Мама.
Ком слегка пошевелился. Раздался стон. Вставай, мама. Три часа дня.
Еще один стон. Из кучи белья перископом высунулась рука и пропала. Куча затряслась, зашевелилась. Мама медленно, по частям восставала от сна нечесаные волосы, бледное, помятое лицо, прищуренные глаза, рука пытается нашарить спинку кровати. Свет дня слепил ее, голова сама падала на грудь.
Как дела в школе? промямлила мама. Началось. Обязательные вопросы, безразличные ответы. Роли давно затвержены наизусть, исполнение вялое.
В школе все хорошо.
Учили новый материал?
Как всегда.
Ты ела?
Да.
Хорошо.
Мама прикрыла глаза рукой. По телу у нее пробежала дрожь.
Голова болит.
Принести тебе аспирин?
Мама потерла виски.
Попозже. Папа дома?
Еще ведь только три.
Ах. Ну да. Ты уже говорила. Мне сейчас сон снился, прошелестела она, а про что уже не помню. У тебя так бывает?
Мама, это у каждого бывает.
Странно ужасно.
Ты тут спишь, а меня один мальчишка на улице облил мочой. Из водяного пистолета.
Чем облил? Я не расслышала.
Мочой.
Какой какой ужас. Бедняжка. Завтра утром первым делом поговорю с ним. А лучше с его матерью. Так оно будет надежнее.
Я ведь тебе даже не сказала, кто это был. А-а-а. Ну да. Так о ком ты?
Это неважно.
Ты такая сердитая.
Ты ведь собиралась меня забрать из школы.
Собиралась не то спросила, не то подтвердила мама, запустила пальцы себе в волосы и хорошенько дернула. Как только не облысела совсем до этих пор!
А как там как, бишь, зовут твоего приятеля, Тарик? как у него дела?
Он уже неделю как уехал.
А. Мама шмыгнула носом. Ты помылась?
Да.
Стало быть, ты чистая. Мама покрутила головой. Ты чистая, и все хорошо.
Лейла поднялась:
Мне еще домашнее задание делать.
А как же. Обязательно. Будешь уходить, задерни занавески, моя хорошая. И мама опять зарылась в простыни.
Когда Лейла подошла к окну, синий «мерседес» с гератскими номерами в облаке пыли проехал мимо. Лейла проводила машину глазами.
Завтра я не забуду, сказала мама за спиной. Обещаю.
Ты вчера то же самое говорила.
Если бы ты только знала, Лейла
Ты это о чем?
Мама ударила себя в грудь. Потом рука ее бессильно упала.
Если бы ты знала, что творится здесь
3
Прошла неделя.
И еще одна.
О Тарике ни слуху ни духу.
Чтобы скоротать время, Лейла заштопала кисею на двери (руки у Баби так и не дошли), разобрала отцовские книги, стерла с них пыль и расставила по алфавиту; они с Хасиной, Джити и Нилой, мамой Джити (швея по профессии, она была хорошо знакома с Фарибой), прошлись по Куриной улице. Лейла теперь знала: мучительнее пустого ожидания нет ничего.
Вот и еще неделя миновала.
Лейлу замучили ужасные мысли.
Он никогда не вернется. Его папа и мама уехали вместе с ним навсегда, а поездку в Газни придумали для отвода глаз. А ведь она с ним даже не попрощалась.
Он опять угодил на мину. Как тогда, в 1981 году, пяти лет от роду. Они тогда тоже ездили в Газни. Хорошо еще, ему взрывом только ногу оторвало. Могло ведь и до смерти убить.
От таких дум у Лейлы голова гудела.
И вот однажды вечером на улице замигал огонек. Лейла тихонько взвизгнула от радости и выхватила из-под кровати фонарик. Но он не хотел зажигаться.
Проклиная севшие батарейки, Лейла жала и жала на кнопку.
Не горит? Ну и ладно. Главное, он вернулся. У Лейлы кружилась голова от счастья.
А фонарик за окном светил, разгоняя мрак.
На следующее утро Лейла помчалась к Тарику.
