Было совершенно безрассудно позволить себе стать настолько зависимым от женщины.
Глава 5
Десять дней спустя Галиле надоело, что ее игнорируют.
Не то чтобы она страдала от одиночества. Скорее, наоборот. Она постоянно была окружена горничными, клерками и консультантами, спрашивавшими о ее пожеланиях абсолютно во всем, включая то, с какой стороны от позолоченного крана должен стоять хрустальный стаканчик с зубной щеткой.
Она переодевалась минимум четыре раза в день: шелковая пижама за завтраком, элегантный кэжуал днем, роскошное платье вечером и снова шелковая пижама, но уже другая.
Если они с Каримом встречались, то все время на людях. Даже завтраки превращались в совещания, где вокруг них сновала куча людей с планшетами и бумагами, закидывая их вопросами.
Удивительно было то, что Галилу нисколько не раздражала эта деловитая суета. Ей, скорее, было интересно. Ей нравилось заниматься рассадкой гостей, утверждать меню официальных обедов и ужинов, выбирать ковры и мебель для своего кабинета и видеть, что все ее пожелания моментально исполняются.
В Халин Галила тоже пользовалась определенным влиянием, все-таки она была принцессой. Но невозможно было не заметить, что даже мнение Малака, которого никто не принимал всерьез, значило больше, чем ее собственное. Ее мать критиковала каждое ее предложение. Иногда Галиле даже казалось, что королева делала это потому, что хотела просто поступить по-своему, а не потому, что имела реальные претензии к идеям дочери.
Теперь она была королевой Зирии и чувствовала силу своего положения. Хотя этот титул казался ей в данном случае несколько смешным ведь она еще ни разу не спала со своим коронованным мужем.
Сначала она робела, думая, что ей придется по любому поводу спрашивать одобрения королевы-матери. Но, к ее удивлению, оказалось, что это был исключительно вопрос вежливости, и Тахира априори поддерживала все ее предложения. Единственным, кто мог оспаривать ее решения, был ее муж.
Так что через десять дней она решила проверить границы своих полномочий. Она пришла в приемную мужа и сказала, что хочет видеть короля.
Секретарь принял ее чрезвычайно любезно, усадил, предложил кофе и спросил, желает ли она, чтобы король прервал телефонную конференцию и увиделся с ней немедленно.
Нет-нет, поспешно отказалась Галила. Ничего срочного. Я просто хотела увидеться с ним на несколько минут до прибытия гостей. Я буду ждать его в малом кабинете.
Она прошла в небольшой кабинет, примыкавший к рабочим комнатам мужа. Это было что-то вроде мужского будуара, где правитель Зирии мог отдохнуть между встречами, так что там была еще ванная и гардеробная.
И там пахло Каримом.
Она скучала по его запаху, напоминавшему об их близости. Особенно по ночам, когда она лежала без сна и перебирала в памяти волнующие мелочи их ночи в лагере бедуинов, а потом представляла все, что они еще смогут сделать, если он придет к ней.
Иногда, совсем изнемогая от желания, Галила сама подходила к двери, разделявшей их спальни, и подолгу стояла там, не решаясь постучать.
Был ли он честен с ней? Действительно ли он давал ей время привыкнуть к нему, как сказал тогда в шатре? Или он просто потерял к ней интерес?
И она возвращалась в постель, терзаясь вопросом, чем же она его оттолкнула.
Ночи были мучительными, но дни были еще хуже. Каждая минута, проведенная в его присутствии, превращалась в пытку вожделения. Даже прикосновение его губ к кофейной чашке заставляло ее дрожать от желания. От звуков его голоса замирало сердце. Его запах кружил голову.
Галила стряхнула привычное наваждение и оглядела комнату.
Письменный стол, диван, кресла, телевизор обычное убранство кабинета. Пустой бар там не было даже воды. Высокие шкафы были заполнены книгами, но те показались Галиле скучными сплошной нон-фикшн. На одной из полок стоял очаровательный держатель для книг в виде златогривого льва на постаменте эбенового дерева. Статуэтка показалась Галиле смутно знакомой. Что-то подобное она уже где-то видела. Может быть, работу того же скульптора?
Лев, одновременно сильный и по-кошачьи игривый, лежал на плите черного дерева, выглядывая за вертикальную доску, словно приглашал подругу перейти на его сторону книжной полки.
Держатели для книг обычно были парными, и Галила поискала глазами второго льва. Но его нигде не было.
Она побродила по кабинету и обнаружила, что высокие французские окна выходят на незатененный балкон. Она отворила их и выглянула.
Это то место, где погиб его отец?
У Галилы никогда не было навязчивых идей, но что-то прямо-таки тянуло ее выйти на этот балкон. Снаружи было очень жарко, но вид на море был потрясающим. Галила перегнулась через перила и осмотрела небольшую мощеную площадь внизу.
Нет! раздался за ее спиной резкий крик.
Карим схватил ее за руку и затащил обратно в комнату.
Я не я просто лепетала перепуганная Галила.
Она пришла сюда отстаивать свои права, а вместо этого стоит растерянная и вынужденная оправдываться. Но теперь у нее не было сомнений, где произошла трагедия.
Карим, я
Тут не о чем говорить, отрезал он. Вам нужно переодеться. Посол с женой скоро приедут.
Галила вспыхнула. Они впервые остались наедине после той ночи в шатре, но Карим продолжал держать дистанцию. Она вспомнила, зачем пришла сюда.
