва, насколько я помню, песчаная.
Римма, ты такая смешная, когда пытаешься казаться циничной, усмехнулся Павел.
А причину смерти установили? Я продолжала играть роль бездушной следовательницы.
Думаешь, это просто в такой стадии разложения?
Думаешь, это просто в такой стадии разложения?
Ну, если в теле есть пуля
Нет. Никаких огнестрельных ранений. Эксперты, правда, сделали осторожный вывод Синичкин с выражением зачитал, «что раздробленный второй нижний межреберный позвонок мог пострадать от проникновения в тело острого металлического предмета, предположительно ножа». Но, как показывает практика, нож только одна из миллиона причин. А остальные могут быть самого естественного характера. Падение тела. Деятельность животных.
А следы ДНК?
Кого? Паша взглянул жалостливо.
Убийцы, конечно!
Ты издеваешься? Труп был закопан на глубину два-три метра. Убийца мог хоть плюнуть на него. В могиле слюна немедленно смешается еще с десятью тысячами ДНК окружающего мира.
А где борсетка, телефон, деньги, паспорт? не унималась я.
При трупе не нашли ничего.
Значит, тоже забрали. Если помнишь, с его карты на следующий день снимали деньги пробормотала я.
Ты фоторобот еще не выбросила? спросил Синичкин.
Издеваешься? я немедленно принесла картинку.
Синичкин профессиональным взором ее окинул. Изрек:
Я не уверен на сто процентов, но душегуб похож на гостя с Востока. Гастарбайтеры любят по лесам пошалить. Убил прохожего, взял телефон. Пять сотовых продал уже на билет до Ферганы хватит.
Да, согласилась я. И горячо добавила: До чего обидно, когда молодые, сильные, здоровые люди вот так глупо свою жизнь заканчивают! Как вообще можно убивать ради телефона и каких-то грошей?! Это же мелко!
Паша пожал плечами:
Я работаю почти двадцать лет. И встречал от силы пару-тройку справедливых убийств. За дело. Все остальное подлость и мрак. Помнишь, в Мытищинском районе мать и ребенка месячного убили только ради айфона?
Я не стала спорить. Хотя про себя грустно подумала: похоже, перспектив у моего дела нет. Гастарбайтер чрезвычайно удобная версия. Тем более что давно известно: в августе сентябре, когда заканчивается строительный сезон, многие гости России, недовольные официальной зарплатой, выходят «подработать». Грабят дачи, нападают на одиноких прохожих. Потом сбывают за копейки телефоны, сережки, кольца. И улетают в родные пенаты с небольшим дополнительным доходом.
Но гости с Востока обычно свои преступления исполняют грязно, лишь иногда удосуживаются слегка присыпать труп землей, а то и просто бросают. А тут-то весь лес тщательным образом обшаривали добровольцы из поискового отряда. И никакой свежей могилы не обнаружили. Значит, захоронение хорошо замаскировали. Завалили буреломом, возможно, насадили деревьев. Будет ли перепуганный своим деянием узбек заниматься подобным? Вообще придет ли ему это в голову?!
И с Викиной карточкой по-прежнему непонятно. Вряд ли довольно крепкий парень Михаил по доброй воле сказал своему убийце пин-код.
Плюс имелись показания свидетеля старичка, с чьих слов составили фоторобот. Тот уверял: Михаил и неизвестный в шапочке шли и мирно беседовали. Ему, правда, послышалось слово «деньги» и «кто вернет». Но говорили спокойно. Уже странно. С лихими людьми разговоров не ведут те обычно налетают, как шакалы, со спины.
Но, несмотря на все сомнения в гастарбайтерской версии, сделать я ничего не могла.
О доступе к оперативной информации можно было только мечтать. В России у частного детектива полномочий минимум. Даже следить разрешается смешно! только с согласия того, за кем наблюдаешь. А ведь у меня и лицензии не имелось! Обычная секретарша, вообще никаких прав. Только и оставалось хлопать глазами и полагаться на милость оперов, следователей и свидетелей мужского пола.
Несмотря на примитивность метода, кстати, он часто работает. Особенно с мужчинами одинокими и закомплексованными.
Петра после нашей единственной встречи в кофейне даже дергать не приходилось. Сам звонил, обо всем докладывал, обстоятельно и подробно.
С его помощью я вскоре после обнаружения трупа узнала: у сестры покойного Лили взяли образец ДНК, в поликлинике запросили стоматологическую карту Михаила и достоверно установили личность погибшего.
Им, как я сразу и предположила, оказался Дивин.
Петр также сообщил, что завещания (как и особого наследства) у Михаила не обнаружилось. Машину с согласия родителей заграбастала сестрица. Коробки с одеждой и обувью покойного оставались на квартире Петра.
Но вообще всем на Миху плевать. Лильке в полиции прямо так и сказали: искать преступника бесполезно. Только если кто сам признается.
Но вообще всем на Миху плевать. Лильке в полиции прямо так и сказали: искать преступника бесполезно. Только если кто сам признается.
Однако через пару дней Петр позвонил опять. Пребывал он на сей раз в чрезвычайном возбуждении:
Меня в полицию вызывают!
Куда?
В прокуратуру Люберецкого района. Завтра. К двум. Можете со мной пойти ну, как адвокат?
Я рассмеялась:
Петя, зачем вам адвокат?
Для надежности.
А где я возьму удостоверение?
Но он не отставал:
Тогда давайте просто вместе пойдем. Поддержите меня я никогда в полиции еще не был. Да и вам как детективу полезно вдруг что-то приметите, вызнаете?
Я хотела сказать, что меня и в здание-то не пустят, не то что вместе с ним в кабинет. Но прикусила язычок. Чай, не на Петровку, 38, идти тамошних зубров ничем не возьмешь. А в прокуратуре Люберецкого района запросто могут обнаружиться мужчины, тоже уязвимые хлопаньем глаз и глупыми женскими вопросами.
Мы с Петром договорились встретиться на следующий день у метро «Выхино». Паше я наврала про зубного врача. Шеф, естественно, разворчался но знай он, что на самом деле я не лечусь, а продолжаю работать бесплатно, разбушевался бы еще пуще.
Петр, в отглаженной рубашке и ослепительно бликующих ботинках, смущенно изрек:
Я все думаю, как нам вместе к следователю попасть. Может, сказать, что вы моя девушка?
И уставился в руль своего старенького «Мицубиси».
Согласна, ответила я с приветливой улыбкой. Но у меня есть другая версия. Я с вами потому, что в спасательной операции участие принимала и тоже волнуюсь за судьбу Михаила. Что, кстати, чистая правда. И вздохнула: Впрочем, планировать мы можем что угодно. Все от следователя зависит. Захочет пустит. Но, скорее всего, пошлет.
У кабинета номер пять сидело четверо хмурых мужчин. По меньшей мере двое из них выглядели настоящими головорезами. Петр (и без того худощавый) скукожился еще больше. Пролепетал: