Он упал с балкона во дворце. Он пил.
Понимаю, сказала она сочувственно. Тогда ясно, почему у вас такое отвращение к алкоголю. Расскажите мне о нем.
Нет, резко ответил он.
Карим не любил говорить о своем отце.
Ваш отец не оставил вам выбора, подытожила Галила, не глядя на него. А теперь вы не оставляете выбора другим.
Но ведь вы собирались когда-нибудь выйти замуж?
Люди в их положении не могли этого избежать.
Да, но по любви.
В его душе шевельнулось некое подобие жалости, но он не хотел внушать Галиле ложные надежды.
Да, признаю, я никогда не предложу вам это и не потребую от вас этого. Я считаю, что это чувство так же разрушительно и враждебно реальности, как и алкоголь.
Галила распахнула глаза.
Вы были влюблены?
Нет. Но нет нужды пить алкоголь, чтобы понять, насколько он вреден и что его следует избегать.
Она слегка вздрогнула и опустила ресницы.
Это не значит, что у нас не может быть счастливого брака. Реалистичные ожидания, как минимум, гарантируют, что мы не будем разочарованы, добавил Карим.
Вы правда так думаете? Галила взяла кубик сыра. Потому что проблема не в том, что вы меня не любите. Проблема в том, что я хотела выбрать себе мужа, а не получить навязанного. Я хотела видеть черты своего мужа в детях, которых рожу. Конечно, если я рожу от вас детей, я буду любить их, но я не хочу от вас детей.
Почему-то это замечание его больно укололо. Но почему?
Между тем вы ожидаете, что я пожертвую своей свободой, чтобы облегчить вам заключение нескольких договоров с новым шейхом Халии. Два самых важных решения в жизни любой женщины за кого она выйдет замуж и будет ли она иметь детей. Вы собираетесь принять оба этих решения за меня. Это нечестно.
Как я уже сказал, мы можем обсудить вопрос о детях.
Он же не монстр. Он, например, уже согласился, что они могут повременить с сексом, разве нет?
То есть вы все-таки рассчитываете, что я соглашусь родить вам детей, сказала она со страхом в голосе. Вы хотите получить от этого брака все, а я не получаю ничего. На самом деле я все теряю. И вы ожидаете, что я не буду разочарована? Вы слишком многого хотите от меня, Карим.
Глава 4
Я могу подарить тебе наслаждение.
Ветер стих, фонарь погас, из соседнего шатра доносился звук ребаба[2].
Галила свернула небольшой ковер, положила его посередине постели и спросила Карима, какую сторону он предпочитает.
Во всем, что происходит в нашей брачной постели, я оставляю право выбора за тобой, ответил он.
Галила была одновременно взволнована и напугана этим обещанием. Не слишком ли большая ответственность для девушки, которая так мало знает о том, что происходит в брачной постели?
И вот теперь они лежат в абсолютной темноте, разделенные свернутым в рулон ковриком, и он говорит ей, что может научить ее наслаждению.
Она хотела ответить ему что-то циничное, но не могла найти слов, не говоря уже о том, что у нее пересохли язык и губы.
Ты не спишь? спросил он очень тихо.
Нет.
Наверное, ей надо было промолчать. Пусть бы думал, что она не расслышала его слов. Но у нее было тяжело на сердце. Она лежала без сна и мучительно желала вернуться на тридцать часов назад, на свадьбу своего брата, и не выпить там ни одного глотка бренди.
Тишина и темнота были наполнены ожиданием.
Я и сама могу подарить себе наслаждение, неожиданно выпалила Галила, радуясь, что в темноте Карим не видит ее покрасневшего лица.
Она могла поклясться, что слышит, как он улыбнулся.
Я никогда не думал, что из нас с тобой выйдет хорошая пара, хотя мои советники постоянно предлагали мне обратить на тебя внимание. Мне казалось, что ты инфантильная, избалованная и поверхностная.
Ты уверен, что ты сам не девственник? Как-то пока мало наслаждения, от таких-то комментариев.
Она повернулась к нему спиной и крепко сомкнула веки, натянув одеяло до самого подбородка.
Пока никто не жаловался, ответил Карим таким тоном, будто только что сделал это удивительное открытие, и растерялся.
Она вздохнула.
Если ты хочешь меня из-за моей внешности это ничуть не лучше, чем хотеть меня из политических соображений.
Я не собирался свататься к тебе, когда пришел на свадьбу. И я не стал бы тебя целовать, если бы ты не сделала это первой. Но когда мы
Карим Она была благодарна темноте за то, что он не видел унижения, отразившегося на ее лице. Я помню, что я сделала первый шаг. Я помню, что ты был гораздо холоднее, чем я. Ты был таким отстраненным. Мое тело полностью подчиняется тебе, а у меня такой власти над тобой нет.
Он зашевелился, теперь она слышала его голос над собой. Наверное, он оперся на локоть.
Ты предпочла бы, чтобы я потерял контроль и занялся с тобой любовью прямо у дворцовой стены?
Я предпочла бы, чтобы ты меня не использовал!
Я тоже даю тебе право использовать меня. Я остановлюсь, как только ты скажешь.
Не пытайся уверить меня, что ты настолько прост. Или щедр. Ты заведешь меня, а потом скажешь: «Почему бы нам не пойти до конца? Это первое мое родео, ковбой.
Обещаю, я не буду настаивать. Не бойся.
Хорошо, заявила она внезапно. Раз он считает ее избалованной и капризной, она такой и будет. Докажи мне, что в этом браке у меня будет хоть какая-то радость. Подари мне наслаждение, которое обещал.
Тишина. Ни комплиментов, ни указаний. Он даже не пошевельнулся.