Мне нужно поговорить с вами, сказала Галила, скрестив руки на груди и в упор глядя на него.
Это не может подождать?
Подождать? Вы предлагаете обсудить предписания моего врача за десертом, чтобы гости могли послушать?
Он нахмурился и быстро окинул ее взглядом.
Что случилось?
Ничего, ответила она.
Карим встревожился, и это было даже приятно, потому что он не проявлял интереса к ее здоровью и самочувствию с тех самых пор, как выплеснул бренди из ее стакана.
Я имею в виду, со здоровьем у меня все в порядке, если вы об этом беспокоитесь.
Беспокоюсь, сказал он нетерпеливо. Но, если вы здоровы, тогда в чем дело?
Я хочу знать, зачем вы велели доктору обсудить со мной средства контрацепции.
Карим удивленно вскинул брови.
Вы сказали, что не хотите заводить детей.
Он был совершенно непредсказуем. Он выглядел таким оскорбленным, когда Галила сказала, что не хочет иметь от него детей. Тогда она говорила искренне. Но теперь она хотела его. И хотела родить от него.
Но зачем мне контрацепция, если вы, кажется, решили не прикасаться ко мне?
Карим усмехнулся с оттенком самодовольства. Будто лев лениво взмахнул хвостом, довольный, что ему не придется преследовать добычу, потому что она сама идет ему в лапы. Он читал ее, как открытую книгу.
Галила покраснела еще сильнее.
Вас это беспокоит? Но, кажется, мы договорились подождать до следующей недели, до свадебной церемонии.
Разве мы об этом договорились? Я думала, во всем, что касается постели, вы оставили право выбора за мной.
Он прищурился.
Ну, если ты не в силах дожидаться, приглашающим жестом он развел руки, приступай.
Это был блеф, и он почти сработал. Она все еще была девственницей, и здесь не было спасительной темноты бедуинского шатра. Ни чтение романтических книжек, ни эротические фантазии не могли научить ее, что делать с полностью одетым и саркастически ухмыляющимся мужчиной посреди рабочего кабинета.
Карим думал, что ей не хватит смелости.
Ну что ж, он ошибался.
Ей надоело чувствовать себя его безвольной игрушкой. Она тоже заставит его не спать ночами, томясь по ней. Она сумеет подарить ему наслаждение. Она была полна решимости доказать это.
Галила подошла к нему, дрожа от возбуждения и страха.
Это была опасная игра.
Карим стоял неподвижно. Он не пошевелился даже тогда, когда она взяла его лицо руками и прижалась к его рту. Он не ответил на ее поцелуй. Да что он себе позволяет? Все мужчины всегда хотели ее поцеловать! Он хоть понимает это?
Она раздвинула его губы кончиком языка и проникла вовнутрь.
Он издал горловой звук и схватил ее. Это грубое и страстное объятие длилось всего несколько секунд, потом Карим крепко взял ее за запястье и решительно отстранил.
Он гневно смотрел на Галилу, будто обвиняя ее в том, что она вынудила его действовать против воли. Но эта маленькая трещина в его панцире подогрела ее решимость.
Ты же сам сказал «приступай»! Хочешь взять свои слова назад? Чего ты боишься?
Преодолевая сопротивление, Галила прижалась к нему грудь к груди, бедра к бедрам. Она могла чувствовать, насколько он возбужден, и это придало ей уверенности.
Я ничего не боюсь, хрипло сказал он сквозь зубы. Но что ты собираешься делать? Потерять девственность на моем столе?
Я хочу поцеловать тебя там, сказала она, осмелев, и почувствовала дрожь, пробежавшую по его телу. Галила улыбнулась, с торжеством осознавая свою женскую силу. Тебе нравится эта идея? спросила она, высвобождая одну руку из ослабевшей хватки и кладя на его член. Она ласкала его сквозь ткань, наслаждаясь его твердостью. Мне кажется, да. Мне эта идея тоже очень нравится.
Его ноздри раздулись, но он все еще сдерживал себя. Она не знала, то ли он пытался сохранить контроль над ситуацией, то ли ждал, что она не выдержит и отступит.
Он почти угадал. Галила никогда в жизни не делала ничего настолько смелого, дерзкого и бесстыдного. Дрожащими пальцами она расстегнула пуговицы его рубашки и с наслаждением провела руками по обнаженной груди. Она наклонилась и медленно провела языком по его соску, потом слегка запрокинула голову, чтобы увидеть его реакцию. Карим резко вздохнул, запустил пальцы в ее волосы, заставил выпрямиться. Но не для того, чтобы остановить, а для того, чтобы накинуться на нее с жадным, хищным поцелуем. Галила потеряла голову, ей хотелось снова довериться его воле, но она должна была доказать им обоим, что не одна тонет в этом море вожделения.
Она провела руками по его ягодицам, потом переместилась вперед и нащупала пуговицу. Ее руки были зажаты между их телами, но она все-таки сумела расстегнуть пуговицу и молнию и спустить с него брюки. Она освободилась из его объятий и отступила на шаг, чтобы снять с него боксеры и наслаждаться при этом каждым сантиметром зрелища, о котором грезила по ночам.
Ты зашла слишком далеко, сказал он, снова хватая Галилу за запястья и не позволяя ей дотронуться до желанной плоти.
Ты не хочешь, чтобы я продолжала?
Она взглянула на него, почти ослепнув от желания, и увидела такое же желание в его глазах.