Вот как? А я думал, что даром ясновидения владеет его истинная пара.
Тамлин молча смотрел на меня, либо не улавливая моей шутки, либо пропуская ее мимо ушей.
Чего тебе понадобилось? спросил он.
За его спиной тишина. Ни звука шагов, ни какого-либо шороха. Особняк и окрестности словно вымерли. Даже птицы не щебетали над головой.
Захотелось поговорить о том и о сем, сказал я, награждая Тамлина кошачьей ухмылкой, всегда выводившей его из себя. Надеюсь, ты не откажешься угостить меня чаем?
Коридоры встретили меня сумраком. На окнах уцелевшие занавески. Вышитые на них яркие узоры выглядели странно и даже неуместно в этом склепе.
Особняк Тамлина превратился в склеп.
Мы шли туда, где в прежние времена находилась библиотека. Шаги звучали все глуше, а слой пыли на полу и предметах становился все толще.
Тамлин шел молча, не объясняя, когда и почему опустело просторное и внушительное здание. Резные двери многих комнат были приоткрыты. Везде одно и то же: ломаная мебель, изорванные картины, трещины на стенах.
Тамлин открыл дверь библиотеки, где было совсем темно. До сих пор мне казалось, что Ласэн отправился сюда, рассчитывая за время праздников наладить пошатнувшиеся отношения с Тамлином. Нет. Ласэн сделал это из жалости и милосердия.
Мои глаза привыкли к темноте раньше, чем Тамлин махнул рукой, и в стеклянных чашах вспыхнули шары фэйского света.
Библиотека оказалась единственной комнатой, которую Тамлин пока пощадил. Во всяком случае, здешнюю мебель он не тронул.
Все так же молча мы подошли к большому столу, занимавшему середину библиотеки. Тамлин опустился в мягкое кресло с резными подлокотниками. Нынче оно заменяло ему трон. Я сел в другое кресло, отозвавшееся недовольным скрипом пружин. Такая мебель годилась скорее для придворных с их хихиканьем и пустой болтовней. Двое взрослых, опытных воинов, какими были мы с Тамлином, смотрелись в этих креслах довольно странно.
Запустение ощущалось и здесь.
Если ты явился позлорадствовать, можешь не трудиться, произнес Тамлин.
С какой стати мне злорадствовать? спросил я, изображая искреннее удивление.
На лице Тамлина не дрогнул ни единый мускул.
И о чем же ты хотел поговорить?
Я неспешно обвел глазами книги и расписной сводчатый потолок.
А где мой дорогой друг Ласэн?
Охотится, чтобы у нас был обед.
Значит, сам ты утратил страсть к охоте?
Глаза Тамлина не вспыхнули. Когда-то он мог охотиться днями напролет.
Ласэн ушел, когда я еще спал.
Охота ради пропитания. Значит, у Тамлина действительно не осталось слуг, которых можно отправить на охоту или послать за едой.
Не скажу, что мне было жаль Тамлина. А вот Ласэна стоило пожалеть. Видно, понравилась ему роль пешки при верховном правителе Двора весны.
Я закинул ногу на ногу и привалился к спинке кресла:
Слышал, ты ничего не делаешь для укрепления своих границ. Это правда?
Тамлин помолчал, затем кивнул в сторону двери:
Кто будет этим заниматься? Ты видел хоть одного караульного?
Даже самые верные гвардейцы покинули Тамлина. Интересно.
Фейра потрудилась на совесть, сказал я.
Тамлин оскалил зубы. Глаза на мгновение вспыхнули.
С таким опытным наставником Как же могло быть иначе?
Я не смог скрыть улыбку:
Я здесь ни при чем. Она действовала сама. Надо отдать ей должное, очень умно.
Рука Тамлина впилась в изогнутый подлокотник.
Я думал, что верховный правитель Двора ночи не опустится до бахвальства.