Она повернулась, протянула руку и наткнулась на шелковую кисточку. Коврик все еще лежал между ними. Галиле казалось, что Карим все еще нависает над ней, опираясь на руку, но было слишком темно, и она ничего не могла различить.
Шелковая кисточка вдруг куда-то исчезла, и она почувствовала его пальцы на своей руке.
Галила не знала, что делать. Отодвинуться? Позволить ему продолжить? Она была взвинченна. Но заинтригована. И еще зла. И разочарована, как никогда в жизни.
Он взял ее ладонь и прикоснулся к ней губами. Мягкие усы нежно ласкали ее кожу.
Дело не в твоей внешности, Галила, сказал он, щекоча дыханием ее руку. Вот сейчас я не вижу тебя. Дело в том, как мы друг друга чувствуем.
Что ты чувствуешь?
Он вздохнул, горячее дыхание обдало ее ладонь.
Я покажу тебе, если ты позволишь, ответил Карим.
Влажные губы двинулись по ладони к ее запястью, он коснулся горячим языком того места, где бился пульс, и она задохнулась от волны возбуждения, прокатившейся по всему телу. Галила почувствовала судорогу внизу живота, боль в затвердевших сосках и беспомощное рыдание в своем горле. А ведь он всего лишь коснулся ее руки.
Как ты делаешь это со мной?
Что я делаю? Скажи мне. Я тебя не вижу.
Ты Она не хотела признаваться, что до безумия хочет его. Я не могу дышать. Мое сердце колотится, будто я пробежала много миль.
Карим притянул ее руку к своей шее, положив пальцы туда, где мощно и быстро пульсировала артерия.
Чувствуешь?
Их губы нашли друг друга в кромешной темноте. Ее рот раскрывался все шире под его напором, она сама нашла его язык и стала со стоном его посасывать.
Рука Карима обвилась вокруг нее, и Галила почувствовала тяжесть его тела. Он оторвался от ее рта и прошептал ей в губы:
Скажи мне «да»!
Он хотел, чтобы Галила сама сделала выбор, и она его сделала.
Да, прошептала она, изогнувшись, чтобы высвободить свои волосы.
Галила чувствовала прикосновение его обнаженной груди к коже в вырезе ночной сорочки.
Это было моей навязчивой идеей, сказал Карим, зарываясь лицом в ее локоны. Он добрался до ушка, слегка прикусил мочку и стал ее посасывать, заставив Галилу стонать от возбуждения. Кончики его пальцев скользнули под шелк ночной рубашки, спустили ее с плеч и коснулись налившейся груди. Галила почувствовала кожей щеки, как его губы расплываются в улыбке. Она желала его до безумия, но не знала, что делать, и жадно, но робко водила руками по его плечам, груди, спине.
Я хочу поцеловать тебя там, прошептал Карим. Галила едва слышала его слова сквозь шум крови в ушах. Это то наслаждение, которое ты не сможешь доставить себе сама.
Она не знала, хочет ли этого, но уже чувствовала, как его губы скользят вниз по ее шее. Ей показалось, что горячее дыхание обжигает ее грудь, потом губы обхватили ее затвердевший сосок, и незнакомое ощущение пронзило ее тело будто электрический разряд пробежал от груди в низ ее живота. Галила чувствовала, что становится влажной.
Ей одновременно хотелось, чтобы он продолжал ласкать ее сосок, и поцеловать его. Карим сводил ее с ума. Она провела руками по шее, по плечам, вдоль его позвоночника, а потом запустила руки под его грудь. Его соски были такими же твердыми, как ее собственные.
Он потянулся вверх, чтобы снова поцеловать ее рот, одновременно откинув одеяло. Карим медленно провел рукой по ее бедру, поднимая ее сорочку. Ее ноги почувствовали прохладу ночного воздуха. Это было очень эротично, но она понимала, что подходит к точке невозврата. Она действительно хотела этого?
Галила снова поблагодарила темноту, щадившую и укрывавшую ее скромность, когда Карим скользнул рукой вниз и дотронулся до влажных волос между ее ног. Он осторожно дотронулся до ее набухших губ, лаская и дразня их так нежно, что Галила расслабилась и развела ноги, открываясь его чутким пальцам.
Она не останавливала его, так что Карим продолжал. Но она уже предвкушала, ждала, жаждала и требовала более ощутимых ласк.
Карим раздвинул ее ноги, и Галила почувствовала прикосновение мягких волосков бороды к внутренней поверхности бедер, от которого у нее перехватило дыхание. Он повернул голову и поцеловал сперва одно бедро, потом другое, но не трогал ее там, где ее пульсирующая плоть больше всего ждала его ласки.
Карим, простонала она.
Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя здесь?
Его широкая ладонь легла на ее холмик.
Карим хотел, чтобы она полностью сдалась. Она инстинктивно понимала, что это не был компромисс. Это был его способ заставить Галилу подчиниться его воле. Но это было так прекрасно и сладко, что Галила не могла устоять.
Я хочу, призналась она, чувствуя, что отдается ему полностью и безвозвратно. Я хочу, хочу!
Его поцелуи были все ближе. Он нежно раздвинул ее губы, и она почувствовала, как горячий влажный язык скользит по самому интимному ее бугорку. Она задрожала и непроизвольно сжала бедра. Ощущение было потрясающим, но таким неожиданным и непривычным, и она не знала, как ей реагировать.
Карим остановился, только его горячее дыхание дразнило ее плоть.
Скажи что-нибудь, моя райская птица. Я же не знаю, ты вырываешься потому, что тебе не нравится, или потому, что тебе нравится слишком сильно.