Хадим с дружками толклись на улице, зачем-то тыкали палками в грязь. Заметив Лейлу, вся компания захихикала.
Лейла, низко опустив голову, быстренько прошмыгнула мимо.
Что ты наделал? воскликнула она, едва взглянув на открывшего ей дверь Тарика.
Она и забыла, что дядя у него был парикмахер.
Тарик провел рукой по свежеобритой голове и улыбнулся, обнажив белые неровные зубы:
Нравится?
Ты словно солдат-новобранец.
Хочешь потрогать? нагнул голову Тарик.
Ладонь приятно покалывало. Никаких шишек, голова круглая и ровная. Не то что у других мальчишек.
Щеки и лоб Тарика покрывал загар.
Что вы так долго? жалобно спросила Лейла.
Дядя заболел. Заходи. Гостем будешь. Он провел ее в гостиную. Лейла обожала каждую мелочь в их доме: потертый старенький ковер, лоскутное покрывало на кушетке, рукоделие с воткнутыми в него иголками, катушки с разноцветными нитками, старые журналы, стоящий в углу футляр с аккордеоном
Кто там? крикнула из кухни мама Тарика.
Это Лейла, отозвался Тарик и подал гостье стул.
Окна гостиной выходили во двор. На подоконнике стояли банки, в них мама Тарика консервировала овощи и делала морковный мармелад.
А-а-а, наша сноха пришла. В комнату, раскрыв объятия, вошел отец Тарика, плотник по профессии, худой пожилой человек с совершенно седыми волосами и постоянно прищуренными глазами. Лейла троекратно с ним поцеловалась, ощутив знакомый приятный аромат смолистого дерева и опилок.
Вот будешь так ее называть, она обидится и больше не придет. Мама Тарика поставила на стол поднос с компотницей, поварешкой и четырьмя чашками. Ты уж не обижайся на старика. Рада видеть тебя, моя милая. Вот вам компот, угощайтесь.
Массивный стол из некрашеного струганого дерева и такие же стулья папа Тарика изготовил собственноручно. Сейчас стол был покрыт зеленой клеенкой с красными звездами и полумесяцами. На стенах комнаты висели фотографии Тарика на некоторых, самых ранних, обе ноги у него еще были целы.
Я слышала, ваш брат был болен, сказала Лейла седому плотнику, погружая ложку в чашку с распаренным изюмом и курагой.
Старик закурил.
Был, но сейчас, хвала Господу, шакри Хода, поправился.
Сердце. Второй раз уже. Мама Тарика укоризненно посмотрела на мужа.
Старик выдохнул дым и подмигнул Лейле. «Какие они все-таки пожилые, подумалось Лейле. Прямо бабушка и дедушка».
Тарик родился, когда маме было уже под пятьдесят.
Как поживает твой батюшка? спросила мама Тарика.
Сколько Лейла ее знала, мама Тарика всегда носила парик, старый и выгоревший. Сегодня по бокам парика, слишком сильно сдвинутого на лоб, были видны седые пряди. Без парика ей было бы куда лучше, подумала Лейла, с ее-то приятным лицом, мудрыми глазами и неспешными, степенными манерами.
Спасибо, хорошо, ответила Лейла. По-прежнему трудится на своем хлебозаводе.
А матушка?
Как обычно. Когда лучше, когда хуже.
Как ужасна для матери разлука с сыновьями!
Пообедаешь с нами? спросил Тарик. А как же. Шорва скоро сварится, сказала мама.
Не хочу показаться нахалкой.
Да ты что! возмутилась мама. Столько времени нас не было, а ты тут принялась вежливость изображать?
Тогда ладно. Обедаю с вами, решительно сказала Лейла и покраснела.
Вот и чудесно.
По правде говоря, Лейла обожала, когда ее угощали у Тарика, где вся семья за столом, и ненавидела есть у себя, в одиночестве. Ей нравились фиолетовые пластмассовые стаканы, четвертинка лимона в кувшине с водой, манера выжимать сок из кислых апельсинов во все кушанья, даже в йогурт, безобидное подшучивание друг над другом за трапезой.