Я перестал улыбаться:
Наверное, ты думал, что я должен рассыпаться перед тобой в благодарностях. Ведь ты помог вернуть меня к жизни.
Я не питаю иллюзий насчет тебя, Ризанд. Скорее в аду погаснут все костры, чем ты поблагодаришь меня за что-либо.
Как поэтично!
Он глухо зарычал.
Я не узнавал Тамлина. С какой легкостью он заглотнул наживку. Нынче разозлить его раз плюнуть. Я напомнил себе о стене, о прочном мире, в котором мы так нуждались. И все же, не удержавшись, сказал:
Ты несколько раз спасал жизнь моей истинной пары. За это я всегда буду тебе благодарен.
Слова попали в цель. «Моей истинной пары».
Это был удар ниже пояса. Я имел все все, чего желал, о чем мечтал и вымаливал у звезд.
Тамлин не имел ничего. Все, что когда-то ему было дано, он бездумно расточил. Он не заслуживал ни жалости, ни сострадания. Нынче его удел пустые комнаты, пропитание, которое он вынужден добывать охотой, колючки вместо цветущего сада и подобие жизни. Это он вполне заслужил.
Она знает, что ты здесь?
Разумеется, знает.
Я умолчал о том, какое выражение лица было у Фейры, когда я предложил ей отправиться со мной ко Двору весны. Раньше, чем она ответила, я уже знал: видеть Тамлина она категорически не желает.
Фейра не меньше моего обеспокоена тем, что твои границы не охраняются. Мы надеялись на противоположное.
После разрушения стены мне понадобилась бы целая армия.
Это несложно устроить.
Тамлин вновь глухо зарычал. Под костяшками блеснули когти.
Я не пущу твой сброд на свои земли.
Мой сброд, как ты их называешь, принял на себя основной удар в войне, где участвовал и ты. И твоя помощь не забыта. Если тебе нужны дозорные, я отряжу воинов.
Для защиты смертных от нас? с усмешкой спросил Тамлин.
У меня руки чесались от желания вцепиться ему в горло. Вокруг пальцев уже клубились тени предвестницы когтей.
Я ненавидел этот кичливый дом. Ненавидел с той самой ночи, когда пролил здесь кровь. Но даже если бы я залил кровью весь Двор весны, это не возместило бы мне потерю. Не воскресило бы мать и сестру, чьи крылья отец Тамлина прибил к стене кабинета как охотничий трофей.
По словам Фейры, Тамлин давным-давно сжег крылья. Это ничего не меняло. Мои близкие погибли не от его рук, однако главным виновником я считал его. Тамлин сообщил отцу и братьям, в каком месте я условился встретиться с матерью и сестрой. Он палец о палец не ударил, чтобы предотвратить расправу.
Мне до сих пор снились отрезанные головы в корзинах. Страх и боль, запечатленные на лицах в последние мгновения жизни. Я видел их всякий раз, глядя на верховного правителя Двора весны В ту кровавую ночь мы с Тамлином оба лишились отцов и стали верховными правителями своих дворов.
Да, для защиты смертных от нас, убийственно спокойным голосом подтвердил я. И для сохранения мира.
Какого мира?
Тамлин убрал когти, скрестил руки на груди. Летом, на поле сражения, они были крепче и мускулистее.
Ничего не изменилось, продолжал он. Стена исчезла, а все остальное осталось прежним.
Нам по силам это изменить. Сделать мир лучше. Единственное мы должны двигаться в правильном направлении.
Я не пущу на свои земли ни одного головореза Двора ночи.
Тамлин добился, что подданные его возненавидели. Фейра рассказывала, как он обращался с гвардейцами.
Но слово «головорез» стало последней каплей. Я не хотел, чтобы гнев заслонил мой разум. Тем более при Тамлине.
Я встал. Тамлин не двигался.
Во всем, что случилось, ты виноват сам, тихо произнес я.
Гнев, высказанный тихим голосом, задевает сильнее, чем крик. Это я знал с давних пор.
