Галила попыталась заговорить, и тут обнаружила, что зажимает рот ладонью. Она опустила руку.
Тебе же было всего шесть лет. О чем он думал, возложив на тебя такой груз?
Он вообще не думал. Он сошел с ума от горя. Прошли годы, прежде чем я понял, что он хотел объяснить мне, почему так поступает, но не мог оставить записку она попала бы в руки моей матери.
О чем ты говоришь? Галила вцепилась в подлокотники и подалась вперед. Его смерть была
Самоубийством, сказал Карим, с мукой посмотрев на нее. Моя мать не должна знать. Ей всегда говорили, что это был несчастный случай.
Ты был при этом? спросила Галила с ужасом. Все чувства этого безумного дня отступили перед жалостью к мужу. Это ужасно.
Она поднялась и двинулась к нему, но по его напрягшемуся лицу поняла, что он не хочет утешений.
Карим Она протянула к нему руку. Я должна была тебе все рассказать, но обещаю, что больше никто от меня этого не узнает. В особенности твоя мать.
Он коротко кивнул в знак благодарности, но, когда Галила сделала еще шаг в его сторону, он молча поднял руку, останавливая ее.
Она вспомнила брошенную им фразу: «Как ты думаешь, почему я женился на тебе?» Но ведь теперь их связывает нечто большее. Она носит его ребенка.
Я положу это в свой личный сейф, сказал он. Я не хочу, чтобы кто-то еще увидел и пришел к тем же выводам, что и ты.
Конечно.
Галила хотела ему помочь, но Карим вырвал ткань из ее рук, завернул статуэтку и ушел к себе.
Она стояла посреди комнаты, ожидая его возвращения. Ждала и ждала.
Он не вернулся.
Галила вышла к завтраку и застала в столовой целую толпу персонала, которые делали именно то, чего ждал от них Карим, создавали живую преграду между ним и его женой.
Она провела беспокойную ночь, скучая по теплу его тела. Она лежала без сна и пыталась осознать тот факт, что Карим давно знал о романе их родителей, но не доверился ей. А теперь, когда она сама узнала правду, отвернулся от нее. Почему? Разве этот общий секрет не должен был их сблизить?
Когда Галила села за стол, он немедленно поднялся, будто они были на разных концах детской качели.
У меня много дел, сказал он, глядя мимо нее. Если у тебя есть вопросы о визите герцога, давай обсудим это сейчас, прежде чем поедем встречать их.
«Как ты думаешь, почему я женился на тебе?»
Им удалось сблизиться, несмотря на его первоначальные мотивы. Он казался таким счастливым, когда узнал о ее беременности. Они каждую ночь занимались любовью, кроме прошлой. Это значит, что она хоть немножечко нравилась ему, разве нет? Неужели он сможет оттолкнуть ее только потому, что она узнала об измене его отца?
Следующие несколько дней они были вынуждены провести вместе, потому что принимали европейских особ по вопросу о реабилитационных программах для детей, пострадавших от противопехотных мин.
Галила привыкла к этому. Она искусно балансировала между безупречной элегантностью и лучезарной доброжелательностью. Камеры обожали ее. Вся Зирия хвалила Карима за выбор. Ее назвали Королевой Милосердия.
Но Галила чувствовала себя несчастной, и комплименты ее не радовали. К счастью, у машины были тонированные окна, и ликующая толпа, которая приветствовала их, не могла видеть ее несчастное лицо.
Сидевший рядом с ней Карим деловито обсуждал по телефону вопросы, которые, как знала Галила, были совершенно не важны и не требовали немедленного решения. Еще один кирпичик в стене, которую он строил между ними.
Он закончил один ненужный разговор по телефону и уже готовился начать другой, но Галила решила воспользоваться паузой.
Ты так зол на меня за то, что я все узнала, что даже не можешь поговорить со мной об этом?
Он закончил один ненужный разговор по телефону и уже готовился начать другой, но Галила решила воспользоваться паузой.
Ты так зол на меня за то, что я все узнала, что даже не можешь поговорить со мной об этом?
Карим застыл с телефоном в руках.
Тут нечего говорить.
И о нашем браке тоже нечего говорить? Ты избегаешь меня.
Он устало вздохнул. Это был вздох, который поразил ее, как нож. «Не цепляйся за меня», означал он.
Почему ты не спишь со мной? Она повернулась к нему лицом. Это потому, что я беременна? Потому, что ты мне не доверяешь? Потому, что ты сердит? Что я могу сделать, чтобы вернуть тебя, Карим?
Ничего, процедил он сквозь зубы. Я просто хочу напомнить тебе наш разговор той ночью Он несколько раз провел большим пальцем по экрану телефона. Эта страсть между нами опасна, заявил он твердо.
Галила смотрела на его четкий профиль, а он смотрел на стекло, отделявшее их от водителя. Может быть, установить такое же поперек салона? Оно надежно защитит его мысли и чувства от нее. И его сердце тоже.
Это все? спросила она, чувствуя, что ступает на тонкий лед. Потому что я начала надеяться, что между нами была не только страсть.
Я предупреждал тебя, что тебе не стоит на это рассчитывать.
«Не цепляйся за меня».
Сглотнув, она посмотрела на пальмы, окаймлявшие бульвар на подъезде к дворцу. Арки и фонтаны, цветочные каскады и флаги, колонны и лестница, устланная ковром, дворец впечатлял издалека.
Он предложил ей дом, такой же красивый, как тот, в котором она росла, и такой же лишенный любви.