Разговор за едой никогда не стихал. Семья была пуштунская, но в присутствии Лейлы они говорили только на фарси, хотя девочка понимала и по-пуштунски, не зря в школу ходила. Баби утверждал, что между их народом таджиками и пуштунами не все гладко.
На таджиков всегда смотрели с пренебрежением. Пуштуны правили страной двести пятьдесят лет, а таджики всего девять месяцев, в 1929 году.
И ты когда-нибудь чувствовал это пренебрежение, Баби? спрашивала Лейла.
Баби протирал очки полой рубахи.
По мне, все эти рассуждения о национальности просто чушь, и очень опасная чушь. Какая разница, кто таджик, кто пуштун, кто хазареец, а кто узбек, если все мы афганцы? Но если одна группа людей правит другими так долго Накапливаются обиды. Возникает соперничество, вражда. Так было всегда и везде.
Может, где-то так и было. Только не у Тарика. С ней всегда держались ровно, естественно, по-доброму, никаких сложностей из-за языка или разницы в обычаях не возникало, никто не злился и не жаловался. Не то что у Лейлы дома.
В карты сыграем? спросил Тарик. Да, отправляйтесь наверх, сказала мама, с неодобрительным видом разгоняя рукой клубы табачного дыма. А я займусь обедом.
Лежа на полу в комнате у Тарика, они играли в панджпар, и Тарик рассказывал про поездку, про то, как помогал сажать дяде персики и как ему попалась раз в дядином саду змея.
В этой комнате Тарик и Лейла делали уроки, строили карточные домики, рисовали карикатуры друг на друга, стояли у окна, когда шел дождь, и смотрели, как капли разбиваются о стекло и струятся вниз.
Вот тебе загадка. Лейла тасовала карты. Что может объехать весь мир, не покидая своего угла?
Подожди-ка. Тарик, поморщившись, вытянул ногу с протезом и подложил под нее подушку. Так лучше.
Лейла помнила, как он впервые продемонстрировал ей свою культю. Ей было шесть лет, но она храбро провела пальцем по блестящей, туго натянутой коже ниже колена. Обломок кости под кожей был неровный, с какими-то зазубринами. Тарик объяснил ей, что порой кость продолжает расти даже после ампутации. Она спросила, не больно ли ему, и Тарик сказал, что под конец дня саднит и что протез прилегает неплотно и натирает ногу, особенно когда жарко. Возникают волдыри и язвы, и мама смазывает их специальными мазями. Помогает.
Лейла разревелась.
«Ну что ты хнычешь? Сама ведь попросила дать посмотреть, упрекнул он ее тогда. Если бы я знал, что ты такая плакса, ни за что бы не показал»
Марка, сказал Тарик.
Что?
Твоя загадка. Ответ: почтовая марка.
После обеда идем в зоопарк.
Ты знал ответ заранее. Скажи, знал? Ничего подобного.
Ой, врешь.
А ты завидуешь.
Чему это?
Моей мужской смекалке.
Мужской смекалке? Ты серьезно? Нука, скажи, кто все время выигрывает в шахматы?
Я тебе поддаюсь, засмеялся Тарик, но оба знали, что это неправда.
А у кого не клеится с математикой? Кто все время просит помочь с уроками, хотя сам на целый класс старше?
Был бы на два класса, если бы не эта скучища математика.
И география, по-твоему, тоже скучная. С чего это ты взяла? Все, замолкни.
Идем мы в зоопарк или нет?
Идем, улыбнулась Лейла.
Отлично.
Я скучала по тебе.
Молчание. На лице у Тарика не то кислая усмешка, не то гримаса отвращения.
Лейла, что это с тобой?
Сколько раз Лейла, Хасина и Джити говорили друг другу эти самые четыре слова, стоило им расстаться на каких-то два-три дня! Я скучала по тебе, Хасина. И я по тебе тоже. Все-таки мальчишки совсем из другого теста. Они не выставляют дружбу напоказ, нюни им ни к чему. Наверное, ее братья были такие же. Наверное, дружба для мальчишек нечто незыблемое, несомненное и не нуждается в подтверждении.