Ты выиграл. Тамлин плюнул под ноги и подался вперед. Ты заполучил свою истинную пару. Неужели тебе этого мало?
Мало, ответил я, и мой ответ эхом разнесся по библиотеке. Ты едва не уничтожил ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
Тамлин оскалил зубы. Я оскалил свои, больше не собираясь сдерживаться. Пусть моя магическая сила прогремит по библиотеке, всему особняку и окрестным землям.
Но Фейра пережила это. Пережила твои издевательства. Но тебе было мало. Ты и дальше хотел ее унижать. Такой способ вернуть любимую женщину еще никогда и никому не помогал.
Убирайся.
Но я еще не закончил:
Ты заслуживаешь всего, что выпало на твою долю. Этого жалкого, опустевшего дома, разоренных земель. Мне плевать, что когда-то ты пожертвовал крупицей жизни ради моего спасения. Мне плевать, что ты до сих пор любишь мою истинную пару. Ты считаешь, будто спас ее от правителя Сонного королевства и еще от тысячи врагов. Мне и на это плевать.
Моя речь напоминала холодную реку с плавным течением.
Надеюсь, остаток дней ты проведешь здесь в запустении и одиночестве. Это куда более справедливое возмездие, чем смерть.
Фейра пришла к такому же заключению. Я согласился с ней, но истинный смысл понял только сейчас.
В зеленых глазах Тамлина появился звериный блеск.
Я был готов к этому. Я даже хотел, чтобы так случилось. Ждал, когда он вскочит с кресла и накинется на меня, выпустив когти.
Кровь гудела в моих жилах. Магическая сила свернулась в тугую пружину.
Наш поединок превратил бы особняк в груды развалин. А потом моими стараниями от обломков камней и деревьев не осталось бы ничего, кроме черной пыли.
Но Тамлин лишь молча смотрел на меня. Потом опустил глаза и повторил:
Убирайся.
Я моргнул, больше ничем не выказав удивления:
Что, Тамлин, нет настроения для потасовки?
Он не взглянул на меня, произнеся в третий раз:
Убирайся.
Он был сломлен. Не внешними силами, а своими действиями и решениями. Но это меня не волновало. Он не заслуживал моей жалости.
Когда я совершил переброс и вокруг заклубился черный ветер, в душе возникло странное ощущение пустоты.
Особняк не окружала магическая защита. Кто угодно мог переместиться сюда или даже явиться и перерезать ему горло во сне.
Тамлин как будто и ждал такого исхода.
Фейру я встретил на улице. Судя по мешкам, она покупала подарки. Я приземлился рядом, потревожив пушистый снег. Она улыбнулась. И словно ударила меня в сердце.
Улыбка погасла, едва Фейра увидела мое лицо. Мы стояли посреди шумной улицы. Забыв об этом, она коснулась моей щеки и спросила:
Настолько скверно?
Я лишь кивнул, наклоняясь к ней. Слова не выговаривались.
Фейра поцеловала меня в губы. Ощутив тепло ее губ, я понял, что озяб.
Пойдем домой. Заодно и прогуляешься немного, сказала она, беря меня под руку.
Я взял у нее часть мешков, и мы пошли. Пересекли мост, под которым поблескивали отчаянно холодные воды Сидры, затем двинулись вверх по крутым холмам. На ходу я рассказал ей о встрече с Тамлином, не утаив ни одного слова.
Если вспомнить твои отчаянные словесные перепалки с Кассианом, должна сказать, что ты проявил похвальное терпение, сказала она, выслушав мой рассказ.
Мне не понадобилось сыпать ругательствами, усмехнулся я.
Фейра задумалась, потом спросила:
Что заставило тебя отправиться к Тамлину? Беспокойство о границе или желание высказать все это ему в лицо?
То и другое, ответил я, поскольку не мог ей врать. Возможно, еще и желание его убить.