Почему? Ее голос дрожал. Я не понимаю, почему я должна навсегда отказаться от желания быть любимой, Карим? Чем я так плоха, что я должна забыть свои надежды и перестать верить, что я заслуживаю этого?
Дело не в тебе. Я не хочу говорить об этом сейчас.
Машина остановилась.
Ты не хочешь говорить об этом никогда. Хоть в этом будь честен.
Дверь с ее стороны распахнулась, и она выскользнула наружу. Карим вышел с другой стороны и посмотрел на нее поверх машины.
Хочешь, чтобы я был честным? Ну, пойдем.
Карим махнул ей рукой и быстро пошел по дорожке. Они обошли крыло дворца и вышли на небольшую мощеную площадь, выходившую к морю.
Он остановился возле стены и посмотрел наверх.
Галила поняла, где они находятся.
Карим, выдохнула она.
Солнце палило так жарко, что ей никак не удавалось вдохнуть раскаленный воздух и казалось, что у нее волосы на голове горят.
В его жизни была любовь. Голос Карима звучал так презрительно и брезгливо, будто он говорил о проказе. Он не мог жить без нее. Он предпочел покончить с собой на глазах своего сына, чем вытерпеть еще один день. Ты этого хочешь от меня, Галила? Чтобы я не мог жить без тебя?
Солнце сушило и жгло ее кожу.
Они не могли быть вместе! воскликнула Галила. И она знала свою мать. Едва ли та любила Джамиля так же сильно. У нас другая ситуация. Я Я люблю тебя.
Карим вздрогнул, будто его ударили.
Не нужно. Нам лучше сохранять дистанцию.
Нет, не лучше! Она схватила его за руку. Разве это лучше для нас, что ты разобьешь мое сердце, оттолкнув меня? Тогда мне лучше прямо сейчас пойти и утопиться.
Она махнула рукой в сторону моря. Карим бросил взгляд на волны, потом повернулся к ней и холодно сказал:
Я хочу, чтобы ты обуздала свои чувства, пока все не стало еще хуже.
Хуже? Он, кажется, действительно не понимал, что такое любовь. И в этом была их главная проблема.
Ты не просто не хочешь любить меня, ты не можешь. Разве не так?
Не могу и не стану. Я защищаю нас обоих. Себя. И Зирию.
Он уже говорил ей это раньше, но какой-то крошечный уголок внутри нее даже меньше ребенка, которого она носила, все-таки надеялся. Теперь она знала, какой глупой была эта надежда. Теперь она верила, что он никогда ее не полюбит.
Глава 9
Карим поднялся с кровати, пробрался в темноте к двери в спальню Галилы, постоял там несколько мгновений Потом повернул обратно, на ощупь нашел стул, сел и откинулся на спинку.
Он так тосковал по ней, что все тело ныло и горело, а каждый вздох давался с трудом. Но он сам решил отказаться от нее. А теперь сидит у нее под дверью.
А вдруг она его не впустит?
Карим понимал, что глубоко ранил ее, и теперь она уже несколько дней ходила бледнее тени. Он ненавидел себя за то, что сделал это, но глубоко верил в сказанное. Они ждали ребенка. А тому нужен отец с ясной головой и прочным положением, по крайней мере, до совершеннолетия.
То есть ему лет пятнадцать придется ограничивать себя в сексе, чтобы доказать самому себе, что он не нуждается в ней, как в воде и в воздухе. Пятнадцать лет отводить взгляд от ее искрящихся глаз, чтобы не искушать себя. Слушать ее чрезмерно веселый голос, под которым она старается спрятать свою боль.
И знать, что разбил ей сердце.
Она сказала, что любит его.
Карим закрыл глаза и позволил себе насладиться этими словами, прежде чем затолкнет их в самый дальний уголок души. Но что бы Галила ни чувствовала к нему, это чувство было для нее так ново, что она не могла перенести его отказ. Карим был уверен в этом.
Не в состоянии заснуть и в полной уверенности, что не сможет удержаться и снова поползет под ее дверь, Карим оделся и отправился в деловую часть дворца. Еще даже не рассвело. Он позавтракал в малом кабинете, в комнате, где воспоминания о ней заполняли каждый уголок, перекрывая жуткую картину его детства, как свежая краска. Потом принялся за работу.
Он сам был почти что тень. Весь его день был упражнением в самоограничении. Он считал минуты до того момента, когда сможет увидеть ее. Это была именно та одержимость, которой он так боялся. Но он вздохнул с облегчением, когда вечером вернулся к себе, чтобы переодеться к официальному ужину, где Галила тоже должна была присутствовать.
Именно тогда ему сообщили, что Галила не сможет присоединяться к ним.
Королева не очень хорошо себя чувствует и не сможет присутствовать на всех назначенных мероприятиях до конца недели, сообщила ее секретарша.
Его накрыла волна тревоги.
Почему мне не сообщили? рявкнул он и ринулся мимо нее в спальню Галилы.
Ее здесь нет, ваше величество, быстро сказала женщина. Я думала вероятно, я ошиблась, что она собирается поговорить с вами перед отъездом.
Что-то внутри него сломалось. Лопнуло. Взорвалось.
Куда она поехала?
Секретарша отступила на шаг, широко раскрыв глаза.
Насколько я знаю, она поехала к вашей матери.
Пока Галила ехала во дворец, прятавшийся в сердце пустыни, она проклинала себя за то, что была, наверное, самым слабым и зависимым человеком в мире.
Но, приехав, она обнаружила, что быть зависимой иногда очень приятно. Порой человеку нужен кто-то, кто будет его баловать и опекать. Бледность Галилы пробудила в королеве Тахире материнский инстинкт.